– Чего ищешь, легавый, с шустротой достойной лучшего применения?

– Тех, кто раскурочил караван «Миража» на твоей, кстати, охотничьей территории.

– А ты, Терентий Инкубаторович, лучше бы не лез не свое дело. Побродил бы здесь для приличия, написал бы рапорт – и в кассу за зарплатой.

– Ты меня не за того принимаешь, Бугор. Я из «кротов», то есть копаю, пока живу.

– Пока живешь. Ведь это можно поправить.

И тут поправку сделал я. Мы сидели друг напротив друга. Иного выхода не было, да и похоже пахан давно зазнался. Ударил его каблуком по волосатому торсу, прямо под косточку, ту, что посередке. Я применил силу после того, как немного выдвинулся вперед на стуле и понял, что дотянусь до оппонента в рывке с места – если крепко ухвачусь руками за сидение. А вторым каблуком сыграл по его запястью, чтоб не захотелось ему воспользоваться пушчонкой. Потом подпрыгнул и сверху запаял торцом кулака в низкий лоб – блатной прием, но безотказный, если попасть. Пахан загремел назад, еще попробовал вскочить, но крепким апперкотом я свалил его с подметок. Затем поставил свой ботинок ему на волосатый кадык. Не пытки ради, а чтобы не пробовал больше гарцевать.

– Покажи-ка ручки, Бугор, – он повиновался, я же быстренько соединил его кисть с радиатором кондиционера хорошими титановыми наручниками. – Теперь ты весь вечер танцуешь с этим радиатором.

Тут какая-то бестия попыталась мне прыгнуть на холку, да только я успел встретить ее локтем, перехватил рукой и шмякнул об стенку. Это кибернетика на меня напала, киберкрыса с зубами из нержавейки и мышцами из электрорезины. Едва стихло возмущенное верещанье, из шкафа полезла какая-то буйно-патлатая голова, которую я чуть не оторвал. Однако, вовремя сообразил, что со мной хочет познакомится роботесса типа «баба-раба».

– Ты звал меня, господин? – томным, но заинтересованным голосом спросила она. – Какую из сорока известных мне позиций должна занять я, твоя раба?

– Сорок первую, закройся, – гаркнул я. – Это самая лучшая позиция для тебя вместе с твоим сраным господином.

Она спряталась с недовольным ворчанием: «Я все-таки машина высокого уровня для интеллектуальных, нормальных, анальных и орогенитальных сношений».

Бластер не годится для тонкой работы, поэтому я сходил в шлюз за сквизером, где оставил его хозяин, ныне ставший столь любезным.

– Так вот, Бугор, отбросить каблуки ты, наверное, не боишься. Но я поступлю не так, как ты хочешь. Я превращу всё, что у тебя ниже пояса, в сопли, а затем покину навсегда. И ты увидишь, как обойдутся с тобой даже твои приспешники.

– Не по закону, гражданин начальник, – прохрипел пахан.

– Ладно. Я запрограммирую твою бабу-рабу на то, чтоб она интенсивно любила тебя до полного истощения аккумулятора. В общем, выбирай. Или любовь до гроба, или ты срочно делаешься простодушным, как младенец. И внушаешь себе, что лейтенант полиции – это главный друг человека.

Я достал "трубку гласности" и навел ее на зрачок пахана.

– Если соврешь хоть единой буквой, Бугор, я это замечу по состоянию твоего бесстыжего глаза.

Пахан после упоминания о любви до гроба явно занервничал.

– Какие-то крысятники застопорили караван, а ты шьешь это дело мне. Нехорошо, начальник, – грубо, но послушно стал изъясняться авторитет.

– Какие крысятники? Ты и твои шестерки – все подряд разбойники, бесстыжие морды. Кому еще было выгодно грабануть караван и потом загнать гафний скупщикам краденого – не вам ли?

– Кому это было выгодно и кому не было... Да мои пацаны – невинные детки по сравнению с теми уродами, которые работают на «Мираж» и «Комбинацию», по сравнению с этими прогресс-девками, с муташками... Сидишь там в Скиапарелли, задом стул обогреваешь, кабаки обхаживаешь и считаешь, что знаешь планетку. Не знаешь ты планетки-то, лейтенант.

– Господин товарищ лейтенант, так надо обращаться. Давай не будем обсуждать мои знания, Бугор. Мы все учились понемногу, – я стал облупливать стенку сквизером, делая контур вокруг скованного разбойника. – Твои пацаны – нормальные воры, с каких это пор они стали брезговать гоп-стопом на большой дороге?

