Дома его ждёт старшая жена по имени Сив, младшая жена Ярнсакса, дочь Трюд, сыновья Моди и Магни и ещё пасынок Улль. Дружная семья у Бога Грозы, и он не завидует Одину, чью мудрость унаследовал другой сын – светлый Бальдр. Не всем быть вождями, не одни мудрецы на свете нужны…

Зато есть такие меж Асами, кто завидует Тору.

Сказывают, злобный Локи хотел в отсутствие Тора склонить Сив к измене; когда же не удалось – схватил Богиню за волосы и обкромсал ножом золотые пышные пряди, изуродовал красоту. Благо сыновья Сив были в ту пору совсем малы и не смогли заступиться за мать.

Вернувшемуся Богу Грозы хватило одного взгляда на плачущую жену. Оставил он запылённую колесницу и кинулся разыскивать Локи. Быстро бегал сын Лаувейи, но не быстрей молнии. Разъярённый Тор схватил Локи и переломал бы ему все кости, но тот завопил:

– Пощади!.. Я поеду к Карликам и упрошу их сделать для Сив новые волосы – из чистого золота!..

Тор встряхнул его, как крысу:

– Ты одного волоска её не стоишь, ничтожный!

Локи извивался в его железных руках, умоляя:

– Ты же знаешь, какие это умельцы…

Выслушал Тор заманчивые посулы, дал Локи пинка и отпустил.

Натянул злобный Ас волшебные башмаки, носившие его по воздуху, как по земле, что было духу помчался из Асгарда вниз, уломал одного Карлика сделать для Сив золотые волосы, а в придачу ещё копьё и корабль. Как уж ему удалось это, нам не известно – крепко, видно, перепугал его Тор… Когда же всё было готово, поуспокоившийся Локи не вытерпел – снова обнаружил коварство. Отправился к другому Карлику, Эйтри, и показал сокровища:

– У тебя никогда таких не получится.

Раззадорил мастера, даже поставил в заклад свою голову – ничего, дескать, не выйдет. Обиделся Эйтри. Пошёл в свою кузницу, положил в горн свиную кожу, а брата Брокка поставил у мехов:

– Работай без передышки, иначе погибнет положенное в горн!

Но стоило ему отойти – тотчас Брокку села на руку муха и начала жалить, да так больно, как ни одна муха не жалит. Хотел убить её Брокк, но не мог бросить меха, качал и качал – и вышел из горна вепрь с золотой щетиной.

Затем Эйтри положил в горн золото и велел поддувать вдвое сильнее. Тут вновь, откуда ни возьмись, прилетела муха и впилась Брокку в шею, так что он света не взвидел. И вновь он не бросил работы, и вышло из пламени кольцо – ничем не украшенное, но такое, что нельзя отвести глаз.

И наконец положил Эйтри в горн железо:

– Дуй втрое сильнее, иначе всё пропадёт!

Тут-то муха уселась Брокку меж глаз и ужалила в веко, так что кровь залила глаза. Не выдержал Брокк, вскинул руку отогнать злобную тварь… опали меха, и едва не погибло всё, что готовилось в горне. Но всё-таки Эйтри не оплошал и выхватил из пламени чудесный молот, сверкавший, как молния.

Эйтри вручил все сокровища брату, велел идти в Асгард:

– Локи ставил в заклад свою голову, вот и принеси её мне.

Надо думать, Брокк пошёл очень охотно: он ведь догадался, что за муха жалила его без пощады.

Вот встали Локи и Брокк перед судейскими тронами Асов, и поручено было судить дело Одину, Тору и Фрейру. Приложил Локи золотые волосы к остриженной голове Сив – и тотчас прижились они и принялись расти гуще прежнего. Дал хитрец Одину копьё Гунгнир, разящее без промаха. Подарил Фрейру корабль Скидбладнир. И стал уверенно ждать приговора Богов – ведь каждому из судей был поднесен подарок.

Тогда Брокк достал свои сокровища. Он отдал Одину кольцо, прозванное впоследствии Драупнир, ибо каждую девятую ночь капали из него восемь подобных же. Фрейру Карлик подвёл чудесного вепря: в самом Нифльхейме, в Стране Тьмы, с ним светло – так сияет его золотая щетинка. Можно было скакать на том вепре по воздуху и по воде – ни один конь не догонит… А Тору достался молот-молния Мьйолльнир. Можно метнуть его через полмира, и он, сразив цель, возвратится в руку хозяина. Без промаха бьёт этот молот и никогда не отказывается служить, и лишь один у него изъян – рукоять чуть коротковата. Это из-за того, что муха ужалила Брокка в глаз, когда он качал меха.

