- А пониже нет. Я высоты боюсь. - Пошутил Андреев.

- Напрасно смеетесь. Уж лучше в горы, чем к монахам. Я почему здесь живу двенадцать лет? Вы как раз двенадцатые будете, желающие к ним попасть. Я то же в компании таких же туда отправился. Шли себе шли, тут бац - обвал. Всех и положило. Я один остался. Пробовал назад. Заблудился. Набрел на эту избушку. Зиму пережил, тут гости пожаловали, истины искать. Я с дуру решил с ними, думаю все равно хотел на монахов посмотреть. Пошли. И эти сгинули, кто в пропасть упал, кто так, ни известно куда делся.

Испугался я к людям возвращаться. Думаю, приду, спросят - что да как. Не вытерплю, расскажу все как есть, на меня всех и спишут. Еще год прожил в одиночестве. Следующим летом опять прутся. Я уж не пошел, так они прямо перед моими глазами все как один в речку упали и потонули.

В тот же год нормальные туристы были. На Ак-Оюк лазили. Так и гора высокая, и опасно, а с песнями и шутками и туда и обратно обернулись. Консервов мне много оставили. Я уж к одиночеству привык. Здесь остался.

Летом опять паломники. Думаю судьба. Пока не дойду до этого проклятого места, не вернусь. Эти долго шли. Почти дошли уже, как лавиной накрыло. Опять я один невредимый.

Так и живу. Туристов в горы, паломников на тот свет провожаю.

- Мистика! - выразился Виктор.

- Она самая. Правда каждый год все ближе и ближе к монастырю подбираюсь. В прошлом году, почти до самых стен довел. Так там амбалы нас встретили. Меня не тронули, а остальных отдубасили. Куда те делись не знаю. Может и выжили, хотя сомневаюсь. В обществе ни чего не было слышно?

- Да нет. Да и про пропавших то же ни чего не известно. Если бы, как Вы говорите, каждый год по экспедиции пропадало, шум до небес бы поднялся. - Виктор стал сомневаться в правдивости рассказа отшельника.

- Зря не верите.

- А почему амбалы всех побили? - Владимир Петрович решил разъяснить подробности избиения.

- Куда мол идете. Не гоже мол ходить и беспокоить. И по морде, и по морде. Всех и отмочалили.

- Странно... И возражений не принимали?

- Какие возражения. Тупые как пробки. Говорят по-русски с трудом, а уж соображать, так совсем не соображают. Как говорится: "Против глупости бессильны даже Боги". Видно монахи не дураки, раз таких охранников держат. Этим ни чего не докажешь. Только и могут, что по морде.

- Ладно. Спасибо за предупреждение. Но уж если в прошлый раз почти довели, может попробуете нас до конца довести. Снять, так сказать, проклятие, что на Вас лежит.

Предложение было заманчивым. Двенадцать лет ни разу не съездить в Сочи - испытание не из легких. На ум Полонию Александровичу стали приходить забытые за годы добровольной ссылки: бабы, котлеты в трюфелях, бабы, рыба под майонезом, бабы, коньяк Ереванского разлива, бабы...

- Ладно. Провожу. Только сегодня уже поздно. Завтра с утра и отправимся.

Ужинали из принесенных компанией продуктов. Полоний налегал на кильку в томатном соусе, при этом громко чавкал и выражал полное не уважение к собранию. От водки отказался.

Встали рано. В семь часов, все были готовы.

Владимир Петрович, хоть не верил духовнику генерала, пренебрегать его советами не стал. Выдвигаясь в стан противника, надел шапочку, выданную снабженцем в родном УФСБ, по инструкции соединил проволочки и немного успокоился. Его приготовления были замечены членами экспедиции. Он объяснил свои действия любовью к советской фантастике, и советам товарища Беляева по защите мозга от внешнего воздействия. За его спиной Виктор покрутил у своего виска, но ни чего говорить не стал. С тем и отправились.

