- Как же он тогда будет проповедовать, если всегда молчать будет? - поинтересовался Андреев.

- Найдем человека с хорошей памятью и слухом. Представим его медиумом, через которого пророк говорит с человечеством. На худой конец, вставим в ухо слуховой аппарат, и будет он говорить со всеми от лица пророка.

- Если у тебя уже все рассчитано, зачем тебе вообще Серега нужен. Можно любого бомжа на улице найти и раскрутить таким образом.

- Можно. Только не любого. Определенные данные быть должны. Лицо, чтоб интеллигентное. Во взгляде что-то не от мира. Товарищ Табуреткин как нельзя лучше подходит. Да и отступать ему не куда. Дома нет, жены нет, работы нет. А тут тебе и стол, и дом, и последовательницы нового мессии, которых уговаривать ни на что не надо будет. Сами в постель залезут. Да и я уже на него время потратил.

За время похода Виктор познакомился с перипетиями жизни Сергея Сергеевича. Тот сидел в оцепенение. Порвав со всем, он надеялся вдалеке от родного дома найти смысл существования. Мечтал получить наставление. Все напрасно.

- Да не расстраивайся ты так, - продолжил свою агитацию Савлов. - Ты сам подумай, может именно я и есть то откровение, которое необходимо тебе получить. Ты же не знаешь, что я предлагаю тебе вещать. Вполне возможно, в этом и будет новое откровение человечеству.

- А меня возьмете? - Поинтересовался своей судьбой Андреев. Он не предполагал такого поворота событий. В то же время, считал под это дело, явить миру свои, выстраданные долгими бессонными ночами, думы и откровения.

- Конечно, Владимир Петрович. Такие организаторы всем нужны.

- Соглашайся Серега. Делать все равно нечего.

Табуреткин думал до вечера. Решив, что действительно дел в этой жизни для него нет, он согласился на предложение искусителя.

На следующее утро у местного скотовода удалось выяснить, как быстрее добраться до ближайшей железнодорожной станции. Компания снялась с места и отбыла по указанному направлению. Через три дня они были в Бийске, в квартире Виктора и разрабатывали ход дальнейших действий.

Виктор решил квартиру и всю обстановку продать, так сказать сжечь все мосты, что бы избавится от искуса вернуться на прежнее место. То же самое решил сделать и Владимир Петрович, для чего отправился в родные места. Встретиться договорились в Москве, на квартире у коммерческого руководителя, каковым себя назначил бывший помощник депутата.

До Москвы, Савлов и его подопечный, добрались без проблем. Виктор поселил Табуреткина на своей жилплощади. Жилплощадь была большая и хорошо обустроенная. Сергею Сергеевичу жить на таких квадратных метрах нравилось.

После знакомства с новым обликом столицы, Виктор повел Сергея Сергеевича знакомиться с народом, с теми, кто должен стать последователями и поклонниками. Почему-то коммерческий руководитель решил, что последователи должны обитать в мало привлекательном месте, каким оказался клуб, в который он привел Великого Учителя.

Мрачные помещения, открытое для избранных были стилизованно то ли под подготовленную к сносу коммунальную квартиру, то ли под общественный туалет. Низкие потолки, с которых свисали слабо освещавшие помещение лампочки, дешевые обои, во многих местах оборванные, кафельные полы, краска темного зеленого цвета с болотным оттенком - от всего этого не хотелось развлекаться. В душе возникало желание напиться до беспамятства и крушить все вокруг или наглотаться наркотиков. Вероятно, державшие данное развлекательное заведение господа промышляли наркоторговлей.

В стиле помещений были и гости. Одетые в рваные, грязные одежды, они уныло бродили из одной залы в другую, больше молчали, так как говорить было бесполезно из-за огромного грохота производимого местными музыкантами и пили, пили, пили, часто посещая отхожее место, откуда возвращались не вполне вменяемыми.

Многие сидели за крытыми дешевой клеенкой столиками. Экзальтированные девицы походили на образцовых выпускниц закрытого концентрационного лагеря. Их худобу оттеняли сидевшие рядом низкорослые пузаны и крепко сложенные молодые красавцы.

