Я, конечно, перед ангаром заглянул к В. Зубову, начал ворковать про «стирку», но он только порадовался этому и, облаяв меня по-собачьи, обвыв по-волчьи да обкаркав по-птичьи, велел скрыться с глаз.

Что ж. Скафандр на мне, поверх его антисиловой жилет для противодействия в разумных пределах буйной кинетике, вредному лучу и разгулявшейся плазме. Хайратник как всегда украшает драгоценным венцом мою тыкву. В нем заканчиваются визуальные и слуховые каналы от всяких локаторов. С ним я знаю, что делается впереди и сзади, сверху и снизу, куда идти и куда стрелять. Правда, все знания лежат в пределах проникающих способностей аппаратуры слежения. Анима успокоительно вещает, что пока с составом крови все более-менее, железы внутренней секреции знают меру, АТФки хватает и иммунный ответ адекватный.

Впрочем, при всех этих дружках-аппаратах, в пылевой подушке, окутывающей нашу родную меркурщину, остаешься как бы наедине с самим собой. Радиоволны не всегда ее пронизывают, ведь вихрят и пучат эту суку заряженную ветры электрические да магнитные. Атмосфера молчания очень угнетает, особенно когда под ногами почва бесится в солнечный отлив. Поэтому, если свершится с нами в походе что-то препротивное, управление полиции узнает про это и опубликует официальный некролог («опять ушли от нас лучшие»), когда мы уже благополучно испаримся на солнечной стороне планеты. Вернее, сублимируемся во вполне питательный порошок – останется только развести нас в воде и добавить соли по вкусу.

Выбралось из ангара на меркурианскую землю три жуковидных вездехода с широкими-колесами – почва-то зело поганая, трухлявая и скользкая из-за того, что нагазирована гелием. Поэтому, если желаешь гулять пешком, надевай большие мокроступы. А у терминатора мать-земля становится коварна, как змея. Там много озер расплавленного свинца, слегка прикрытых корочками, бултыхающимися с боку на бок, как завещал великий Бенар. Долина Вечного Отдыха, между прочим, пришла с солнечной стороны всего месяц назад.

Половина маршрута проходила по плоскогорью Большая Задница, которая действительно состояла из двух выпуклых половинок с расщелиной посредине.

Место-то вроде безопасное. Относительно безопасное – это самый большой комплимент для меркурианского места. Я восседал в средней машине, как и полагается командиру. Правым оком наблюдал за индикаторами работы бортовых систем, которые строили голубые, зеленые, карие глазки. Заодно смотрел тоскливые передачи, показываемые мониторами наружного обзора – за бортом вездехода было совсем неинтересно. Левой же зеницей участвовал в спасении принцессы, то бишь торчал от наркомпьютерного мультика.

Не обошлось, правда, без момента неопределенности, когда мы пересекли ту самую канавку, без которой имени Большая Задница не существовало бы вовсе. Тут и мониторы наблюдения, и навигационные приборы зарябили-заколбасили. А показания лага-счислителя пути стали отличаться от данных ориентирования по карте сразу на десяток километров.

Ну, ладно – это, считай, Меркурий зевнул. Едем дальше, от забортного пейзажа сладостная дремота одолевает, и вдруг вездеход затрясло, забросало с бока на бок.

– Выпускайте «плавники», – гаркнул я всем машинам. И насосы на каждом вездеходе быстренько отжали четыре стабилизатора с большими ластами на концах. – Мухин, ты у нас ветеран и предпенсионер. Откуда сейчас солнечный отлив, если ему далеко не время?

– Может, это гравитационная волна? – предполагает сержант Мухин К765 (в инкубаторах частенько в поисках оригинального идентификатора путают имя с фамилией).

– Грамотный ответ. Это ты какому-нибудь марсианину порасскажи.

Тут перестала поступать телеметрия от первой машины. Никаких там сигналов тревоги, криков, просто – раз и отрубило. Я мигом нырнул в скафандр, затем в шлюз и на мокроступах почесал к переднему вездеходу. А переднего-то и нет. То есть, сочного томатного цвета отливка – всё, что осталось на память.

