Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В принципе спор о непереводимых словах ничем не отличается от спора о переводимости или непереводимости произведений художественной литературы как таковых. Оба участника спора в равной степени правы. В любом случае translatio — это и перевод, и перенос, а перенос не может осуществляться без потерь и сопровождается существенными заменами и сдвигами.

На мой взгляд, существуют переводы, которые могут истолковываться как адекватные. Однако в случае отсутствия одного адекватного перевода относительная адекватность может возникать на основе их реального сосуществования, в отличие от единичности подлинника. Подобная взаимодополняемость (а не просто множественность) достигается, как правило, лишь в переводах произведений малой стихотворной формы (в отличие от иных стихотворных и тем более прозаических жанров). Можно высказать предположение, что некоторые переводческие версии, связанные с воссозданием на инонациональной почве так называемых непереводимых слов (разумеется, далеко не все), сосуществуют на основе взаимодополняемости.

Переводческие поиски и решения, не обязательно успешные в каждом отдельном случае, имеют огромное значение для диалога культур, для формирования образа России в мире, поскольку нередко именно в непереводимых словах заключается «клубок» национальных жизненных принципов, установок и ценностей.

____________________
В. Е. Багно

Заметки на полях Блока

1

К стихотворению «Я недаром боялся открыть…».

Я хранилище мыслей моей Утаю от людей и зверей — образ зверей расшифрован в дневнике автора: «…Я вновь решил таить на земле от людей и зверей (Крабб) хранилище моей мысли…»[38]. Известно, что Крабб — кличка таксы, принадлежавшей матери Блока, но откуда взялась эта кличка? Вероятно, из «Двух веронцев»: там собаку слуги зовут Crab. К Шекспиру в семействе Бекетовых относились по-домашнему.

2

К стихотворению «В кабаках, в переулках, в изгибах…».

В электрическом сне наяву — предположение, что имеется в виду кинематограф[39], кажется основательным: кинотеатры на заре их появления нередко именовались электротеатрами[40], а киносеанс уподобляли сну и даже сну во сне[41]. Упоминанию кинематографа в одном ряду с кабаками и переулками соответствуют слова Блока в письме от 5.11.07: «…Шатаюсь по улицам в кинематографах и пивных»[42].

в сверканье витрин — следующий за этим ряд картин может быть понят как изображения манекенов, которые вместе с киногероями оживают в сознании ищущего бесконечно красивых.

И казался нам знаменем красным Распластавшийся в небе язык — небесное знамение; ср.: «И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные…» (Деян 2: 2-З)[43].

3

К стихотворению «Невидимка».

Вечерняя надпись пьяна — смысл образа проясняется при соотнесении финала — С расплеснутой чашей вина На Звере Багряном — Жена — с источником: «…И я увидел жену, сидящую на звере багряном <…> и держала золотую чашу в руке своей <…> и на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным» (Откр 17:3–5). Ср., впрочем, у Верхарна: «Et ces alcools en lettres d’or jusques au toit»[44].

4

К стихотворению «Снежная Дева».

Бывало, вьюга ей осыпет Звездами плечи, грудь и стан, — Всё снится ей родной Египет Сквозь тусклый северный туман — ср.: «И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим Одета, как ризой, она. И снится ей все, что в пустыне далекой…»

Ей стали нравиться громады, Уснувшие в ночной глуши, И в окнах тихие лампады Слились с мечтой ее души — ср.: «Ей рано нравились романы» и «Пишу, читаю без лампады, И ясны спящие громады».

5

К стихотворению «Когда вы стоите на моем пути…».

Когда вы стоите на моем пути, Такая живая, такая красивая — блоковеды не комментируют эти строки; тургеневеды же слышат — и вполне обоснованно — нечто «восторженно-блоковское» в словах, которые умирающий Базаров обращает к Одинцовой: «И теперь вот вы стоите, такая красивая…»[45].

6

К стихотворению «Она пришла с мороза…».

•Упомянутые в финале имена Паоло и Франческа побуждают видеть в сцене чтения «Макбета» сходство с Дантовым сюжетом о чтении «Ланселота». Совпадений, однако, больше, чем кажется на первый взгляд: роли ревнивого мужа и любовников, застигнутых in flagrante delicto, доверены животным:

Оказалось, что большой пестрый кот
С трудом лепится по краю крыши,
Подстерегая целующихся голубей,

а роль «Ланселота» — «Макбету» и журналу:

Она немедленно уронила на пол
Толстый том художественного журнала.

•Фигура мужа не редкость в иконографии Дантова сюжета, как и образ падающей или упавшей книги[46].

7

К стихотворению «Ночь, улица, фонарь, аптека…».

