Райнер и Джано почти достигли окраины лагеря, когда крик раздался еще раз, и теперь можно было разобрать слова:

— Сжальтесь, сжальтесь, умоляю!

Райнер оглянулся. Голос доносился не спереди и не сзади, но сбоку, из какого-то ответвления шахты.

— Во имя Зигмара, не надо… — голос перешел в леденящий душу вопль. Райнер поморщился, но по крайней мере теперь он понял, куда сворачивать. Он тронул Джано за руку, и они двинулись вперед.

Короткий коридор переходил в помещение, залитое ярким лиловым светом. Было трудно определить размеры комнаты: она была так загромождена, что Райнер не видел стен. Машины, похожие на кошмарные видения любителя опиума, громоздились слева: что-то вроде ящика с металлическими паучьими лапами, каждая из которых заканчивалась скальпелем или пипеткой, стул с ремнями для фиксации рук, над которым нависал шлем с острыми винтами по кругу, дыба, явно предназначенная для растягивания существа с более чем четырьмя конечностями, раскаленная докрасна жаровня, какая-то хитрая штуковина, состоящая из трубочек и колб, в которых пузырились разноцветные жидкости.

Справа друг на друге, почти как детские кубики, стояли многочисленные железные клетки, не больше четырех футов в высоту каждая, в которых находилось по меньшей мере одно, а то и три-четыре человеческих существа, перемазанных в экскрементах и крови. Сердце Райнера чуть не выпрыгнуло из груди: как бы все это ни было отвратительно на вид, там могла оказаться и Франка. Ему хотелось броситься вперед и проверить, но он не посмел. Они здесь не одни.

В центре располагалось то, на что Райнер старался не смотреть — именно оттуда доносились крики. И вот наконец он увидел. Там стоял стол, на нем — человек, прикованный, но теперь настолько ослабевший, что кандалы были больше не нужны. Райнера поразило, что он вообще жив: его торс был вспорот, как у выпотрошенной рыбы, и кожа живота растянута зажимами, открывая внутренности. Они влажно поблескивали в лиловом свете. У парня были грубые руки и лицо шахтера, но он умолял о пощаде, тоненько всхлипывая, как девчонка.

Над ним хлопотал, словно повар над пирогом, толстый серый крысочеловек со скальпелем и хирургическим зажимом в высоко поднятых, затянутых в перчатки лапах. На нем был пропитанный кровью кожаный передник, на поясе — ремень, с которого свисали металлические инструменты, по лбу проходила кожаная лента, оснащенная линзами различной толщины и цвета, которые можно было опускать на черные глазки-бусинки. Жуткое создание при толстых очках, болтающихся на широкой мохнатой морде. Это была сущая карикатура на близорукого ученого, и Райнеру она могла бы показаться комичной, если бы не отвратительная вивисекция, которую она проводила.

И, хуже всего, крысочеловек разговаривал со своей жертвой, причем не на своем малопонятном наречии, а на каком-то визгливом ломаном рейкландере.

— Читать Гейделя? — спросило существо и печально цыкнуло, не получив ответа. — Пустой. Пустой ты, житель Рейка. Лучшие книги. Лучшие би… биб… — оно заворчало с досады. — Места для книг! А ты не читать, не думать. Пить, трахать, спать. Стыдно.

Сердитое бормотание Джано на родном языке под самым ухом вывело Райнера из оцепенения. Рука арбалетчика потянулась к мечу. Райнер схватил его и потащил прочь из дверей за громадным черным котлом. Джано благодарно похлопал его по плечу, приходя в себя.

— Вот вам, — со вздохом продолжал хирург. — Там внизу. Книги стать мусор, дерьмо. Но я знать внешний мир больше этого. — Он рассек какую-то мембрану в животе человека, и тот застонал. Крысочеловек полностью его игнорировал. — Знай «Семь добродетелей» Вольмара? История пивоварения в Хохланде? Стихи брата Октавио Дурста? Я знать. И так много больше. Много больше.

Он отложил инструменты, сдвинул линзу на один глаз и принялся перебирать органы человека тонкими пальцами.

