Архан прикоснулся фитилем к запальному отверстию посоха.

— Царица умерла, — сказал он Ламашиззару, — но по крайней мере она свободна. Надеюсь, ты будешь гнить в темноте до скончания времен.

Оружие выстрелило с яркой вспышкой и приглушенным хлопком. Выстрел сбил царя с ног. Он ударился о стену и сполз по ней на пол, тело его обмякло. Архан опустился на колени, заглянул в расширенные глаза царя и кончиками пальцев медленно закрыл ему веки.

Немного полюбовавшись делом рук своих, Архан встал и отшвырнул еще дымящееся оружие. Небо за окном светлело. Его время почти вышло.

Схватив меч, Архан пересек спальню, уже лихорадочно обдумывая, как добраться до царских конюшен. И тут из соседней комнаты послышался шум. Архан выглянул за дверь и увидел два десятка царских стражей — они ворвались в комнату из сада, а возглавлял их военачальник царя. Лицо Абхораша побледнело от ярости. Два длинных железных меча сверкали в его покрытых шрамами руках.

Убежать не получится, это Архан понял мгновенно. Он растратил все свои силы, а Абхораш слишком опытный противник, чтобы поймать его на какую-нибудь уловку. Бессмертный на мгновение вспомнил своего боевого коня, ждущего его в конюшне, ощутил на лице дуновение ветра пустыни…

Он отомстил царю, и этого довольно. Подняв меч, Архан шагнул навстречу своей судьбе.

Масштаб бедствия был несоизмерим ни с чем. Кровавое побоище настолько ужасно, что на него не осмеливались взглянуть. Царские покои напоминали поле боя, заваленное расчлененными останками доблестных стражей Ламашиззара. Хотя Абхораш все же сумел убить негодяя, но победа для народа Ламии была слишком горькой. Ламашиззар, великий царь, погиб.

Царский двор с трудом перенес этот сокрушительный удар. Известие одинаково потрясло и аристократов, и слуг, но это было лишь частью величайшей катастрофы. Только Убайд, великий визирь, и несколько служанок Женского дворца знали, что Неферата тоже мертва. В течение нескольких часов после наступления рассвета Убайд держал судьбу города, да и всей Неехары, в своих руках. Прежде всего, он приказал царскому военачальнику перекрыть все входы и выходы из дворца и никого не впускать и не выпускать под страхом смерти. Одна из прислужниц царицы уже исчезла, вероятно сбежала еще до зари, но остальных слуг решили удерживать во дворце, чтобы печальная весть не распространилась по всему городу. Также он приказал не сообщать детям царя о его гибели, но крайней мере пока. Таким образом во дворце сумели выиграть несколько драгоценных часов, чтобы все как следует организовать.

Тщательно все обдумав, Убайд созвал тайный Совет царя. Господа Анхат и Ушоран сразу откликнулись на призыв, старик-ученый В’соран чуть позже. Господина Зухраса, младшего кузена царя, не могли отыскать несколько часов, он всю ночь пьянствовал со своими дружками в квартале Красного Шелка. Только ближе к полудню слуги доставили его, бледного и дрожащего, к дворцовым воротам.

Пока Совет тайно заседал, обсуждая невероятный поворот событий, собрались жрецы погребального культа, чтобы приступить к отправлению своих обязанностей. Прежде всего, началась подготовка великого царя к переносу его в Дом Вечной Жизни. Процедура, предусмотренная для царицы, несколько отличалась от этого ритуала. По традиции ее тело обмывали и одевали прислужницы, а на закате относили на своих плечах в Зал Скорби и Сожалений. Там умершую царицу должны были передать на попечение жрецам, которые будут следить за ее телом предписанные три дня и три ночи. Только после этого жителям города выделят время, чтобы оказать ей последние почести. И наконец, Неферата присоединится к своему супругу в Доме Вечной Жизни.

Незадолго до назначенного часа, когда солнце садилось далеко в море, великий визирь Убайд появился на пороге спальни царицы.

Последние прислужницы Нефераты — полдюжины женщин от самых юных до самых пожилых — стояли на коленях вокруг кровати царицы. Традиционные приготовления тела длились почти целый день. Все служанки молчали, едва не падая от изнеможения. Они медленно покачивались на пятках и негромко скорбно плакали.

