Слева от Архана страж с силой опустил меч. В последний момент бессмертный отразил удар и заставил противника отпрянуть, сделав ложный выпад к его горлу. Воины ругались, осыпая проклятиями и бессмертного, и друг друга. Чей-то клинок задел его спину, другой вонзился в бедро. Архан почти не ощутил этих ударов. Он крутанулся влево, взмахнув мечом снизу вверх, и попал стражнику по запястью, отрубив ему руку. Тот с воплем отшатнулся и упал, поскользнувшись в луже темной крови, натекшей из раны его товарища.

С двумя покончено, решил Архан. Но теперь у остальных оказалось больше места для маневра. Бессмертный отскочил в сторону, избежав страшного удара мечом сверху вниз, и тут же резко повернулся, чтобы не попасть под удар, нанесенный слева. Мощный удар по спине рассек лопатку, едва не сбив его с ног. На этот раз Архан ощутил острую боль в сломавшейся кости. Сосредоточившись, он тут же мысленно запечатал рану и продолжал сражаться. Его неожиданный выпад снизу вверх увенчался успехом — острие меча пронзило глотку стража.

Беспорядочные удары сыпались на него со всех сторон. Оставшиеся в живых окружили его, испытывая на прочность его умение защищаться и не давая сосредоточиться. Архан поворачивался на месте, отражая удары и выжидая удобного момента. Воин справа сделал выпад, пытаясь пронзить бессмертному руку, в которой он держал меч. Архан крутанулся на пятках, отбив его клинок своим, и вынудил стража невольно качнуться вперед. Тот почуял опасность и попытался обрести равновесие, но опоздал. Меч Архана сверкнул, и голова часового покатилась по полу.

Двое оставшихся стражей ударили сзади одновременно. Один меч вонзился глубоко в правое бедро бессмертного, царапнув по кости, а второй в спину, прямо под левой лопаткой. Архан пошатнулся, ощущая во рту привкус крови. Он повернулся, буквально вырвав меч из руки ранившего его стража, и нанес удар по лицу. Часовой с воплем упал. Страшный удар лишил его глаз — рассек кожу до кости чуть ниже лба. Его меч так и застрял между ребрами Архана.

Отчаянным рывком последний страж выдернул свой меч из бедра Архана. Видя, что противник серьезно ранен, страж нанес целый ряд звучных ударов, пытаясь сломить оборону. Железные клинки сшибались, высекая искры, и контрудары бессмертного становились все слабее. Страж ранил его трижды в очень быстрой последовательности, один раз над правым локтем, затем в левое бедро и грудь. Предчувствуя победу, воин удвоил усилия и стремительно взмахнул мечом, целясь в шею Архана, — тот едва успел уклониться. Торс его при этом остался незащищенным, и страж с криком прыгнул вперед, целясь точно в сердце Архана.

И промахнулся. Архан нарочно открылся, заманивая стража, вихрем крутанулся на месте, и меч скользнул мимо. Его собственный клинок опустился на голову воина, разрубив железный шлем; осколки костей вонзились в мозг стража. Воин умер раньше, чем его тело рухнуло на пол.

Архан пошатнулся, едва не упав. Сражение длилось всего несколько минут, но наверняка разбудило всех, кто находился в пределах слышимости. Архан пошарил по спине, нащупал меч, торчавший между ребер. Потребовалось еще несколько мучительных секунд, чтобы выдернуть его, и еще мгновение, чтобы сосредоточить волю и запечатать рану, использовав часть так необходимой ему силы. Теперь ее оставалось совсем мало. Если он снова обратится к ней, пожалуй, сил не хватит даже на то, чтобы потом скрыться.

Должно хватить, подумал он, стискивая свои сломанные зубы. Должно хватить.

Архан помчался вперед, увеличивая скорость, и толчком распахнул дверь в царскую спальню. Комната была большой, куда больше той, что принадлежала царице. В центре возвышалась широкая кровать, заваленная шелковыми подушками. В двух жаровнях у правой и левой стены недавно разожгли огонь, который освещал изысканные картины, выложенные на плитах песчаника, изображавшие великий исход народа Неехары из южных джунглей тысячу лет назад. Высокие базальтовые статуи Птра и Асаф охраняли покой царя. На их каменных лицах непривычно застыли довольные улыбки. Диваны, заваленные подушками, и низкие столики группами располагались по периметру комнаты, а на противоположной стороне, близ высокого окна, стоял письменный стол. Прозрачные занавески лениво колыхал дующий с моря ветерок.

