Видеозапись зафиксировала в его апартаментах некий вихрь, секундное дело, раз и нет, и вместе с ним исчез директор.

Эксперты, приехавшие со мной на место злоключения, анализировали эту улику со всех сторон. Получалось, что вихрь имел источник сильной гравитации где-то внутри. Впрочем, на память от улики лишь слабая ионизация воздуха.

– У меня впечатление создалось, – признался мне один из экспертов в старомодных очёчках на крючковатом носике, – что произошел маленький коллапс пространства-времени.

Но впечатление впечатлением, а мне полагается организационные меры принять, соответствующие данному моменту.

Опросил я возможных свидетелей, проверил движение транспортных средств – вроде все чисто, никого в ковре не выносили. Зашел директор после обеда в свои апартаменты и будто испарился – окон там нет, через единственную дверь вообще никто не выходил. Ну, просто Бермудский треугольник в одной отдельно взятой квартире. Единственная зацепка – на потолке и стенах остались вмятины с контурами человека, будто директора швыряло и подбрасывало.

Надо было разбираться с тем, кому этот самый директор был выгоден, кому невыгоден, кого обидел, надул, задел своим руководством. Но тут комбинашки стали показывать мне на дверь. Ясно, что Служба Безопасности концерна использовала меня в качестве клерка-регистратора, и «давай – до свиданья». Дальше они сами в узкосемейном кругу разбираться будут. Оно и понятно, «Комбинация» – контора таинственная, с капиталом ещё от земных вампиров-ротшильдов. Концерн этот первым занялся добычей и переработкой меркурианских минералов, разросся, разжирел уже лет двадцать назад.

Но потом люди из центрального управления расследований (ЦУР) – только цурипопикам и удалось внедриться в «Комбинацию» – разоблачили концерн до полной срамоты. Выяснилось, что его менеджеры – сплошь кибернаркоманы, приватизируют в свой карман доходы, прибыль выводят на оффшорные астероиды, не платят налоги. В общем, кого надо прижали с треском к ногтю. Больше того, в противовес «Комбинации» была запущена на Меркурий корпорация «Мираж», основанная знаменитым венчурным капиталистом Симом Симсоном – он до сих пор ею управляет, ведь нейрональные связи его мозга были оцифрованы незадолго до его кончины и превращены в ИскИн. Только вот «Мираж» и «Комбинация» не стали цивилизованно соревноваться, а занялись нескончаемой чередой сговоров и разборок. В «Мираж» пролезли агенты «Комбинации», в потемках «Комбинации» завелись шпионы «Миража». Потом разведчиков-лазутчиков перевербовывали и переперевербовывали, отчего они, в конце концов, переставали соображать, на кого работают.

Эти агенты постоянно кого-то кончали, мочили, гасили. Не всегда того, кого надо, но очень квалифицированно – с помощью квазиживого галстука-самодава, сосиски запрограммированной на взрыв в желудке, дрессированных вирусов или настольной лампы гамма-излучения. Потом правительству, то бишь, Совету Генеральных Уполномоченных, это всё надоело и оно подняло шлагбаум для старательских артелей, которые стали расторопно уводить самые лакомые кусочки из-под носов увальней-гигантов. Тогда к тихим «кабинетным» ликвидациям добавился яркий разговор на языке плазмобоев и лазерных резаков. Наконец, этот слишком густой коктейль был разбавлен префектурными органами власти, которые стали исполнять партию ингибитора.

Не успел я как следует обнюхать место умыкания директора и едва уложил в пакетик осколки с потолка, как меня уже стали выпроваживать – конечно, стилем, принятым в приличных домах, без пинков в зад. Униженный, но не оскорбленный, я отбыл в управление полиции, где собрался заняться электронным сыском, однако...

Из долины Вечного Отдыха (ее раньше по научному звали долина Симеиз) с прииска, принадлежащего «Миражу», пробилась через спутниковый ретранслятор дурная весть. На караван тягачей, тянущих в Скиапарелли гафниевую руду с того самого прииска, налетели гангстеры-разбойники в юрких старательских вездеходах и увели прицепы с ценным минералом. Все водители и охранники стали бледными трупами с дырками посреди. А случился разбой в той самой долине на пол ста километров южнее прииска. В этой местности лишь старательские кибитки кочуют – считай, что Дикая Степь и Гуляй-Поле. Такие вот нерадостные сведения мне передал начальник отдела по борьбе с разбоями, майор В. Зубов, то есть мой командир.

