А Скади, не забывшая своего обещания поквитаться с ним за сгоревшие перья отца, принесла злую змею и велела ей капать ядом Локи в лицо. Потом Боги ушли, а верная Сигюн побежала за чашей и подставила её под ядовитые капли. Так она и стоит там до сих пор, плача над мужем и сыновьями, не смея прогнать змею и держа чашу в руках – единственное существо во всех девяти мирах, которому дорог мерзостный Локи, которое любит его… Порой чаша переполняется; тогда Сигюн бежит выбросить яд, Локи же воет, как дикий зверь, осыпает Сигюн проклятиями и корчится в путах с такой силой, что содрогаются гранитные горы, а Люди выскакивают из домов, спасаясь от землетрясения…

Сказывают, Боги однажды все вместе отправились в Нижний Мир навестить Бальдра: Один на Слейпнире, Фрейр в колеснице, запряженной вепрем Гуллинбурсти, Хеймдалль на коне Золотая Чёлка, Тор со своими козлами, Фрейя в лёгкой повозке, влекомой пушистыми кошками. Невесёлой, прямо сказать, была их поездка. А когда они возвращались назад, то приметили на краю Мглистых Пределов чей-то могильный курган.

– Могильный курган? Здесь, где умершие живы? – спросила печальная Фригг. – Есть, значит, вторая смерть, уносящая ещё глубже?

– Здесь властвует сон, а не смерть, – ответил ей Один. – Здесь спит пророчица, древняя вёльва. Она великанского рода и долго ходила по свету, а то и летала на своём посохе, как на крылатом коне… Когда же пришло её время – выбрала вечный сон, чтобы никто уже не тревожил её, не испрашивал предсказаний…

Тут он остановил Слейпнира и, соскочив, взошёл на курган. Молча смотрели Асы, как он поднял руку с ярко блеснувшим Драупниром и негромко спел заклинание – волосы зашевелились у всех, кто его слышал… И вот с тяжким вздохом раскрылся каменный холм, и перед Одином поднялась огромная тень, закутанная в бесформенный плащ.

– Кто ты, осмелившийся нарушить мой сон?.. – глухо, как из-под земли, прозвучал её голос. – Много дождей прошло надо мной, много утренних рос, много зимних снегов… Давно я мертва. Кто ты, вновь приказавший мне идти дорогой сквозь время, тяжкой дорогой?

– Я, как и ты, тоже Путник на этой дороге, – ответил Один. – Помнишь ли ты ещё, вёльва, что было в начале времён?

– Помню! – упали слова, тяжёлые, как могильные камни. – Помню Имира, ворочавшегося в бездне Гинунгагап… Но что тебе в моём знании, Отец Богов и Людей? Не по сердцу мне эта речь; отпусти меня!

Но Один не торопился её отпускать:

– Погоди, Вещая! Скажи мне – видишь ли ты, что происходит теперь?

– Вижу! – ответила мёртвая. – Вижу, как Бальдр, окровавленный Бог, падает наземь пронзённым! Вижу пленника, связанного в пещере… Но что тебе в том? Не по сердцу мне эта речь, отпусти меня!

– Погоди, Вещая, – повторил Один. – Поведай мне, поведай всем нам о великой Битве Богов, о том, что нас ждёт!

На сей раз вёльва долго молчала, но наконец Асы вновь услышали её голос.

– Вы, нарушавшие крепкие клятвы, вы, попиравшие справедливость, платившие чёрным злом за любовь!.. Вам ли дивиться тому, что неправда размножилась и на Небе, и на Земле? Знайте же, близятся времена, когда человек не станет щадить человека, а кровные родичи затеют кровавые распри, вместо того, чтобы стеной вставать друг за друга. Придёт век мечей и секир, век бурь и волков! Придут великие войны, а после – три лютые зимы одна за другою, без лета – Фимбульветр, зима-исполин! Довольно ли тебе этого, Один?

– Продолжай, – приказал Всеотец, не опуская руки. И вновь зазвучала мёртвая речь:

– Наконец пропоют петухи – чёрно-красный здесь, в Мглистых Пределах, алый – у Великанов, и тот, с золотым гребнем, вскормленный в Асгарде! Вижу!.. Трепещет, как тоненький прутик, могучее Древо, зиждущее миры! Гремит рог Гьяллархорн, созывая Асов на тинг! Эйнхерии навсегда покидают Вальхаллу, опоясываются мечами к последнему великому бою, ибо грядёт Рагнарёк – Битва Богов… Довольно ли тебе этого, Один?