– У меня толковые ребята, они имеют ровно столько масла в котелке, чтобы не связываться с «Миражом». Есть тут несколько фраеров – не мои они, понял. Вот они кем-то были науськаны грабануть караван. Кем – непонятно. Сам хотел докопаться, но двое из этой кодлы смылись невесть куда, еще трое отбросили мокроступы один за другим – людям вдруг не повезло. А еще один... – пахан замялся, сообразив, что слишком резво раскалывается.

– Где он? Давай уж общаться красиво, Бугор. Я в отличие от тебя не испытываю удовольствия, играя на человеке как на пианино, но долг перед юриспруденцией люблю выполнять любой ценой.

– Тьфу на тебя, мусор, то есть господин товарищ лейтенант…. Это полный отморозок. Неподалеку от терминатора валандается. Если свернешь отсюда на запад, проедешь ущельем Дикого Брокера, потом через пылевое озеро, и по дороге Харона – приметишь ее по вдавленности в грунт – попадешь к нему в гости. То местечко лишь три дня как с солнечной стороны приплыло. Рисковые старатели любят напрыгнуть на горяченькое – там "бабки" под ногами лежат. Но и ошпарить задницу тоже можно.

Зрачок указывал на правдивость. Я стал собираться.

– Постой, легаш. Зачем обижаешь? Наручники как же?

– На-ка, – я швырнул ему напильник. – Довериться я тебе не имею права, поскольку ты человек без морального облика. Но к тому времени, когда я удалюсь от тебя на приличную дистанцию, ты успеешь перегрызть то, что мешает тебе жить по-новому.

Потом я выпустил из шкафа роботессу и ввел коротенькую программу через сенсорную клавиатурку, которая у ней имелась на ягодице.

– Чтобы меня не обвиняли в ущемлении прав заключенных, она будет тебя любить весь день без перерыва на обед. Сейчас благодарить не надо, но с этим секс-марафоном я тебя, считай, пристроил в книгу Гиннесса.

– С огнем играешь, – рявкнул пахан.

– Огонь сейчас в глазах у твоей дамочки.

Я оставил собеседника в позе рабочего-многостаночника, которому надо перевыполнить план на трех станках. Подобрал все оружие и поехал к своим. И вовремя приехал, потому что они уже собрались загнать старателям запасную турбину и парочку, как им показалось, лишних аккумуляторов, взамен же получить какой-то веселящий газ. Я продавцов с покупателями шуганул и погнал свой ОПОН на поиски того самого отморозка.

Терминатор уже сиял на горизонте золотыми волосами, когда мы поперлись через пылевое озеро в режиме глиссады, переходящей в борьбу за живучесть. Гелий пузырился и всходил бульбами, как будто в глубине что-то взрывалось.

– Бульба слева...

– Зыбь справа...

– Тонем... всю эту срань к звезде... – и в самом деле ведомый вездеход, колыхнувшись на пыльных волнах, вдруг нырнул носом, как линкор, получивший три торпеды.

Я заголосил, сгорая от адреналина.

– Трави трос!

Хорошо хоть шли в связке. Где-то на глубине в тридцать метров вездеход утопать перестал. Слабину у троса выбрали, стали в перетягивание играть с пылевым омутом, но вытащить утопленника не получалось. Видно застрял промеж глыб. Еще немного и лопнет связка, тогда ребятам там внизу – верная хана. Пожалел я их, заодно, свою репутацию, дал команду расстаться с трактором и в спасательной капсуле по тросу выверчиваться наверх.

Вывернулись, молодцы. Ну, и, конечно, влезли все в наш вездеход, в котором началась борьба за немногочисленные молекулы кислорода.

– Пора бы кому-нибудь пореже дышать, – предложил угрюмый Мухин.

– А кому-то реже попукивать, – огрызнулся один из гостей, – это не лучший способ для вентиляции помещения.

К тому же я замечаю, что и запасов еды на всех не хватит, придется пользоваться унитазом полного цикла, который фекалии превращает обратно в калорийную пищу, похожую на школьный завтрак. Да, тот самый, пюре с сосиской.

За озером обстановка стала еще более напряженной. Вот мы путешествуем по свежей покрытой трещинами запеканке, а внизу плещется свинцовая лава. Куски корочки плавают, бултыхаются и кренятся со стороны на сторону в такт подземным течениям расплавленного металла. Ой, как не хочется в плавильный тигель смайнать.