Путь оказался не таким опасным и трудным, как пугал Полоний Александрович. Дорога не была выложена тротуарной плиткой, но идти было легко. К вечеру стали видны стены монастыря. Около него виднелись одиноко стоящие постройки местных жителей. На склоне горы паслись овцы. Низкорослые лошадки щипали траву. Собаки с лаем носились вокруг менее развитых животных, заставляя их соблюдать порядок жизнедеятельности.

С укоризной поглядывая на сторожила мест, члены экспедиции не заметили приближающуюся компанию местных парубков. Но готовый к встречи с неизвестным, Полоний Александрович их заметил.

- Амбалы идут. - Предупредил он всех.

Паломники остановились. Приближавшихся, по внешнему виду нельзя было отнести к работникам мясных отделов. Скорее они походили на испытывавших трудности с питанием в детстве рахитикам, так и не набравшим вес с течением времени. Однако числом они превосходили пожаловавших в гости и исход переговоров мог быть решен не в пользу пилигримов.

Не дойдя метров пяти до компании, местные остановилась. Самый здоровый, ростом около метра шестидесяти, молодой скотовод решил доказать свое старшинство, следовавшим за ним.

- Куды итешь? - Грозно вопрошал он.

- Застигнутые трудностями бытия, не способные отличить большое от великого, движимые осознанием приобщится к высшим истинам, мы совершаем паломничество в храм знания и благодати. О дозволь, страж сиих мест, пройти нам далее, дабы души наши не сгинули в пучине мракобесья и неверия. - Подражая Полонию, ответил Владимир Петрович.

Скотовод думал. Таких речей он еще не слышал. Скорее всего он не понял сказанного, но имидж знатока Великого Русского языка, был краеугольном камнем в его авторитетном положении, и накладывал определенный отпечаток на его действия. Остальные члены его команды ожидали решения. Было видно, что чужаков им хотелось побить. Но старшой, решил иначе.

- Бакшиш давай. - Он по-своему решил разрядить обстановку.

Владимир Петрович открыл свой рюкзак и вытащил две полуторалитровых пластиковых бутылки.

- Спирт. - Рекомендовал он содержимое.

Стало заметно, что это слово в обиходе у местного населения, и вызывает в их умах и душах теплые чувства. Компания оживилась. Три литра спирта им приходилось видеть впервые. Тщедушность тел предполагала уход в Нирвану всей деревней за короткий срок от такого количества алкоголя. Но старшой решил поддержать свой авторитет.

- Мало. Давай еше.

Андреев опять полез в закрома и выставил еще бутыль.

- Все. Больше нет. Себе оставлял, да вижу Вы люди хорошие. Для Вас ни чего не жалко.

Скотоводы стали впадать в прострацию. Такого они не ожидали в самых радужных мечтах. Но предводитель отступать не хотел. Видно у него чесались руки и расовые предрассудки туманили голову. Он думал. Взять бутылки означало конец переговоров и приход к консенсусу. Не взять и набить морду, можно в пылу борьбы потерять ценный напиток. Заметив его не решительность и мысли читаемые на открытом лице, Владимир Петрович достал из внутреннего кармана отпечатанный на принтере листок и тыча его в глаза предводителя представился:

- Член внеочередной избирательной комиссии.

По его уразумению, власть в здешних местах могла принадлежать местному баю, оставшемуся со времен монголо-татарского нашествия. Милиции или других представителей власти могло и не быть. Но не смотря на малочисленность избирателей, обойти их своим вниманием власть не могла, о чем свидетельствовали отчеты избирательных комиссий. В таких местах явка была стопроцентной. И за правдивостью таких результатов следили представители враждующих партий, прилетавшие на вертолетах в удаленные уголки в ответственный период. В своих выводах он не ошибся. Со словом "избирательной" в этом уголке земли были знакомы. Видно оно ассоциировалось у местных жителей со словом "спирт", так как после этого они молча взяли бутылки, но уходить не спешили, ожидая довеска к нему в виде избирательных билютеней, на которых надо поставить крестики, в местах, где укажет даритель. Андреев их разочаровал. Ни каких бумаг давать не стал и отпустил с миром.

Компания отправилась дальше. Полоний Александрович в их обществе отсутствовал. Этому не удивились.