Двое слуг испуганно скорчились у изножья кровати, широко распахнув полные ужаса глаза. У их ног валялись перевернутая миска и бронзовый нож. Архан не обратил на них внимания, он искал царя. Тут ветерок сменил направление, откинул занавеску, и бессмертный заметил между двумя окнами чей-то силуэт. Человек внезапно двинулся с места, подняв правую руку, но Архан оказался быстрее. Его левая рука взметнулась вверх, он выпрямил пальцы и произнес одно-единственное слово. Остатки силы вытекли из пальцев, и силуэт застыл на месте.

Беспощадная улыбка появилась на лице бессмертного.

— Думаешь, я забыл? — спросил он царя. — О нет. Во второй раз этот маленький фокус тебе не удастся.

Хромая, Архан двинулся через комнату, миновал огромную кровать, и оба слуги молнией выскочили из спальни. Он слышал, как затихают их истерические вопли. Приближаясь к окну, бессмертный хорошо рассмотрел царя. Ламашиззар был в шелковой ночной сорочке, залитой вином. Напряжение последней недели заметно сказалось на нем — лицо вытянулось и сделалось землистого цвета, глаза глубоко запали. На губах царя виднелись пятна — результат постоянного употребления корня лотоса. Сколько же времени Ламашиззар провел здесь, взаперти, окружив себя стражей и дожидаясь известия о смерти Нефераты?

Короткий драконий посох был зажат в вытянутой руке царя. От фитиля, который он продолжал держать в левой руке, шел слабый дымок. Короткий красный уголек тлел в опасной близости от пальцев царя, но бросить его тот не мог. Прикованный к месту, Ламашиззар смотрел на Архана, как птичка смотрит на приближение кобры.

Архан заглянул в глаза царю, упиваясь увиденным там ужасом.

— Как видишь, я тоже научился нескольким полезным фокусам, — сказал он. — Потребовалось некоторое время, чтобы отточить технику, но я знал, что однажды мой день придет. Благодаря тебе времени у меня было предостаточно.

Не отрывая взгляда от царя, Архан осторожно положил свой меч на пол и выпрямился. Его отвратительная улыбка сделалась еще шире.

— Мне давно хочется кое-чем поделиться с тобой, — произнес он. — Знаешь, с твоей стороны было очень умно выстрелить мне в сердце из этого твоего проклятого посоха. Когда пуля его пронзила, я думал, что ты меня убил. Все почернело, но потом я понял, что все еще могу слышать и ощущать то, что меня окружает. Как я тогда вопил! Как бушевал! Прошло какое-то время, и я даже умолял. Взывал к богам, от которых отрекся много веков назад, и молил о милосердии смерти. Естественно, она так и не пришла. Я пережил самую страшную пытку из всех, что мне довелось пережить, и если ты хоть что-то знаешь о моем прошлом, то поймешь, каково мне пришлось.

Архан протянул руку и аккуратно взялся за драконий посох. Один за другим он разогнул пальцы царя, сжимавшие оружие.

— И знаешь, что поддерживало меня в той тьме? Единственное, что помогало хоть как-то сохранять рассудок, — это слабая надежда, что однажды я сумею отплатить тебе той же монетой.

Он осторожно вынул оружие из руки царя.

— Ради этого стоило обучать тебя секретам эликсира Вечного Царя. Без него я не смог бы осуществить свою месть. Но теперь, когда пуля пронзит твое сердце, ты познаешь ту же самую удушающую тьму, ту же самую беспомощность. То же самое отчаяние.

Бессмертный прижал зияющую пасть дракона к груди Ламашиззара. Царь едва заметно задрожал, глаза его чуть расширились. Ему потребовалось непомерное, отчаянное усилие воли, чтобы сделать это крохотное движение.

Архан вынул из левой руки Ламашиззара фитиль и легонько дунул. Маленький уголек запылал.

— Когда твои слуги тебя найдут, они, конечно, решат, что ты убит, — продолжал бессмертный. — Вне всякого сомнения, они позовут погребальных жрецов, которые отнесут тебя в Дом Вечной Жизни и подготовят к грядущим векам. Если тебе повезет, ты умрешь, когда они извлекут из тебя сердце и поместят его в погребальную урну. Если нет… у тебя будет очень много времени для сожалений о том, что ты осмелился перейти мне дорогу.