– Бери, – приказал он мне, – ОПОН, дюжину голов, и дуй туда на трех вездеходах.

– У нас же планетолеты есть, которыми можно и на разведку слетать, и всю группу в долину забросить.

– Уже слетали, сверху ничего не видно. Там повертеться надо, посовать нос, а вездеходы с помощью планетолетов мы забрасывать туда не будем, слишком жирно.

Он протянул мне список моих соратников.

– Кого вы мне, шеф, даете? Вот именно, дюжина «голов», тут все с помятым телом и отбитыми мозгами. Потоптали их в последней драке. Им сейчас в попу клизму, в рот манную кашу, а не в поход.

– Ты людьми не разбрасывайся, Терентий. Из инкубаторов никого лучше не присылают. Однако, даже ты до лейтенанта дослужился. Знаю я вашего папу – это техник-онанист, который в «Мамальфее» заведует холодильниками со спермяками.

Все ясно. Дело с разбоем в долине – темное и жареным пахнет. А номерки – это, в первую очередь, расходный материал.

– Когда?

– Час на сборы и отправка с пятого ангара.

Собирался я с резвостью воробья, выклевывающего зернышки еды из конской какашки, поэтому полчаса у меня в заначке осталось. Хотел было немного оттянуться напоследок с помощью какой-нибудь кайфовой виртуалки, вроде «Козла в огороде». Уже залез в двигательный имитатор. Но задумался.

Из «Комбинации» я убежал, поджав хвост, со смиренным скулежом. Но что тогда делать со своими понятиями о чести? Ведь мамальфейцы, как и прочие порождения Ганимеда, никогда не сдаются. Так принято считать, по крайней мере.

И тогда я разбудил свою кибернетическую оболочку, Терешку Малого, который возник на экранах хайратника так близко от сетчатки глаза, что показался совсем живым. Мы с ним вместе росли, вместе в Академии учились, так сказать, за одной партой, вместе расследованиями занимались. После Великой Санации, когда кибероболочки были лишены самостоятельности и права командовать, многие отказались от возни с ними, да и стерли их, ну, а я привык к Терешке Малому, как к щенку. Или брату. Или всё-таки щенку.

Ну, и полетели мы вместе с Терешкой по кибернетическим каналам. Он умело парил над информационными просторами и ландшафтами данных. Проносились по светящимся коммуникационным магистралям, через ажурные порталы интерфейсов, пронизывали пирамиды данных, типов и классов, пролетали над энтропийными болотами устаревших программ. «Комбинация» предстала этакой неприступной крепостью, но Терешка высмотрел щель, в которую мы протиснулись и угодили прямо в файлы персоналий, напоминающие клубки медлительных змей. Они защищались от хака, шипели и пытались укусить. Но Терешка схватил одну из них за хвост, выхватил из клубка и стал выдавливать из нее информацию.

Вот они, сведения на пропавшего Медб К845. Последние три месяца зарплату директору не выдавали, лишь пособие по болезни. Дальше больше, оказывается, целые полгода валялся означенный директор в больничной капсуле с каким-то воспалением мозга. А потом пошла информация, что уже год как кантовался он на пенсии, являясь лишь консультантом, а звание директор, стало быть, имело смысл почетного титула. Кто-то меняет данные прямо на лету.

Тут забибикал будильник, настоящий, антикварный, значит, мне пора в ангар. Можно быть уверенным, что когда вернусь обратно в Скиапарелли (если вернусь в достаточно свежем виде ), Медб К845 информационно прекратит существовать или окажется в числе полумифических отцов-основателей концерна «Комбинация». У нас в полиции этот дикий процесс называется «стиркой». Но я не мог поручить Терешке Малому слежку и самостоятельную фиксацию событий – если он попадется за этим делом, то согласно закону о Санации его самого сотрут, а мне сунут срок.