Боги признали молот лучшим сокровищем. Принялся Локи сулить выкуп за голову, но у Карлика всё ещё болели рука, шея и веко, и он стоял на своём.

– Что ж, лови меня, коротконогий, – засмеялся Локи и умчался прочь в своих башмаках, что умели бегать и по морю, и по облакам. Взмолился Брокк, упросил Тора поймать обидчика. Не смог Локи удрать от колесницы Бога Грозы, схватил его Тор и привёз назад на расправу. И быть бы Локи без головы, да вновь выручила хитрость:

– Несправедливо получится, если перережут мне шею, ведь договаривались не о шее, а только о голове.

Пуще прежнего обиделся Брокк – и, говорят, тотчас прыгнули ему в руки шило и ремешок, мигом зашили рот коварному Локи. Еле-еле избавился Локи от того ремешка.

Когда мир был ещё юным и Асы только-только обживали его, устраивая себе дворы в Асгарде и Вальхаллу для будущих поколений героев – явился к ним некий мастер и предложил за три полугодия выстроить вокруг всего Мидгарда хорошие каменные стены, чтобы ни горные Великаны, ни инеистые исполины Хримтурсы не сумели его захватить. А себе выговаривал каменщик в жёны Фрейю – Богиню Любви, и в приданое Фрейе – ни много ни мало Солнце да Месяц.

Стали Асы советоваться, да вот беда: мудрый Один как раз странствовал где-то, а Тор ушёл в поход на восток, отгонять от земных границ Великанов. И насоветовал Локи посулить каменщику всё, что он просит, но сроку дать не три зимы, а всего одну, и если к первому летнему дню хоть самая малость окажется не готова – не видать строителю ни Фрейи, ни Солнца, ни Месяца. Да чтобы строил один, никого не звал на подмогу. Выслушал мастер и стал просить позволения взять в помощь своего коня Свадильфари. И снова шепнул Богам Локи – дескать, надо позволить.

На том порешили и заключили договор при свидетелях, скрепив его многими клятвами, потому что не доверял строитель Богам, а Боги – строителю…

Вот настала зима, и он принялся за работу. Днём складывал стену, а ночью подвозил для неё камни, и тут-то поняли Асы, что не подумав позволили каменщику взять в помощь коня. Могучий конь Свадильфари делал вдвое больше хозяина: Асы только дивились, глядя, какие громадные глыбы он с лёгкостью перетаскивал… Ото дня ко дню вырастала стена и выглядела прочной и высокой, как горный кряж, – никто не возьмёт приступом, сколько бы ни пытался. Знай поглядывал строитель на светлую Фрейю да всё махал ей рукой. Поднимал глаза к Солнцу и Месяцу и потирал жадно ладони…

Три дня осталось до лета, и не на шутку забеспокоились Асы, ибо лишь только ворота стояли ещё не готовыми. Сели Боги на свои престолы и вновь начали совещаться, припоминая, кто посоветовал отдать Асинью каменщику и обезобразить небосвод, сняв с него Солнце, Месяц и звёзды? И решено было, что поделом достанется Локи, сыну Лаувейи, лютая смерть, если не выдумает, как помешать мастеру выполнить условия договора. Струсил коварный Ас и поклялся устроить, чтобы Фрейя осталась в Асгарде, а светила – на Небе…

И вот в тот же вечер, когда запряг строитель коня Свадильфари и отправился в горы за камнем – откуда ни возьмись, выбежала из лесу красавица кобылица и с призывным ржанием поскакала прямо к коню. И так была она хороша и так весело прыгала, скакала и каталась по весенней траве, что не выдержал Свадильфари – заржал в ответ, в клочья порвал упряжь и ринулся за кобылицей. А та повернулась – и в лес.

Это Локи опять унизился до колдовства и, что самое гнусное, изменил не только обличье – даже свой пол…

Схватился за голову каменщик и бросился вдогонку коню, принялся звать его, пытался ловить. Куда там! Могучий конь всю ночь носился с кобылицей, так что не привезли ни одного камня и утром не из чего было строить остаток стены. Едва-едва сдвинулось дело. А пришёл вечер, и всё повторилось: вновь увела жеребца красавица кобылица, и опять недоделанной осталась работа.