В тот же день. Уже в Москве. Цвейг должен встретиться с Горьким. В газетах было объявлено, что Горький по болезни уехал из Москвы. Это, возможно, сделано для того, чтобы его не беспокоили посетители. Свои, однако, знают, что Горький в Москве. Цвейг умудрился договориться с ним о встрече. Назначена на восемь часов вечера[686]. Я пошел в Камерный театр. После встречи с Горьким туда должен был подойти Цвейг. Шла пьеса «Любовь под вязами»[687]. Через час пришел Цвейг. Играла Алиса Коонен[688]. Она знала, что в зале будет присутствовать известный австрийский писатель — и не повела головой. Цвейг взволнованно шептал: «Великолепно, замечательно». После спектакля режиссер А. Таиров устроил небольшой ужин. Его квартира там же, в здании театра. Алиса Коонен и Стефан Цвейг беседовали о европейском театре и артистах[689]. Тут же присутствовал один француз, живущий в Советском Союзе, который читает где-то курс то ли французского языка, то ли литературы. Он объявил: «Недавно в одном институте заполнялись анкеты, кого из иностранных писателей больше всего читают. Наибольшее количество голосов получил Стефан Цвейг». Цвейг покраснел. Стесняясь, сказал: «Надеюсь, что такой счет долго не продержится». Цвейг устал. Вскоре уходим. ____________________ Перевод с грузинского Т. Никольской Кювилье, Иванов и Беттина фон Арним[**] Около двадцати лет назад, атрибутируя материалы из архива Вяч. Иванова в Пушкинском Доме, я работал с единицей, обозначенной в описи как «Неизвестная. Дневник»[691]. На поверку оказалось, что это фрагмент писем М. Кудашевой (Кювилье) к поэту, охватывающий несколько октябрьских дней 1915 года. В том же ивановском фонде столь же анонимно хранится подборка ее стихов на французском языке[692]. Поскольку в ее письмах, принявших форму дневника, упоминалась Беттина фон Арним, этот материал с моих слов был упомянут и тем самым введен в научный оборот в статье К. М. Азадовского[693]. С тех пор этот сюжет не получил дальнейшего развития, хотя интерес к личности Кювилье у исследователей возникал[694]. Задавшись целью прояснить контекст появления имени знаменитой немецкой писательницы в этих письмах Кювилье, я понял, что передо мной — роман, случайно раскрывшийся на середине, причем (возможно, неслучайно) в его кульминационный момент. Чтобы понять смысл происходящего, потребовалось заглянуть в начало. * * * Фигура Марии Павловны Михайловой, или Мари (Майи) Кювилье, в первом замужестве Кудашевой и во втором — Роллан (1895–1985), не раз становилась объектом так называемых журналистских расследований. Их авторов интересовали либо пикантные подробности ее романов и «государственного брака» с французским писателем, другом СССР (как Б. Носика), либо, наоборот, ее добродетельные отношения со вторым супругом (как Г. Медзмариашвили). Деятельность Кювилье по изданию и подготовке переводов произведений Р. Роллана на родине и за границей была чрезвычайно обширной и интенсивной, в то время как свою русскую юность, судя по всему, она решалась обсуждать далеко не с каждым. Неординарные, хотя и не чрезмерно экзотические, обстоятельства своей биографии она сама порой подавала под острым соусом. Так, во втором письме А. Блоку (не ответившему на ее первое послание), от 23 декабря 1914 года, она рассказывала, что запомнила его имя с детства: Если так тянет к Вам, — а я так осторожно и молитвенно слушаю всегда каждое биение своего сердца, — значит нужно это, значит, что-то есть? Я помню, мне было 8 лет, я только что приехала из Франции, жила в Крыму, в Ялте, с матерью в одной очень богатой и англизированной семье, где меня бранили за сказки и шалости, капризы и фантазии, — и раз, за обедом, мать семейства завела речь о новых поэтах — Год после этого был убит мой отец на войне, я видела его портрет в газетах, — и имя его я не запомнила! — А Ваше имя, которое в тот день, за обедом сказали, я запомнила и когда, по выходу из католического пансиона, в 16 лет вновь услыхала его, — я вспомнила. — [695] Однако реальные подробности своего происхождения Кудашева узнала гораздо позже. В письме от 22 октября 1917 года она сообщала В. Иванову: Я этой весной узнала о своем отце некоторые вещи, — многое мне объяснившие. Приезжала моя старшая тетка, которую я только в самом раннем детстве видела, и с которой мама в ссоре была. И