Анастасия заставила себя улыбнуться в ответ на пожелания доброго утра и услышала, как рот ее сам собой произносит банальные шутки. Женщина въехала под тень ворот и появилась на гребне холма, с которого открывался весь Кислев.

Телега протарахтела по бревенчатому мосту надо рвом и свернула на главную дорогу, ведущую к лагерям союзнических армий. Сотни утренних костров, на которых готовился завтрак, и тысячи палаток наводняли степь перед Кислевом, и женщина чувствовала, как внутри нее нарастает трепет возбужденного предвкушения при мысли о том, в какой обширнейший склеп превратится вскорости это место.

Почти двадцать пять тысяч солдат и около десяти тысяч беженцев стояли лагерями вокруг Горы Героев.

Вскоре ее станут называть Горой Мертвецов.

Дорога побежала вниз, и Анастасия откинулась назад, слыша привычные доброжелательные возгласы, летящие из глоток сотен узнающих ее солдат. Шумы лагеря окружили ее — звон горшков, в которых кипела еда для голодных воинов, плач детей, лай собак, лошадиное ржание.

Вскоре все эти звуки поглотит мертвая тишина.

У подножия холма была расчищена специальная площадка, на которой генералы и бояре произносили речи, поднимая боевой дух солдат, и здесь она, наконец, остановила телегу.

Анастасия натянула поводья, спрыгнула в грязь, достала из-под плаща ржавый бронзовый ключ и направилась к заднему бортику повозки.

Ключ скользнул в скважину первого висячего замка, оберегающего содержимое ящика. Когда ключ повернулся, замок рассыпался в пыль, и дыхание порчи вылетело из гроба смрадом тысячи разлагающихся трупов.

Остановившись на мгновение, чтобы насладиться моментом, Анастасия улыбнулась солнцу, пробившему, наконец, утренние облака, чтобы спалить своими лучами низкий, стелющийся по земле туман. Ну и славный же будет денек!

Каспар рванул поводья, чтобы не налететь на размахивающего топором дородного коссара, стоящего на часах у ворот. Они с Рыцарями Пантеры загнали лошадей едва ли не насмерть, несясь по улицам Кислева. Каспар молился, чтобы они успели предотвратить ужасный замысел Анастасии.

Коссары махали им, призывая остановиться, но Каспар не имел ни времени, ни желания связываться с ними сейчас. Он галопом проскакал мимо стражников к открытым воротам, рыцари с дикими криками последовали за ним, миновав обескураженных кислевитов.

Они мчались по холодному, открытому всем ветрам склону Горы Героев. Каспар приподнялся на стременах, отчаянно разыскивая хоть какой-то знак, указывающий на то, куда могла отправиться Анастасия. А когда посол не увидел и следа женщины, воздух вокруг него загустел от богохульств и ругательств почувствовавшего свое абсолютное бессилие человека.

Каспар пришпорил коня и подъехал к отряду аркебузьеров в красно-золотых мундирах, сидящих вокруг костра, заваривая крепкий солдатский чай.

— Белая Дама Кислева! Вы ее видели? — гаркнул он.

— Да, — отозвался талабекландский сержант, тыча пальцем куда-то к подножию холма. — Добрая госпожа поехала вниз, сэр.

— Давно? — Каспар уже разворачивал лошадь.

— Пару минут назад, не больше.

Каспар кивнул, благодаря за помощь, и снова всадил шпоры в бока Магнуса, чтобы, рискуя жизнью, бешено ринуться вниз по склону, едва избегая столкновения с кучками солдат, палатками и валунами. Он орал на людей, чтобы те убирались с его дороги, и оставлял за собой яростные вопли и проклятия. Несущимся за ним рыцарям было легче — буйная езда посла уже расчистила им проезд.

Он осадил Магнуса и снова встал на стременах, крутя головой влево и вправо.

Теперь пришло время понестись вскачь сердцу Каспара — он наконец-то увидел ее белый плащ в нескольких сотнях ярдов от себя, горящий маяком среди серой слякоти лагеря. Она стояла позади небольшой тележки, на которой поблескивал в солнечных лучах бронзовый гроб.

— Курт! — крикнул он, показывая туда. — За мной!

Посол хлестнул Магнуса и низко пригнулся к лошадиной шее, направляя коня к Анастасии.

Услышав грохот приближающихся копыт, она обернулась, и у Каспара не осталось сомнений в том, что это она была творцом всех его невзгод, — с таким хищническим кокетством улыбнулась ему женщина.

