– Мы тебя и не искали, командир. В котелок, оставшийся от первого вездехода, лазали, но там только выпаренные наши ребята. Потом какой-то вихрь заметили. А когда разворачиваться стали, чуть на тебя не наехали. Твое тело безмолвное ровно на месте этой крутящейся дрисни и лежало. Мы все на колени попадали от благоговения.

Что из этого следует. Что я исчез, но ожил. Может, этот вихрь меня расчленил, а затем снова слепил? А если при этом пара деталей стала лишней или наоборот появилось что-то новенькое. Тот ли я, что был ранее? Могу ли я теперь доверять самому себе? Постойте, но и Медб К845 тоже исчез в похожем вихре.

Потрясения долго пережевываются, если жизнь в целом спокойная. А на беспокойном Меркурии одно и то же переживание долго жевать не придется.

Впрочем, планетка Меркурий – вредная, но маленькая. Потому на следующий день мы уже вклинились в Долину Вечного Отдыха с севера, въехали туда, где мало кто знаком с хорошими манерами. Здесь справа и слева по борту частенько оставались старатели с их кибитками. С их гнутыми и грязными добывающими установками, всякими там бурами, экскаваторами и прочими замурзанными ковырялками, на которые тошно смотреть. Эти ребята поторопились сюда, едва долина выскочила с солнечной стороны, а уж за ними вынуждена была поспешить компания «Мираж». Немногие старатели пользовались для получения энергии ядерными твердотопливными установками с двойным контуром, у большинства – неприличные одноконтурные реакторы с газовой активной зоной и турбиной прямого действия. Поэтому, то там, то сям вырывался ледяным гейзером урановый пар избыточного давления.

Так что радиация здесь имелась – будь нездоров. Впрочем, не было тут слизняков с Земли, что от каждого лишнего нейтрона обделываются со страху. Здесь одни лишь крепкие ребята, которые, справляя малую нужду, всю радиацию из себя выводят.

А еще у них всех имелись плазмобои размером с трехфунтовую пушку. Нелицензионные, конечно. Но чтобы наложить штраф, надо отнять у нарушителя пушку и добраться с ней до Скиапарелли. Причем, в живом виде. Сами понимаете, местная публика не была расположена к задушевным беседам с неприятными людьми вроде нас.

Потом мы наткнулись на одного типа, которого местные признавали шерифом. Физиономия так называемого шерифа мне показалась знакомой, не пришлось даже его персон-карту в идентификатор запускать. Анима растормошила лежалые пласты длинномолекулярной памяти где-то в подкорке, и я всё вспомнил.

У нас в Скиапарелли этот толстозадый в каталажке посидел за «тягу к справедливости» – запускал социально-активные пузыри с управляемой пленкой поверхностного натяжения, которые, пока летели, звуковыми волнами костерили крупные концерны, обирающие мелких старателей. Анискин Т890 из касты техников.

Первым делом он нам заявил, что его интересуют только разборки между старателями, а на караваны с гафнием от «Миража» ему плевать. Пришлось обложить его со всех сторон. Замерили мощность его реактора – выше допустимой. Схема радиационной защиты нестандартная и нелицензионная. Умелец Мухин еще подбросил Анискину пару наркомультяшек запрещенных – в общем, взяли мы толстяка за рога.

– Если хочешь по-прежнему рыться в здешнем мусоре и гордиться своим шерифством, а по праздникам спускать деньги в Афродизианске, то стоит тебе с нами посотрудничать, Анискин. Ведь ты тоже своего рода полицейский.

Пухляк пожевал слюни и стал понемногу откровенничать. Мол, власть у него минимальнее некуда – следить, чтоб снабжение и запчасти не расхищались, чтобы старатели не лазали на чужие участки и не дрались, а если подерутся и убьют, то должен он превращать народную расправу в нормальное судилище. Так что хлопот ему и так хватает. А если кто занимается бандитизмом, то это – уголовники, у них свой авторитет имеется, пахан Долины Вечного Отдыха, все зовут его Бугор, подлинный идентификатор неизвестен. В паханы же попадает тот, кто больше всего душ загубил и меньше всего намотал срока за это.

– Сведи меня с этим авторитетом, Анискин, надо с ним посудачить, коли уж от тебя толку никакого.