рассказала мне о нем. Он был другом ее мужа, — Оскара Тибо-Бриньоль (он в Петербурге был известным архитектором)[696] — имя его Евгений Яковлевич Максимов[697]. «C’était l’homme le plus distingué du monde». «Il parlait toutes les langues à la perfection»[698]. Он кончил Академию штаба «très brillamment»[699], — и начал «карьеру». Был с кем-то послан в какую-то экспедицию в Абиссинию и что-то там делал. (Тёмная история!) Но какой-то скандал случился, — не то «juifs», не то «Allemands»[700] замешаны; он какие-то дела раскрыл, и его карьера рухнула. — Он тогда же говорил о «немецком засильи». — Играл в карты страшно. Дрался семь раз на дуэли. Был на бурской войне, — «фехт-генералом бурских войск». Любил старинные вещи. Когда он был на этой войне, меня мама отдала младшей своей сестре и та увезла меня во Францию. Вернувшись, он искал меня и не мог найти. Мама его «ненавидела». Он был женат, но не жил с женой и других, кроме меня, детей у него не было. — Хотел меня «узаконить», — но до этого пошел добровольцем на японскую войну. Был подполковником 36-ого Орловского пехотного полка, — и под Мукденом был убит. — Ужасно я хочу о нем узнать, я уверена, что многие его знали. — Думаю, знал его Александр Бенуа, ибо этот тоже был другом Тибо-Бриньоля. Я достану адрес Бенуа и напишу ему письмо. — Но боюсь «нехорошее» что-нибудь узнать, он страшный «скандалист» был, — и его дуэли «ont été au limite de scandale»[701]. В последней он убил одного из личных друзей Николая II и был арестован. Но Николай, узнав его имя, захотел его видеть, — и отпустил; и после этого даже, — после другой дуэли, отец был ранен, — и Николай прислал ему денег на излечение! — — Все это тетка рассказала, но она мало что-то знает, или не умеет. «Vas à l’Académie d’Etat, — il у a un tableau sur lequel est écrit son nom et tout ce qu’il a fait» — (Темная история!)[702]. Когда в 1933 году назрела необходимость узаконить отношения с Р. Ролланом, она писала своей первой свекрови: …Имеется ли у Вас свидетельство о нашем браке? — Вероятно, нет. А если да, то Сережа <ее сын С. Кудашев> говорил мне, что в нем не было поставлено, что я «незаконная дочь мещанки гор. Подольска Серафимы Михайловой», как у меня в метрике. Обращаясь с просьбой к Е. В. Кудашевой достать полную выписку из церковной книги, она поясняла: …Я родилась 8 мая (ст. стиля) 1895 г. в Петербурге <…>…по метрике у меня фамилия Михайлова, а паспорт в 16 лет мне выдали на имя Павловой (по имени крестного отца) и нужно удостоверить, что это одно и то же лицо[703]. вернуться Подробнее об этом см.: Азадовский К. <Вступительная статья> // Цвейг С. Письма в издательство «Время» // Ежегодник РОПД на 1975 г. Л.: Наука, 1977. С. 222. вернуться Пьеса Ю. О’Нила «Любовь под вязами» была поставлена А. Таировым в 1926 г. вернуться Алиса Коонен играла роль главной героини Эбби. вернуться А. Коонен относит свое знакомство с Цвейгом к более позднему периоду. См.: Коонен А. Страницы жизни. М.: Искусство, 1975. С. 332. вернуться Пользуюсь возможностью сердечно поблагодарить A. Л. Соболева за неоднократную дружескую и профессиональную помощь, а также Е. Э. Лямину, щедро помогавшую мне в расшифровке и проверке французских текстов, и М. Ю. Кореневу, проверившую немецкие цитаты и их перевод. вернуться Азадовский К. М. Цветаева, Рильке и Беттина фон Арним // Marina Tsvetaeva: One Hundred Years. Papers from the Tsvetaeva Centenary Symposium Amherst College, Amherst, Massachusetts, 1992. Berkeley, 1994. C. 75. вернуться Укажем на содержательную статью: Аракелова М. П., Городницкая А. А. «Очарованная душа»: М. П. Кудашева-Роллан // Российская интеллигенция на родине и в зарубежье: Новые документы и материалы. М., 2001. С. 161–175. На использовании архивных материалов основана публикация: Жуковская Т. Н., Снежкова Е. В. Майя Кювилье: образ, возникший из писем // «Серебряный век» в Крыму: взгляд из XXI столетия. Материалы Четвертых Герцыковских чтений в г. Судаке 6–10 июня 2005 года. М.; Симферополь; Судак, 2007. Однако, отдавая должное этим пионерским работам, насыщенным важными сведениями и наблюдениями, нельзя не отметить их предварительный характер. Например, авторы первой считают, что в феодосийском альманхе «Ковчег» Кудашева поместила свои французские стихи (С. 167); публикаторы второй букву «ять» в