Несколько человек, уловивших в какофонии звуков ритм, дергались в середине центрального зала.

Сергей Сергеевич, по настоянию Виктора, подошел к барной стойке и заказал пива. Напиток наливали из крана времен сталинских репрессий. Умелый художник придал ему вид грязного и немытого члена. Посуду мыли тут же в похожих на унитазы раковинах. Судя по количеству посетителей, они были рады опустится на дно общества, но не могли этого сделать и оттого вынуждены были посещать это заведение, что бы хотя бы здесь познать жизнь низов. Тем не менее, дамы предпочитали мартини, мужчины дорогой коньяк или виски.

Взяв пиво, Сергей Сергеевич отошел от стойки и выбрав, как ему показалось спокойное место, сел за столик, что бы наблюдать будущих адептов. Вскоре рядом, предварительно спросив разрешения, присел не молодой господин. По внешнему виду он мало отличался от местной публики: был одет в рваные, казавшиеся грязными джинсы, какого-то серого оттенка майку, старые, замызганные кеды. Потягивая виски из высокого бокала, он обратился к Табуреткину с каким-то вопросом, но из-за грохота стоящего в помещении, тот его не понял. Гражданин, будучи вежливым человеком, подсел поближе и напрягая голосовые связки прокричал собутыльнику:

- Первый раз здесь?

Табуреткин кивнул.

- Кого ищите?

- Ни кого.

- Странно. Здесь кто-то кого-то ищет.

- Как это?

- Провести ночь. Завязать знакомство. Поговорить.

- И кого ищите Вы?

- Тебя.

- В каком смысле?

- Пообщаться поближе. Мне нравятся такие, как ты.

- Какие - такие?

- Не развитые.

- Что значит не развитые?

- В сексуальном отношении.

- Я развит.

- А... Шалунишка... - Гражданин погрозил Табуреткину пальцем. - Значит позабавимся?

- Что значит позабавимся?

- Уединимся и пообщаемся в не формальной обстановке, без свидетелей.

- Вы голубой?

- Да. - Индивидуум даже не смутился, сознавшись в своей ориентации. Для Сергея Сергеевича это было дико. С гомосексуалистом он разговаривал впервые и ни как не мог соединить образ, пусть и грязноватого, но совершенно обычного мужика и трансвестита, который в его воображении, должен походить на эдакую мужеподобную даму, с обязательной серьгой в ухе и сигаретой в зубах. Ему стало не приятно находиться за одним столом с этим человеком. Сосед заметил это, ни сколько не обиделся, как ни в чем не бывало, продолжил соблазнение.

- Вы брезгуете моим обществом?

Будь у Табуреткина характер немного потверже, он бы просто встал и ушел, но мягкотелость и не желание обидеть, пусть и не симпатичного ему человека, удержали за столиком. Но на вопрос отвечать не стал.

- Вижу, брезгуешь. - Перешел на "ты" гражданин.

- Да нет. Просто первый раз такого вижу.

- Не первый. Впервые говоришь с таким. Что - коробит?

- Да, знаете ... - Табуреткин не стал скрывать своей неприязни.

- Почему?

Сергей Сергеевич пожал плечами. Почему ему было не приятно, ответить не смог.

- Я скажу почему. Потому что не ты пытаешься уломать женщину отдаться, а тебя пытаются уговорить расстаться с девственностью. Вспомни себя, молодого и пьяного. Небось приставал в пьяном виде к невинным девушкам на улице. Эдакая пьяная, воняющая рожа, тычется к молоденькой девочке и невинно интересуется: "Девушка, а Вас как зовут?". А у самого мысли, только как побыстрее ее трахнуть. Гормоны кипят, требуют выхода. И вот когда к нему обращаются вполне культурно, не дыша в лицо перегаром и не хватая за интимные места - его коробит. Не так ли?

Табуреткин вспомнил молодость. Да, действительно они бродили пьяными студенческими компаниями по улицам, приставали к не знакомым девушкам. Это казалось очень естественным и нормальным. Один его друг так познакомился со своей будущей женой, многие находили подруг, кто на день, кто на месяц.