— Я знала, что ты придешь, — произнесла она, когда он спрыгнул с тяжело дышащего коня.

— Что бы там ни было, — Каспар показал на ржавый гроб, — я умоляю тебя не открывать его.

Теперь крышку удерживали только два замка, и Каспар всей кожей ощущал жуткую опасность, сочащуюся из бронзовых недр.

— Умоляешь, Каспар? — рассмеялась Анастасия. — Я думала, ты выше этого. Ты всегда был так горд, но, полагаю, возможно, именно поэтому тобой было так легко вертеть.

— Анастасия! — Рыцари Пантеры уже спешились, и вокруг Каспара и Анастасии начала собираться толпа любопытных зрителей. — Не надо.

— Слишком поздно, Каспар. Здесь заключена порча, проникающая в любую телесную оболочку, а такую прекрасную вещь нельзя долго удерживать под замком, ее надо освободить и позволить ей делать то, для чего она предназначена.

— Почему, Анастасия? Почему ты пошла на это?

Женщина улыбнулась ему.

— Это последние дни, Каспар. Разве ты не чувствуешь? Владыка Конца Времен ходит по земле, мир готов пасть перед Хаосом. Если бы ты знал, что ожидает эти земли в руках владыки Архаона, ты бы рухнул на колени и стал молить меня открыть гроб.

— Ты убьешь всех, Анастасия? — спросил Каспар. — Здесь собрались тысячи людей. Невинных людей. Тут женщины и дети. Неужели ты такое чудовище?

— Я дюжину раз убила бы всех и каждого во имя Чара! — рассмеялась Анастасия и отвернулась от посла.

Ключ скользнул в скважину предпоследнего замка.

Каспар выхватил пистолеты и прицелился в спину женщины.

Услышав щелчок кремниевого затвора, она наклонила голову.

— Анастасия, пожалуйста! Не делай этого.

Каспар увидел, как она повернула ключ и висячий замок обратился во прах. Кипящий ужас гуще засочился из-под тяжелой крышки, и окружившая их толпа заохала в страхе, ощутив злобную силу, заворочавшуюся в гробу.

— Стой. Пожалуйста, останови это, — едва не плакал Каспар, пистолеты дрожали в его трясущихся руках.

— Ты не можешь, не так ли? — сказала Анастасия, не оборачиваясь. — Ты не способен хладнокровно убить меня. Это не в твоем стиле.

Она вставила ключ в последний замок.

И Каспар нажал на курок.

Он застрелил женщину. В спину.

Анастасия повисла на гробе. В белоснежном плаще чернела аккуратная дыра.

Она вцепилась в борт телеги и попыталась повернуться, лицо ее исказилось от боли и неверия.

— Каспар?.. — выдохнула женщина, и внутри него что-то умерло, когда струя алой крови выплеснулась на белый плащ. Анастасия прижала руку к груди и отвела ее — на пальцах остались темно-красные пятна.

Каспар упал на колени, перед его глазами все расплывалось из-за подкативших слез, а Анастасия все пыталась выпрямиться.

Она тянулась к ключу, и Каспар выстрелил из второго пистолета ей в грудь. Пуля отбросила ее на телегу и повалила на землю.

Женщина растянулась в грязи. Глаза ее остекленели, видя теперь лишь смерть.

А Каспар понял, что опоздал.

Последний замок осыпался с гроба легкой пылью, мгновенно сдутой смертоносным дыханием, вырвавшимся из-под незапертой теперь крышки.

Точно медленно всплывающий труп утопленника, из щели между крышкой и стенками поползли лохмотья искрящегося тумана и донесся низкий стон. Гроб дребезжал и трясся, зажив своей чудовищной жизнью. Извивающиеся змеями жгуты радужной пелены взметнулись из порченых глубин, когда крышка откинулась и изнутри фонтаном забил переливающийся свет, окутанный паром.

Первым погиб стирландский копейщик — радуга обвила его мерцающей дымкой, срывая с костей плоть и выворачивая ее наизнанку своей страшной меняющей силой. Крик человека перешел в невнятное бульканье, когда освобожденные мускулы и органы рассыпались дымящейся грудой. Свет проглотил еще одного, и он умер, пустив странные побеги из каждого дюйма тела: крохотные руки, ноги, головы расщепляли кости, разрывали кожу и высовывались наружу в потоках крови.