Живи еще хоть четверть века — Всё будет так — ср.: «…Пройдут века — Так же будут, в вечном строе…»

8

К стихотворению «Я пригвождён к трактирной стойке…».

Я пригвождён к трактирной стойке. Я пьян давно. Мне всё — равно — ср.: «Я не страшуся новоселья; Где б ни жил я, мне всё равно: Там тоже славить от безделья Я стану дружбу и вино».

9

К поэме «Возмездие».

В Европе спорится работа, А здесь — по-прежнему в болото Глядит унылая заря… — ср.: «В столицах шум, гремят витии, Кипит словесная война, А там, во глубине России, — Там вековая тишина».

10

К стихотворению «Скифы».[47]

Панмонголизм! Хоть имя дико, Но мне ласкает слух оно… — строки из стихотворения «Панмонголизм» цитируются Блоком в той редакции, в которой оно печаталось при жизни Соловьева[48]. Вынесение их в эпиграф принято трактовать как свидетельство идейной преемственности «Скифов» соловьевским выступлениям на тему «желтой опасности». Но, размышляя о будущем мира в тех же категориях, что и его учитель, автор «Скифов» расходился с ним в оценках и прогнозах: если Соловьеву это имя «ласкает слух» потому, что перед лицом общей опасности России суждено объединиться с Европой[49], то Блоку — потому, что панмонголизм сулит ненавистной Европе гибель. В грядущей битве «враждебных рас» его «скифы» участвовать не станут — тезис, напоминающий позицию соловьевского оппонента и «первого евразийца» Э. Ухтомского, который, постулируя единство психического склада и политических интересов русских и китайцев, настаивал на недопустимости участия России в конфликте Запада и Востока[50].

Мильоны — вас <…> Придите в мирные объятья! <… > Товарищи! Мы станем — братья! — ср.: «Ты зовешь любви в объятья <…> Там все люди снова братья <…> Обнимитесь, миллионы!» в оде «К радости» в переводе М. Дмитриева (имелся в библиотеке Блока)[51].

вернуться

38

Блок А. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1963. Т. 7. С. 348.

вернуться

39

См.: Вишневский В. Александр Блок и кино // Искусство кино. 1936. № 9. С. 48.

вернуться

40

См.: [Чайковский В.] Младенческие годы русского кино. [М.], 1928. С. 21.

вернуться

41

См.: Рославлев А. В башне. [Пб.], 1907. С. 61–62.

вернуться

42

Письма А. Блока к родным. Л., 1927. Т. 1. С. 180.

вернуться

43

Подробнее см.: Блок А. Город. М., 1986. С. 234–235. Ряд наблюдений из этого комментария либо не учтен в Полном собрании сочинений и писем Блока, либо использован без ссылки на источник.

вернуться

44

Подробнее см.: Там же. С. 238–239.

вернуться

45

См.: Мысляков В. А. Базаров на «rendez-vous» // Русская литература. 1975. № 1. С. 89; Батюто А. И. Комментарии // Тургенев И. С. Отцы и дети. СПб., 2000. С. 410.

вернуться

46

Последний использован, например, Энгром («Paolo et Francesca», 1819), Кабанелем («La mort de Françoise de Rimini et de Paolo Malatesta», 1870), Халле («Paolo and Francesca», 1888) и Дикси («Paolo and Francesca», 1894).

вернуться

47

Благодарю Н. Охотина за ценные соображения, высказанные при обсуждении этого комментария к «Скифам».

вернуться

48

См.: Соловьев B. C. Собр. соч. Брюссель, 1966. Т. 10. С. 193, 223. В посмертных публикациях вместо «имя» печаталось «слово». Ошибка впервые отмечена А. Кобзевым (см.: Кобзев А. Политическая реальность и ее художественное отражение: К истории одной проблемы // Социально-культурный контекст искусства: Сб. науч. ст. М., 1987. С. 130) и исправлена А. Носовым в издании 1990 г. (см.: Соловьев В. «Неподвижно лишь солнце любви…». М., 1990. С. 88, 404–405).

вернуться

49

Соловьев B. C. Собр. соч. Т. 10. С. 196.

вернуться

50

Например: «России выпала на долю благая часть незримо крепнуть среди северных и степных пустырей в ожидании спора двух миров, где не им обоим будет принадлежать решение» (Ухтомский Э. К событиям в Китае. СПб., 1900. С. 45; там же, на с. 52, китайцы названы «народом-сфинксом»); «…В только что начинающей разыгрываться борьбе между двумя мирами <…> России положительно нечего выступать пока в активной роли» (Ухтомский Э. Из китайских писем. СПб., 1901. С. 22).

вернуться

51

Подробнее см.: Безродный М. СР. [Ст. 15–24] // Габриэлиада (http://www.ruthenia.ru/document/545435.html).

17
{"b":"535976","o":1}