— Это я смущен. Зачем человек? Такой большой? Выиграть столько битв? Зачем такой храбрый? — Он покачал головой. — Сначала подумай, человек глупый. Такой глупый и не боится. Но скайвен тоже глупый и всегда боится. Беги, всегда беги! Нет, не оно. — Он обеими лапами зачерпнул внутренности своей жертвы и вывалил их на стол. — Так, думай, что еще. Ищи путь творца! Пиндер скажи, храбрость в селезенке… Так, я думай, что, если нет селезенка, не будешь храбрый. А, вот.

Он потянул за какой-то орган и отхватил его скальпелем.

Человек изогнулся в конвульсиях и замер. Кровь хлынула из его брюшной полости, руки беспорядочно хватали воздух. Серый крыс снова цыкнул и попытался остановить поток зажимом, но опоздал. Прежде чем он смог пристроить зажим как следует, стол залила кровь, и человек лежал молча и неподвижно.

Хирург вздохнул.

— Еще один. Худо. Ну, попробуй снова. — Он повысил голос и что-то пропищал через плечо. Из соседней комнаты вышли две бурые крысы в кожаных передниках. Хирург велел им убрать тело и принести кого-то еще из клетки.

Райнера и Джано замутило при виде того, как подручные навалили внутренности на грудь человека и уволокли его прочь за руки и за ноги, а хирург смахнул обрезки со стола. Джано снова забормотал. Райнер положил руку ему на плечо. Арбалетчик заговорил тише, но не смог прекратить ругаться.

Крысолюди вернулись и направились к баррикадам из клеток. Первый открыл одну из них наугад ключом, висевшим на поясе, и вытащил маленькую фигурку.

Франку.

Райнер чуть не заорал. Бедная девушка была так грязна и измучена, что, если бы не их близкое знакомство, он бы и не узнал ее. Платье, которое она надела в тот вечер, исчезло вместе с большей частью военной формы, остались только штаны и рубашка, рваные и заляпанные грязью. Лицо ее, ничего не выражающее, было в синяках, грязных подтеках и крови. Она огляделась, словно во сне, но, когда увидела, куда ее волокут, принялась вопить и отбиваться, пиная крыс и пытаясь высвободить руки.

— Пусти меня, мразь! — кричала она. — Убью! Порежу на ленточки! Я… — Угрозы потонули в сердитых всхлипываниях. Крысолюди швырнули ее на стол, она ударилась о металлический край и прикусила губу.

Хирург сердито заверещал на подручных и велел им крепко держать Франку, пока он открывает склянку, взятую с соседнего стола.

— Тише, мальчик. Стой…

Райнер больше не мог этого выносить; инстинкт самосохранения, который прежде не давал ему очертя голову бросаться навстречу смертельной опасности, растворился в жалобных стонах Франки. Он рванулся вперед, крича что-то малопонятное и на бегу обнажая меч. Джано с ревом помчался за ним.

Крысолюди ошеломленно подняли головы. Возможно, капюшоны, надетые на Райнера и Джано, сбили их с толку, но на одну драгоценную секунду они замерли, уставившись на происходящее. Райнер зарубил одного, прежде чем тот успел достать мясницкий нож, торчащий за поясом. Джано избежал резкого взмаха другого и пронзил его грудную клетку. Франка упала вместе со своими умирающими стражами.

Серый хирург с писком отступил, Райнер ринулся за ним, но тот нырнул за гигантское сооружение. Джано в прыжке попытался заблокировать заднюю дверь, но крысочеловек был слишком быстр. Он обогнал Джано и скрылся в темном коридоре. Райнер и Джано побежали за ним, но коридор быстро перешел в три змеящихся тоннеля, и они не успели разобрать, куда именно подался серый хирург.

Райнер резко остановился и развернулся.

— Ну его. Бежим! — Он вернулся в комнату и бросился к Франке, протягивая руку: — Франц…

Она поползла назад, в ужасе глядя то на него, то на Джано, подхватила упавший скальпель и выставила его перед собой.

— Назад, чудовища!

— Франц? — И тут Райнер сообразил, в чем дело, и снял маску. — Это же мы.

Джано тоже открыл лицо.

— Видишь? Не надо бояться!

Франка заморгала, потом вдруг разрыдалась и уронила скальпель.

— Я думала… Я не думала… Я никогда…

— Ну-ну, не надо, — сказал Райнер, помогая ей подняться и грубовато хлопая по плечу. — Будь мужчиной, малый. А?