Гуф, ничуть не стесняясь, усердно ковырялся в носу и разговаривал с нянечкой:

– Нет, не так! Еще бывают серокожие. Но их очень мало, они живут в замке прента, и мы никогда их не видели.

– Всего три расы? – старалась разобраться Наташа.– А отчего же ты, Гага, говорила, что их много-премного. Разве три – это много…

– Конечно,– простодушно хихикала Гага, уже восседая на шее рыжего мальчика.

Дети тут были очень отходчивы и успевали мириться еще прежде, чем обычные нянечки замечали ссору.

– Ведь три – больше одного… Ну, я так думаю… Наверное, во много-много раз…

И тут выяснилось, что несчастные дети не знают даже азов математики. Они кое-как умели читать и писать – это все. Ну не странно ли для детей, которые хоть и выглядят на пять лет, но на самом деле живут в приюте уже по несколько десятилетий?! Расспрашивая и пытаясь рассортировать полученную юинформацию, Наташа поняла, что марсиане развиваются весьма странным образом. Рождаются обычными младенцами, потом проходят специальную комиссию, которая разрешает им принять облик, соответствующий пятилетнему земному ребенку. Выходило, будто марсиане не растут, а мгновенно переносятся в новое состояние тела.

Не успев довспоминать весь день до конца, Наташа подошла к дому. В норе, называемой домом, Наташка, как обычно, первым делом выпивала из глиняной миски безвкусную, но питательную жидкость, которой кормили работников. Жидкость эту разносили по домам специальные учетчики, всегда следящие за тем, чтобы порция не оказалась слишком большой. Поев, Наташа всегда чувствовала, что сильно устала за целый день беготни и залазила на свою полку. Там она куталась в колючий плед и принималась рассказывать Маринке обо всем узнанном за день. Так было и в этот день.

Объяснив про расы, Наташа переключилась на загадочный способ взросления марсиан.

– Представляешь, они уйму лет могут провести в одном и том же детском теле! – говорила Наташа.

– Отличная экономия на одежде! – восхитилась Маринка.

Заинтересовавшись, она тут же перелезла к Наташке на верхнюю полку, чтобы было лучше слышно и потребовала:

– Рассказывай поподробнее!

Наташа не сопротивлялась. Несмотря на усталость, ей всегда было приятно пообщаться с подругой.

– Итак, разместившихся в пятилетних тельцах детей отдают в руки нянечек. Непростая работа у нянечек и воспитательниц: с одной стороны, нельзя допустить казни ребенка (то есть нужно ежегодно понемногу накачивать его знаниями), а с другой – надо как можно дольше задержать воспитанника в детском состоянии.

– Ничего не понимаю! – охнула Маринка.– К чему такие противоречия? Это как я, когда ем борщ: с одной стороны, если оставить капусту в тарелке – не получишь добавки, а с другой – обожаю борщ, но терпеть не могу капусту… Точнее, раньше терпеть не могла. Сейчас я, как заяц, сожрала бы целый кочан. Даже если вареный…

Из-за ужасного питания (на Марсе кормили сытно, но не вкусно) Маринка в последнее время все новое постигала через сравнения с ощущениями собственного желудка.

– Не говори о еде, договорились же! – строго перебила Наташа, возвращаясь к рассказу.– Ты же помнишь, что, по законам Тетти, существо, не набравшее за один обычный год одного интеллектуального – должно быть казнено. Поэтому детей приходится понемногу обучать. Но не слишком быстро, потому что только в детском состоянии (до определенного интеллектуального возраста) марсиане своими прыганьями вырабатывают энергию, необходимую для жизни всей планеты.

– Это же как в мульте «Корпорация Монстров»! – воскликнула догадливая Маринка.

– Да,– согласилась Наташа,– народный марсианский сюжет. Я так скоро буду думать, что ничего родного на нашей планете нет.

Еще утром Наташа узнала, что после достижения самого высокого для детского состояния интеллектуального возраста маленький марсианин снова проходит комиссию. Там ему присуждают право стать тинейджером. То есть переселяют в новое тело, и он становится похож на 11–12-летнего землянина. В таком состоянии марсиане живут столетиями. Самых талантливых тинейджеров отдают на обучение во всемарсианскую школу воинов, остальных – отправляют на городские работы.