– Продолжай, – твёрдо вымолвил Всеотец. И вёльва продолжала:

– Вижу!.. Падает цепь, столько зим державшая Фенрира Волка: веки вечные истончала её каждая ложная клятва, каждый удар в спину, каждый неправедный приговор! И вот уже Волк на свободе, от Земли до Неба разинута ненасытная пасть! Йормунганд Змей проснулся в пучине, поворотился и лезет на берег, губя сжигающим ядом всё живое кругом… Гудит Страна Великанов, сползаются чудища, Сурт едет с юга, огненный Великан с горящим мечом Муспелльсхейма! Вот и Локи сбросил оковы, он направляет корабль, везущий свирепых Сынов Огня на погибель Вселенной… Вижу, как Солнце в последний раз вспыхивает на мечах эйнхериев и Богов, а потом чернеет и гаснет, пожранное Волком… Вижу, как с расколотого Неба срываются ясные звёзды… Грядёт Рагнарёк – Битва Богов! Довольно ли тебе этого, Один? Отпусти меня!

Но Всеотец сказал:

– Продолжай.

– Вижу!.. – разнёсся полный ужаса голос провидицы. – Вижу, как Отец Богов и Людей сходится в смертном единоборстве с Фенриром Волком, и долго длится их бой, но не Одину суждена в нём победа, проглочен он Волком… Вот когда пригодится Видару его толстый башмак: юный Ас наступает им Волку на челюсть и рвёт проклятую пасть, отмщая отца. А Тор в поединке со Змеем вбивает его молотом в землю, но и сам отступает, шатаясь, всего на девять шагов и падает мёртвым, сожжённый, отравленный губительным ядом – и Магни подхватывает молнию-Мьйолльнир… А рядом с ним Тюр бьётся насмерть с чудовищным псом по имени Гарм, прежним сторожем Тёмного Мира, и оба поражают друг друга насмерть, как и Локи с Хеймдаллем. А Фрейр, защищая верного Скирнира, теряет свой меч, и Великан Сурт убивает его. Но сам тут же издыхает, успев, правда, затопить бушующим пламенем все девять миров… поднимается море и гасит огонь… Рагнарёк – Битва Богов! Довольно ли тебе этого, Один?

– Продолжай! – был суровый ответ. – Скажи, Вещая, куда удалятся павшие Асы? И что будет, когда пламя Сурта дотлеет?

– Вижу, – промолвила вёльва. – Вижу, Один, неведомое даже тебе: другие Небеса куда выше прежнего Асгарда – Широкосинее и Бесконечное. Там будут новые чертоги, там вы обретёте покой, глядя, как на Идавёлль-поле, снова зазеленевшем, соберутся младшие Боги, не запятнанные попранием клятв… Придут Видар и Вали, Улль, Моди и Магни, поднявший молот отца. Не тронуло их пламя, не поглотила вода. Вернутся Бальдр, Нанна и Хёд… Тогда-то отыщутся наконец в густой, высокой траве расчерченная доска и золотые фигурки, выпавшие из недостойных рук в начале времён… Станут юные Асы беседовать и вспоминать об отцах, о славном минувшем, станут по-новому устраивать все девять миров… А в Мидгарде, в маленькой роще, укроется от пожара чета смертных Людей – женщина по имени Лив, то есть Жизнь, и с нею мужчина Ливтрасир – Сражающийся за жизнь… Их потомки заселят прекрасную зелёную Землю, их согреет новое Солнце – дочь прежнего, сгинувшего в пасти Волка… Довольно ли тебе этого, Один? Изнемогла я, отпусти!..

– Отпускаю, – тихо сказал Всеотец. – Теперь я спокоен. Пускай свершится судьба.

…Асы ехали молча до самой реки Гьёлль. Когда же разлился вокруг весёлый солнечный свет, Тор сказал:

– Что же нам теперь, сидеть сложа руки и ждать, когда она наступит, эта великанская зима Фимбульветр?.. Если я что-нибудь понял, до неё ещё много веков! Уж я как-нибудь позабочусь, чтоб Турсы не лезли прежде времени в Мидгард!

– А мне, – сказал Фрейр, – нужно вырастить ещё не один урожай…

– А мне – затеплить любовь ещё во многих сердцах, – промолвила Фрейя.

И вот что ещё рассказывают про Тора… и одни, рассказывая, клянутся, мол, сущая правда, другие отмахиваются – болтовня!

Будто раз случилось ему, в одиночку возвращаясь домой из Иотунхейма, задремать в своей колеснице. И покуда он спал, Таннгниостр и Таннгриснир сбились с дороги. Открыв глаза, Хозяин Громов увидел внизу незнакомое море и тотчас понял – сюда он ещё ни разу не заезжал. Козлы же скакали себе и скакали на юго-восток, и Тор не стал поворачивать. Кто знает, будет ли ещё случай добраться к самому Муспеллю да посмотреть, так ли страшен огненный Сурт, как про него говорят!