Убайд остановился на пороге и внимательно осмотрел комнату. Ему рассказали, что обнаружили служанки, войдя в спальню этим утром, но все следы отчаянных ритуалов Архана были тщательно уничтожены. Служанки отскребли ритуальный круг и лужи засохшей крови на полу у кровати, сняли постельное белье, скрутили в тугой узел и затолкали в угол спальни. Великий визирь сделал себе мысленную пометку — непременно сжечь его до окончания ночи.

Неферата лежала на голой белой кровати, ее тело завернули в тонкую хлопковую мантию, которую расписали иероглифами защиты и умастили освященными маслами. Руки скрестили на груди, лицо закрыли золотой маской. Только ее обнаженные руки, разрисованные замысловатыми узорами, выдавали, как ужасно исхудала она ко времени смерти. Увидев их, великий визирь ощутил укол вины, но усилием воли подавил это чувство. Что сделано, то сделано. Теперь он должен смотреть в будущее и обеспечить продолжение династии.

Одна из старших прислужниц заметила Убайда и выпрямилась.

— Тебе нельзя здесь находиться! — воскликнула она. — Это не подобает!

— Времена наступили неподобающие, — ответил Убайд, приближаясь к кровати. Служанки, как одна, вскочили на ноги и образовали непреодолимый барьер между ним и царицей.

Великий визирь обратился к старшей из них.

— Прости меня за вторжение, — произнес он, почтительно склонив голову. — Я не хочу проявлять неуважение. Сегодня у нас выдался тяжелый день, и я просто хотел убедиться, что о царице и ее покоях позаботились как положено.

— Мы умеем выполнять свой долг, — отрезала служанка, с негодованием скрестив на груди руки. — Неужели ты думаешь, что мы бы допустили хоть малейшее неуважение к ее чести?

— Нет, разумеется нет, — ответил Убайд. — Должно быть, это было тяжело, подготовить царицу и… привести ее комнаты в надлежащий вид. Неужели вы справились сами?

— Всего вшестером, — хмуро сказала она, продолжая высоко держать голову. — Мы не могли доверить такое важное дело кому-нибудь другому.

— Да, конечно, — произнес великий визирь, в душе облегченно вздохнув.

Он по очереди всмотрелся в каждую из прислужниц, запоминая их лица. Всем им придется умереть. Хочется надеяться, что все они добровольно решат последовать за царицей в ее загробную жизнь, но если нет, он возьмет это дело в свои руки. Когда они умрут, не останется никого, кто знает о настоящих обстоятельствах смерти Нефераты.

Клика царя, точнее, то, что от нее осталось, может тайно продолжать свои изыскания. Убайд не сомневался, что В’соран сумеет продолжить с того места, где остановилась царица. Анхата или Ушорана объявят регентом, и жизнь в городе пойдет своим чередом. Собственно, думал великий визирь, возможностей, власти и влияния у уцелевших членов тайной клики будет даже больше, чем при жизни царственных особ.

Убайд сделал шаг назад и, совсем успокоившись, торжественно поклонился служанкам.

— Пора, — сказал он. — Жрецы и тайный Совет ожидают царицу в Зале Скорби и Сожалений. Пусть народ Ламии в последний раз взглянет на Неферату и оплачет ее.

Услышав скорбные слова великого визиря, служанки смягчились. Самая старая вздохнула и подала знак другим. Они снова обратили все внимание на возлюбленную царицу. Три женщины встали полукругом у дальнего конца кровати, все они опустили головы и начали читать церемониальную молитву Усириану, богу подземного царства. Убайд вслушивался в негромкий скорбный речитатив. Солнце скрывалось за горизонтом, и комнату покидал свет. Когда молитва закончилась, спальня погрузилась в траурный полумрак. Служанки снова завели свой поминальный плач и склонились над неподвижным телом царицы.

Внезапно со стороны кровати послышался жуткий звук — слабый, влажный, дрожащий хруст, словно щелкали затекшие суставы. И вдруг поминальный плач служанок перерос в ужасающие пронзительные вопли.