По сути дела, мы сами превратились в кочевников, но все понимали, для чего это делалось. Нам нужно было показать всем результат нашей затеи. Ведь для многих, как говорил дядька, месть сама по себе остаётся просто желанием, причём не всегда осознаваемым. Были конечно такие как мы, воплощением мести для которых служили трупы врагов, но далеко не все воспринимали её в таком вот виде.

   А вот табун лошадей и стадо овец вызывали совсем другие чувства, причём в первую очередь среди старейшин. Конечно, были и среди них желающие уничтожить кочевников, хотя никто при этом и не думал отказываться от такой добычи, считая её непременным условием мести. Нам о таких рассуждениях много дядька рассказывал при ночёвках в пути. Он ведь не только учил нас владеть оружием, эти уроки, кстати, продолжались всё время в дороге, но и рассказывал о том, чего можно ждать от разных людей.

   Как он говорил, поведение людей во многом определяет жадность. Именно она отправляет кочевников в набеги, заставляет людей воевать между собой, и поэтому её всегда надо иметь в виду, определяя свои действия. И как оказалось в дальнейшем, он был прав. Конечно, все порадовались нашей победе и свершившейся мести, но не меньшую радость вызвали и животные, которые могли достаться как жителям поселений за предоставленные корма для скотины, так и участникам похода как часть военной добычи.

   И это тоже понятно, как говорил дядька - мёртвое мёртвым, живое живым. В поселении Ставра нам пришлось задержаться, ожидая, пока окончательно встанут реки, и по ним можно будет двигаться дальше. Как оказалось, две реки, одна впадающая в Свиягу возле поселения Ставра, - Урюм, а другая, впадающая в Суру возле Алатыря, в своих верховьях подходили близко друг к другу. Так что по ним, когда они замёрзнут, можно было спокойно гнать скотину, порой даже находя пастбища с сохранившейся травой на их берегах.

   Почти половину своей добычи нам пришлось отдать за сани и запасы корма в дорогу. Поселян тоже можно понять, лошади позволяли им увеличить пашню и получить дополнительный урожай, тем более, здесь места ровные и земля хорошая. Но дядька предупредил Ставра и всех жителей, чтобы готовились к нападению кочевников, очень уж они стали беззаботными.

   Конечно, случалось такое и раньше, но в последнее время местные жители стали уделять слишком мало внимания своей безопасности, мы подошли почти до самых домов и только тогда нас заметили. Обычно когда люди начинают так себя вести, чужаки и приходят.

   До тех пор, пока на реках не образовался прочный лёд, мы прожили у Ставра, а потом со своим значительно уменьшившимся стадом тронулись в путь. Вот эта дорога была гораздо трудней, но тем не менее, мы прошли и её. Хорошо, что у нас оказался достаточный запас кормов, порой приходилось, выбрав подходящее место, пережидать метель и пургу. Но как бы то ни было, мы добрались до своего поселения, уже пошли знакомые леса, в которых приходилось охотиться, и впереди нас ожидал тёплый дом.

   Слава богам, мы успели сделать всё запланированное на эту зиму. Вон уже ледоход пошёл по Суре, теперь пора готовится к новому походу. Честно говоря, у меня даже порой появлялись сомнения, что удастся справиться со всем намеченным, но вспоминать о сделанном придётся по порядку.

   Стадо мы всё-таки до места довели, не знаю, решился бы я на это, зная о предстоящих испытаниях. И дело даже не в тяжести пути, непогоде и трудностях, вызванных ими. Дорога занимает много времени и требует соответствующего отношения и подхода, то есть надо самому стать кочевником, думать, действовать и вести себя как настоящий степняк. Так что если в следующий раз придётся заняться чем-то похожим, надо заранее искать тех, кто будет гнать скотину.

   Первое, что я увидел, приближаясь к поселению, была бежавшая навстречу Невея. Как она узнала, как почувствовала, что я рядом - сказать не могу. Но разделяющее нас расстояние пролетела со скоростью атакующего сокола, повисла на шее и замерла, словно сбитая в полёте птица. И только громко, просто оглушительно стучащее сердце говорило, что она жива. Да и моё билось не менее громко.