– Без меня обойдетесь. Я и так неприятности от общения с вами поимею.

– Ты какой крутой парень на вид, шкаф натуральный, а на самом деле ссыкун. Мы-то обойдемся, только неприятности будешь от нас иметь. Мы тебе их устроим, мало не покажется. Согласно законодательству никаких шерифов не существует, есть только добровольные помощники полиции, а ты среди таких не зарегистрирован. Промаринуем тебя весь добывающий сезон в тюряге, выйдешь оттуда, гол как сокол, и почтешь за честь на мусороперерабатывающий завод поступить. Придется там в помоях ковыряться, выискивая полезные молекулы, до конца твоей забубенной жизни.

В общем, приперли мы его, сел он, злой, на свой трактор и поехал договариваться с паханом. Изрядно его прождали, в гладиаторский бой в виртуалке так наигрались, что доели все оставшиеся шоколадные батончики, сделанные из говна на том самом заводе. Наконец, возвращается шериф и докладывает.

– Он тебя встретит, лейтенант. В своем логове у Братской Могилы... велел передать, чтобы ты один к нему явился, без своих солдатиков. Иначе, никому из вас до дома не доберется. И никто в Скиапарелли по вам убиваться не станет.

– Последняя фраза твоя или его?

– Это жизнь сказала, лейтенант.

– Ладно, один поеду. Но если не вернусь, мои ребята тут всех в кандалы запакуют и отправят на пердячем паре пешком в Скиапарелли. И тебя первого.

Да, последняя фраза прозвучала внушительно, однако мне представился хороший шанс заработать дырочку во лбу, стать чьим-то призом и суммой очков. Приятно, если не успею даже и охнуть. А если лишь скафандр порвется? Тогда глаза вылезут на лоб вполне буквально.

Взял я в руки плазмобой, взвесил на руке – в обойме сорок боезарядов из металлического водорода, которые превратятся в снопы плазмы. На пояс повесил кобуру, туда сунул сквизер, тот самый, что человека превращает нейтронным пучком в квашню, на спину гразер пристроил, который неласковым гамма-излучением переводит любого меркурианца в свет и тепло. А за сапог сунул лазерный резак для быстрого превращения супостата в нарезанную колбасу. На шлеме закрепил ракетную установочку для пуляния ракет, наводящихся на тепло, свет, дыхание и выделение.

Пахан обитал на высоком месте, рядом с кибиткой жизнеобеспечения валялись обломки какой-то добывающей техники. Зато глиссер и вездеход были глянцево-новенькие, хорошей конструкции. А так называемый шериф, Анискин этот толстозадый, срочно развернулся у границ усадьбы и принялся накручивать спидометр обратно. Я оставил свой трактор чуть поодаль от кибитки – вдруг тут заминировано – стал обходить её и вдруг почувствовал напряжение в затылочной кости. Потом понял – тот сзади. Но оборачиваться было поздно. Как я так опростоволосился? Да, не зря он удостоен паханского звания.

– Правильно ты подумал, – послышался гнусавый голос в наушниках, – скидай весь свой арсенал. – Вряд ли он тебе еще понадобится.

Ну что ж, слушаю и повинуюсь, в противном случае шансов пообщаться вообще не останется.

– Кто такой? – гаркнули мне в уши.

– Неужто не догадываешься, Бугор? Представитель власти я. Лейтенант полиции из Скиапарелли, Терентий К123. За посягновение на жизнь и здоровье – расстрел двадцать раз подряд.

– Расстрел соленым огурцом. Знаешь, сколько я уже закопал в меркурианский мусор этих сраных представителей власти. И ничего, сам не кашляю. Ладно, мусор, пошли в дом.

– Уютно тут у тебя, не похоже на логовище злодея. – Внутри действительно было все чисто и справно как у какого-нибудь марсианского лавочника. Ни хабариков, приклеенных к потолку, ни пустой стеклотары из-под спиртного, как у паханов прежних времен. Ясно, что здесь авторитет меня грохать не будет, поэтому можно расслабиться.

Хозяин плеснул отдающей гелием шипучки и мне, и себе, не забывая удерживать мой живот в поле зрения своего бластера. А когда алкогольные пузырьки зароились у меня в башке, он поинтересовался: