Под ногами у Владимира Петровича хрустнула сосновая ветка.

- Кстати, этих палочек под ногами - огромное множество. Может быть они все волшебные? - Задал он вопрос Табуреткину.

- Может. И что?

- А то. Все ходят и не один не подберет, потому как не знают для чего они нужны. Человеку к этой палке нужно приложить инструкцию по пользованию и список желаний. Тогда, думаю, станут поднимать. Да и то не все.

Некоторое время шли молча. Лес поменялся. Сосны, как им и подобает тянулись вверх, под ними рос папоротник и другая трава. Щебет птиц наполнял округу. Кое-где виднелись следы зверей. Стали заметны вырубки. Андреев думал уже о чем-то другом. Видно было, что он хочет поделиться мыслями.

- Мир изменился. Раньше надо было несколько лет работать, что бы стол особенный создать. Картины единицы рисовали. Книги не то что писать, читать не все могли. А сейчас исполнители ни кому не стали нужны. Нужны идеи. Кто творит новое - тот и нужен миру.

Потому и социализм кончился. Пролетариат, стал не нужен, ибо это только исполнитель. Нужны изобретатели. Нет развития - нет будущего. Закон природы. Против него не пойдешь.

- Наверное не природы. Природе что? Это только разумное существо такой закон могло придумать.

- Какое существо?

- Бог например.

- Может ты и прав. Только закон - есть закон.

- Интересно, а еще такие же законы есть.

- Я думаю, еще есть закон многообразия.

- Это как?

- Это когда все разные. Разные мысли, разная одежда, разный разговор. Пораскинь мозгами - как ты думаешь? Как мыслишь?

- Как все.

- Все по-разному. Вот ты как?

- ?

- Ты думаешь словами. Слова в твоей голове русские, от того и мысли своеобразные. У нашего языка правил не много. Как хочешь, так и ставь слова. От того и действия не предсказуемые. Так некоторые - сплошным матом думают. Как думают, так и живут.

Это еще одна причина гибели социализма. Тогда высшее руководство состояло из членов политбюро. А член у большинства ассоциировался только с половым органом. Потому и к власти большого почтения не было. До сих пор, особенно на провинциальном телевидении, депутатов Госдумы, "членами" зовут.

Немцы или англичане, те по-другому. У них правила в языке присутствуют: сначала подлежащие, потом сказуемое. От того и живут по правилам. Так можно, так нельзя. Американцы то же по-английски говорят, но правила не соблюдают. Нация сборная, вот правила и нарушились. Потому на нас, русских, похожи. Что завтра натворят не известно.

- Русские по-разному говорят.

- Это как?

- Одни окают, другие акают, третьи вообще напевают.

- Что правда - то правда. От того одни - душа на распашку, другие к торговле, или как теперь говорят к бизнесу, расположены, а третьим все трын-трава, песни поют. Нет мы - парадоксальный народ. На карту посмотришь, к примеру США; два города - один Нью-Йорк, другой - Новый Орлеан. Почему одно название перевели, а другое оставили без изменения, ни один академик не заметил и не поинтересовался. По-русски написано, по-русски и думают.

- А почему так?

- Что?

- Ну одни по-немецки говорят и правила у них свои, да и у нас - одни на о, другие на а, и правил меньше.

- Сам подумай. Живет русский человек в волжской степи. Пространства необъятные. Видно далеко. Все друг друга видят и зовут - протяжно, громко. Летом работают, а пока зима полгода на печи лежат. Молчат. Думы думают. Другие в лесу всю жизнь проводят. А там как? - Ау, да ау. Да еще и вопросы в никуда: "Ты где?". В ответ - "Здесь". Полная сумятица в головах выходит. Говорят русские - ленивые. Не ленивые, а к ни к чему не обязывающей философии склонные. Больше половины жизни генетически предрасположенные ни чего не делать и пребывающие постоянно в раздумьях. Не все конечно. На юге не разговоры разговаривают, а словами как горохом сыплют. Привыкли спокон веков работать и летом и зимой. Немцы, да англичане - те индустриализацией испорченные. На производстве объяснять долго что-то станешь, с жизнью расстанешься. От того и речь четкая и правильная.

- Нет. Если бы такой закон был - не было бы глобализации?

- Почему? Как раз наоборот. Глобализация. Для того же. Китайцы и японцы теперь думают иначе. В их понятиях появились вещи, которые воспринять можно, только став немного европейцем. Русские, особенно дети, тоже стали думать по-другому. Эти Уау, Вау, Окей - заставляют воспринимать действительность иначе. Но мы не стали американцами. У нас остались: "мать твою так, эх ты, да пошел"... И Уау, Вау и окей мы употребляем не к месту. Так и будем всегда парадоксальным народом. Идей много, воплощений - ноль.

Хотя работать стали не в полях с сохой, а на заводах. Производство изменит образ мышления... Но все равно - гены. Все наперекосяк. От того и машины делать не умеем. Привыкли лежать. Какое дело появляется - побыстрее от него избавиться хотим. Вот шурупы кувалдой и забиваем.

Но в этом и наше преимущество. Мы способны выдумывать новое, как и американцы. Или все новое принимать для себя. Нарисует русский мужик такую хрень, да на пол пути бросит, а немец подберет и доведет до совершенства. Потому и глобализация и смешение языков. Соберутся все вместе и тогда что-то путное и получится.

- Во сне дед говорил о парадоксе. Что если им стать - следующая ступень - приобщение к Высшим существам.

- Может он и прав. От того русский народ и считает себя ближе всех к Богу стоящим. Парадоксов в нашем обществе немало.

Они замолчали. Думая о своем, не спеша, брели по дороге.

К обеду вышли к широкой трассе. Нежданно были приняты в попутчики водителем-дальнобойщиком. Тот, в силу обстоятельств оставшийся в одиночестве, боялся заснуть за рулем, и двое попутчиков, должны были сыграть роль охранной системы. Сергей Сергеевич и Андреев устали и были рады выполнять отведенную им роль.

Водитель попался разговорчивым. Борясь с дремотой, он уже давно начал разговор сам с собой, и даже получив слушателей не мог остановиться и продолжал давно начатую тему. Слушая его Владимир Петрович, поймал себя на мысли, что пытается перевести поток слов мастера баранки в общепринятый лексикон. Выходила полная околесица, наполненная обозначениями интимных мест человеческого тела и их употребления совсем не по прямому назначению. Камазист делился сведениями из своей трудовой жизни. В переводе на общепринятый язык выходило что-то странное: " ... Эта половой член (употреблено в женском роде?) как даст мне не определенному места, используемому для полового акта. Я на половой член женщину, ведущую развратный образ жизни, чуть не умер. А эта половой член (употреблено в женском роде?) как пустится в развратные действия совершаемые многократно..." Для самого водителя, эта тирада содержала вполне определенный смысл. Андреев, перестав переводить поток слов на литературный язык, понял, что шофер рассказывал о замене ремня привода генератора, который оказался не качественным и порвался.

К трем часам дня въехали в черту города. С дальнобойщиком попрощались. Первым делом посетили ближайший магазин и купили три бутылки водки. Затем последовали на железнодорожный вокзал, взяли билеты на ближайший поезд и уже через час наслаждались звуком стучащих в такт движению колес спального вагона.

Пассажиры смотрели в окно и говорили. Разговоры вертелись вокруг бытовых тем и Учителю Человечества были мало интересны. Но артистическая наполненность бубнения расположившейся на нижней полке бабки, заставляла прислушиваться к разговору.

- Я ей говорю, тихо, спокойно: " Ты Вера не права. Нина Петровна плохая женщина. Везде без очереди лезет, доброго слова от нее не дождешься, денег взаймы не дает." А она мне, таким противным голосом: " Что Вы, что Вы. Это такая прекрасная учительница. Она так хорошо понимает детей. Просто ей всегда не когда, денег у нее не бывает". Я ей опять так спокойно: "Нет, ты Мариночка не знаешь людей". А она сю, сю, сю. Нет, нет, нет. Спелись в общем. И как с такими людьми жить в одной квартире?