Четверым парням – моментальный карачун, мне грусть-тоска, а еще объяснительную надо мучительно сочинять для начальства. Напишу, наверное, что залетел сюда мощный электромагнитный вихрь с Солнца, навеял э.д.с. индукции в рудную жилу, и как наполз вездеход на нее брюхом, случился пробойный разряд плюс разогрев токами Фуко.

Ну, хорошо, а керамика под днищем толщиной в ладонь – на что? Но может ее расколошматило? Тут же всё время такая трясучка. Или, может, разряд случился какой-то нестандартный?.. Эх, на мое место какого-нибудь академика завалящего – было бы ему раздолье нести околесицу...

А мне бы для начала вернуться назад. Расстояния до второго вездехода было двадцать метров, но я отсчитал все тридцать шагов и ничего не нашел. Когда ж успела испариться командирская машина с бортовым номером 20321? Мать мою Мамальфею за ногу – никаких вмятин на грунте, одна первородная труха. А, чуть не забыл – следы своих геройских мокроступов я тоже перестал различать. Но позвольте.

Заторопился я дальше, туда, где должен стоять третий вездеход. И опять пусто. Борт номер 81015 словно подвергся сухой возгонке. Плюс местность совершенно неузнаваемая, также как мордашки серийно клонированных шлюшек из потемок Афродизианска. Поземка, что ли, все выровняла? Какая к бесу поземка, даже уборщица со шваброй не смог бы так чисто замести. Пожалуй, у местности нет общего рисунка, она словно выложена из одинаковых квадратиков. Словно там и сям стоят зеркала и плодят отражения. Похоже, влип я в аномалию...

"Словно", "что ли", "похоже" и прочие вероятия, от которых сейчас только тошнит. А если без них, напрямки, если все как есть? В этом случае жизнь моя закончится полным поражением через пару часов. Да, прокладка у скафандра знатная – органическая, квазиживая, заботится о постоянной температуре, будто ей самой это надо. Впрочем, ей самой по воле изобретателей, это тоже требуется. Заодно она газы и, пардон, жидкости поглощает, вернее питается ими. В общем, мы с ней кооперируемся, взаимно удовлетворяя потребности.

Однако большую нужду в скафандре справлять запрещено, режим благоприятствования разве что поносу обеспечен. И замороженного кислорода у меня всего одна плитка, кто же знал, что надо запасаться.

Попробовал связаться со спутником-ретранслятором. И удалось, удалось! В. Зубов на связи... Но плохой, вредный В. Зубов. Он как будто бормочет чепуху спросонья. Родной начальник говорит, что никого он в Долину Вечного Отдыха не посылал и зачем такой-сякой разыгрываешь его без нужды!

После чего советует связаться с аварийной службой и отключается. Если это не происки предателя В. Зубова и не бред В. Зубова-наркомана, тогда надо признаться, что эфир занял В. Зубов не первой свежести, бесполезный, как будто двухдневной давности.

Включил я аварийный маячок и собрался помирать именно так, как давно уже спланировал.

Фильтр-насос начинает подсасывать из меркушиной атмосферы инертные газы, постепенно замещая убывающий процент кислорода – так, чтобы в один, надеюсь, прекрасный момент, мой дыхательный центр просто отключился. Анима же потихоньку творит «отходную», то есть стимулирует выпуск внутренних морфинов, от которых наступает предсмертный кайф.

Потом я перестал понимать, это мультик или мое затухающее воображение рисует само. Да только я с некой принцессой Амалией отправился верхом на больших золотистых стафилококках в далекий северный край, где большой, размером с полюс, простуженный колдун распускает на всю планету разумные ядовитые сопли. А потом они меня обложили со всех сторон и стали... Меня не стошнило лишь оттого, что принялся кто-то по моим щекам лупить. Тьфу, вовремя предсмертный бред оборвался.

Нашел себя уже внутри вездехода. Надо мной склонялся Мухин, жующий пенистую жвачку. Изо рта его стайками выскакивали пузырьки. Всегда запрещаю ему это делать, потому что противно.

– Слушай, Мухин, ты, во-первых, сполосни руки, прежде чем кого-то бить, а то жирные. Во-вторых, воли конечностям не давай, поскольку я твой вполне легитимный командир. В-третьих, где вы меня нашли и почему не торопились?