   Сколько я так простоял, не знаю, и только Мал, подскакавший к нам и в свою очередь бросившийся обнимать Невею, вернул нас к окружающему. Дальше мы поехали вместе, Невея устроилась на лошади передо мной. Мы ничего не говорили друг другу, да и не нужны нам были слова, разговаривали наши сердца, стуча вместе в едином ритме.

   В поселении нас уже ждали, видимо не зря я тренировал местных мальчишек, на пользу пошла моя наука, и они своевременно заметили приближающуюся группу всадников. Нашему приезду радовались все, правда новость о победе над кочевниками уже успела забыться, а вот лошади и овцы вызвали неприкрытую радость.

   Ну а дальше был пир, как всегда многочисленные речи и славословия, объятия и заверения в любви и дружбе. Было достаточно много разговоров о следующих походах, и появилось много желающих принять в них участие. Правда до этого, хоть ненадолго, но удалось побывать в бане и смыть многодневную грязь и отогреться, но настоящая баня была конечно впереди. Это мне обещали сияющие от счастья глаза Невеи.

   На следующий день после возвращения разделили добычу. Как и говорил раньше, я при этом руководствовался принципом наёмников, все трофеи в общую кучу, а потом делёж на доли. Конечным итогом остались довольны все. Разговоры о будущем походе я отложил на потом, сначала надо отдохнуть и успокоиться.

   - Весной опять уйдёшь? - спросила ночью Невея, прижимаясь ко мне теснее.

   - Уйду, никто кроме меня не хочет воевать с кочевниками, все только добыче рады, а у меня душа до сих пор болит, не простила она содеянного ими, мало ей уже сделанного.

   - Я с тобой пойду, ещё одного года ожидания не выдержу. И не говори ничего, или уходи прямо сейчас из моей жизни, или я всегда буду рядом.

   - А дети как же? Тоже с собой?

   - И детей возьму, пусть с малолетства воинскому делу учатся. Всё равно они каждый день про тебя спрашивают и тоскуют не меньше меня. Привязал нас кто-то к тебе, нет нам жизни поодиночке.

   - Ты знаешь, лада моя, я уже думал об этом, мне тоже без вас плохо, но как сделать лучше, мы потом ещё обговорим. Во всяком случае, отсюда нам придётся уйти, новое поселение будем ставить, думаю, там нам будет удобней. Место я уже нашёл, вот весной и займёмся этим. А сейчас спать давай, завтра всё обсудим на ясную голову.

   Обсуждать пришлось долго, да не только нам. К этому пришлось подключиться и кормщику Ерофею, а также некоторым из воинов, готовых стать десятниками, заранее согласных пойти в следующий поход.

   - Проходи, Ерофей, садись, в ногах правды нет, - встретил я кормщика. - Думы мне тут разные покоя не дают, вот решил их обсудить.

   - Почему же не обсудить, народ уж волнуется, пойдём на степняков, не пойдём. И хоть тяжко пришлось, но люди остались довольны, и за родичей отомстили, и с прибытком вернулись. Ворогов побили, удаль свою показали. Так что желающие есть, даже новенькие хотят в поход идти.

   - А что, уже и новенькие появились?

   - Как не появиться, да и к тебе ведь тоже приходили.

   - Приходили, сам же ты их отправлял,

   - Отправлять-то отправлял, но твоего решения никто ещё не знает.

   - Не возражаешь, если Невея нас послушает, ей в моих планах многое придётся сделать.

   - Почему же нет, баба она ведь душой понимает.

   - Ну и хорошо. А хочу я, Ерофей, в этом году сделать гораздо больше - если получится, пройти в степь подальше. Но главное даже не в этом, два поселения хочу поставить, вернее не поселения, а остроги. Один будет стоять в устье Суры, другой в устье Свияги. Сам видишь, нельзя нам там без своего дома, вон сколько добычи пришлось отдать. А так всё бы своим воям досталось.

   - Дело хорошее, старшой, да вот как это осилить?