фамилии художника Н. Досекина (значительного лица в жизни Кювилье) из-за внешней схожести письменного начертания прочли как «ю» и, соответственно, таинственного Досюкина никак откомментировать не смогли (С. 88). Кроме того, закрались и фактические неточности. Например, к числу мифов относится ее знакомство «уже в 14-летнем возрасте» с Бальмонтом, Волошиным и Ивановым (С. 79). Если даже отнести неверную последовательность этих знакомств к числу придирок, то уже первое письмо к М. Волошину ясно говорит о возрасте корреспондентки: «Я кончаю гимназию в этом году — Зовут меня Майя Кювилье — скоро мне будет восемнадцать лет» (письмо от 12 января 1913 г. (в документе ошибочно проставлен 1912); ИРЛИ. Ф. 562. Оп. 3. № 1032. Л. 1 об. — 2, 36 об.). Отметим попутно, что с информации о своем возрасте Кювилье начала также свое первое письмо к А. Блоку 22 августа 1914 г.: «Александр Блок, — меня зовут Майя, мне 19 лет, я пишу стихи (по-французски — я наполовину француженка, — по матери) и люблю самое безумное, святое и страшное сердце в мире» — (РГАЛИ. Ф. 55. Оп. 1. Ед. хр. 302. Л. 1). Обращение к незнакомому человеку по имени и фамилии является особенностью французской эпистолярной культуры (указано В. А. Мильчиной). вернуться РГАЛИ. Ф. 55. Оп. 1. Ед. хр. 302. Л. 4–4 об. Е. Герцык вспоминала, что «у нее были какие-то основания думать, что отец ее мичманом погиб в Цусиме, но мать — с юности гувернантка в разных русских семьях — почему-то не соглашалась назвать его имя. В те годы желание раскрыть эту тайну преследовало Майю» (Герцык Е. Лики и образы. М., 2007. С. 143). вернуться О. И. Тибо-Бриньоль (1850–1903) происходил из рода обрусевших французов, в 1880–1890-х гг. спроектировал ряд зданий в Петербурге (в том числе жилой дом Государственного банка, где он служил архитектором, ныне здание Университета экономики и финансов). вернуться Легендарный герой бурской войны, воевавший в составе «европейского легиона» и ставший фехтгенералом бурских войск, Е.Я Максимов (1849–1904) на самом деле вышел в отставку уже в 1875 г., но принимал участие в сербской борьбе против турок; в русско-турецкой войне в качестве представителя Красного Креста заведовал эвакуацией русских госпиталей из Болгарии; участвовал в туркестанских походах генерала М. Скобелева и знаменитом штурме Геок-Тепе, где командовал санитарным отрядом; в итало-эфиопской войне; работал военным корреспондентом «Нового времени» и пошел добровольцем на Русско-японскую войну, где и погиб при битве на р. Шахэ в качестве подполковника 36-го Орловского пехотного полка. Из сведений, сообщаемых Кювилье, не соответствуют действительности место учебы Максимова (он учился в технологическом институте и на юридическом факультете Петербургского университета) и, возможно, информация о его семейном положении (Исторический вестник. 1904. Кн. XII. С. 1196–1197). Учитывая характеристику, данную ему Кювилье, по-иному можно взглянуть на фразы из этого некролога, например: «в мирное время занимался исследованием мало известных стран — Абиссинии, Персии, Афганистана» (С. 1196), т. е. территорий, пользовавшихся повышенным интересом русского правительства. вернуться «Он был человеком в высшей степени утонченным». «Говорил на всех языках в совершенстве» (франц.). вернуться «Пойди в Государственную Академию — там есть доска, на которой записано его имя и все, что он сделал» (франц.); НИОР РГБ. Ф. 109. Карт. 28. Ед. хр. 24. Л. 43–44. вернуться НИОР РГБ. Ф. 252. Оп. 5. Ед. хр. 1. Л. 14, 14 об. Дата рождения, которую упоминает в своей книге Г. Медзмариашвили, — 21 мая, видимо, взята из приведенной здесь же некрологической заметки в «Юманите», где она указана по западному календарю (Медзмариашвили Г. «Я жив благодаря ей…» М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2000. С. 87). Смерть Кювилье отмечена некрологом М. Юнггрена, где уже упомянуты все скрупулезно собранные автором важнейшие эпизоды ее дореволюционной биографии (Ljunggren М. En liten myt bland de stora // Expressen. 1985. 21 maj. S. 4); он продолжает отмечать ее юбилеи и поныне, см.: http://www.svd.se/kultumoje/nyheter/maja-cuvillies-forhaxade-bada-konen_5867083.svd. Приношу мою благодарность автору этих материалов за возможность с ними ознакомиться, а также моему коллеге Б. Хеллману за помощь в их переводе. |