Чтобы получить тело взрослого человека, марсианину нужно стать очень-очень-очень старым в смысле интеллектуального возраста. При этом выбранный в тинейджерском состоянии путь не меняется. Если ты был воином – воином и будь. Нет – работай в городе.

– Все эти странности – преступление против природы! – гневно окончила свой рассказ Наташа.

– Но разве не природа так распорядилась? – удивилась Маринка.

– В том-то и дело, что нет!!! – объяснила Наташа.– Не природа, а ученые. Те самые, которые возятся с тобой уже неделю. Когда-то давно марсианские ученые сумели победить старость. Организмы марсиан уже несколько тысячелетий не стареют, но взамен всем жителям приходится жить по такому ненормальному графику развития тела! Именно из-за этого изобретения ученых марсиане стали бессмертными и столкнулись с проблемой перенаселения… Эти учены сломали нормальный ход событий… Смотри, как бы они и в тебе что-нибудь не повредили.

Маринка от таких разговоров, заметно побледнела и насупилась. Потом отчаянно зашептала:

– Пока не повредят. Они меня пока только исследуют. Если решат что-то менять – я сбегу… То есть, сбежать, конечно, невозможно, но я, я…

– Повесишься на моих косах! – съязвила Наташа, которая в последнее время отчего-то страшно полюбила мрачные шутки.

– Да! – воинственно подскочила Маринка.– Они еще плакать обо мне будут! – потом воинственность ее спала. В последнее время любой Маринкин энтузиазм улетучивался очень быстро.

Совладав с собой, девочка зашептала, с трогательной надеждой заглядывая подруге в глаза:

– Ведь уже скоро, да? Ведь Ник же не обманет? Ты точно знаешь?

– Точно!– твердо ответила Наташа и упрямо выставила подбородок вперед.

Прошла уже целая неделя, с тех пор, как девочки в последний раз видели Ника. Прилет на Марс и пленение вспоминались им сейчас будто сквозь дымку. Казалось, что все это было очень давно. Впрочем, при желании – а у Маринки оно сейчас было – девочка довольно точно могла воссоздать события, происшедшие с момента попадания в плен.

Едва приземлившись на центральном космодроме Марса, Ник вынужден был отправиться с Кощеем во дворец Тетти. На прощанье он успел пообещать, во что бы то ни стало поговорить с прентом о девочках:

– Я объясню, что вас нельзя держать в плену. Я добьюсь разрешения вернуть вас на Землю. Ну и, конечно, попытаюсь придумать что-нибудь, чтобы Земля не была уничтожена… Только не падайте духом! Я постараюсь не слишком долго…

Ник ушел и передал девчонок в руки опекуна, который тут же принялся просвещать их.

Каждому вновь прибывшему на Марс выделялся опекун. Инопланетянин из тех, кто давно уже живет на Марсе. Наташу с Мариной взял под опеку профессор Грязь – огромный интеллектуального комка слизкой серой грязи с планеты Авраама. На первый взгляд он казался милейшим и забавнейшим существом. Нарочно, чтоб не травмировать психику коренных жителей, он старался принимать очертания марсианина: облачался в длинный черный балахон и даже носил над дыхательными соплами очки, хотя на самом деле видел миниатюрными волосками, покрывающими все тело. Передвигался профессор, стоя на дощечке с колесиками. Отталкивался от пола двумя отростками грязи и развивал довольно большую скорость. Без дощечки, как узнали девочки позже, он, как все нормальные жители планеты Авраама, ползал бы, как земная улитка.

Именно профессор вручил девочкам автопереводчики – приборы для понимания марсинаской речи. Вручил и даже помог настроить их, хотя о таком языке, как русский, раньше и не догадывался. Профессор, оказывается, считал, что все земляне говорят на древнегреческом или латинском. К счастью, разработчики автопереводчика так не думали.

Как только Маринка воткнула себе в ухо микрофон автопереводчика, тут же стала понимать марсианскую речь. С небольшим опозданием наушник на вполне сносном русском языке произносил сказанную любым инопланетяниным фразу. Маринкины же слова переводчик выдавал собеседникам уже на марсианском. Издавал слова автопереводчик через рупор, крепящийся, как шахтерский фонарь, ко лбу пользователя.