— По машинам!

Мы разбежались по БМДшкам, быстро сняли с брони все ящики, которые крепились снаружи, затащили их во внутрь, но потом долго не могли влезть туда сами, так как свободного места почти не оставалось. Сначала около многих БМДшек возникла суета, потому что как ни старались уплотниться, а один-двое никак не помещались. Но офицеры с разных сторон криком сгоняли оставшихся солдат с брони, и им пришлось с большими усилиями буквально вдавливаться в переполненные машины. К этому времени ротный назначил оператором моей БМД одного деда, и я на общих основаниях полез в десантное отделение. Еле протиснувшись боком в щель между большим ящиком и потолком, я прижал ноги и замер там, как клоп, стиснутый со всех сторон. Двигатели загудели, и БМДшки одна за другой направились в сторону Кабула.

Не сбавляя скорости, колонна, состоящая из десятков боевых машин, наполняя воздух рычанием мощных двигателей и зловещим скрежетом гусениц, двигалась по пустынным и плохо освещённым улицам ночного города. Я сидел в тёмном, замкнутом пространстве и, не видя ничего, что творится снаружи, с опасением думал:

— Ну и забрался. Как в гробу. Если подобьют БМД — придавит к чёрту, и даже вылезти не смогу.

Но довольно скоро, примерно через полчаса, колонна остановилась, и поступила команда строиться. Я выбрался из машины и огляделся по сторонам. Понять, где мы находимся было невозможно, поскольку всюду была кромешная темнота. Кругом звучали команды и распоряжения, и заслышав:

— Четвёртая рота строиться! — я сразу побежал в ту сторону.

После построения и проверки наша рота разместилась в одной из комнат пустого одноэтажного здания. На холодный бетонный пол настелили тенты от БМД и, свалившись от усталости вповалку, так и заночевали.

На утреннем построении я с некоторым удивлением обнаружил, что мы находимся не просто в самом городе (до нас доносился разнообразный городской шум), а, судя по всему, на какой-то особой, закрытой территории — скорее всего правительственной. Рядом проходила высокая, метров семь-восемь, каменная стена, вдоль которой рядами стояли наши БМДшки. Невдалеке возвышалась одиночная башня, а возле неё красивое старинное здание. Вокруг был разбит ухоженный сад из невысоких деревьев и ровно постриженных кустов. За садом, дальше, проходила ещё одна каменная стена, но пониже, высотой метра два, которая надёжно отгораживала нас от остального городского мира, и потому никаких прохожих здесь не было.

С самого утра и весь день напролёт мы продолжали готовить технику, оружие, вскрывали цинки и добивали патроны в ленты. Между тем всё шло спокойно, без происшествий, и внутреннее напряжение, оставшееся ещё со вчерашнего дня, постепенно спало. Даже стало казаться, что всё интересное уже кончилось и ничего особенного больше не произойдёт. Однако самое невероятное ждало нас впереди.

Наступил вечер. Кабул быстро погрузился в темноту. И когда мы уже готовились к отбою, совершенно неожиданно с разных сторон закричали:

— Боевая тревога! Выходи строиться!

Построение происходило в такой спешке, что даже тем, кто сразу не успел прихватить свой РД с боеприпасами, не разрешили забежать за ним в помещение. Переполошенные офицеры отдавали распоряжения бегом, громче обычного. Сразу почувствовалось:

— Всё, началось! То, из-за чего мы здесь, должно произойти прямо сейчас.

Тут же, без всякого предварительного инструктажа и объяснений, стали формировать группы для каких-то заданий. Ротный шёл вдоль строя и, вглядываясь в наши лица, словно подыскивая кого-то наиболее подходящего, называл фамилии, и те выходили из строя. Как только набиралось нужное количество, назначался старший группы и наспех сформированные экипажи бежали к своей боевой технике. Ничего не дожидаясь, группы сразу же уезжали небольшими колоннами в город.

Только отъехали первые колонны, не прошло и пяти минут, как до нас донеслись автоматные очереди. То тут, то там ночное небо стали резать яркие нити трассеров. Стрельба быстро усиливалась.

— Неужто по нашим стреляют! — встревоженно переглядываясь, недоумевали мы. — Хороши дела! Попросили помощь, а сами напали!

А тем временем в непрерывной спешке продолжалось формирование всё новых и новых групп, и они тут же уезжали неизвестно куда. Наш строй всё редел и редел. Так мы стояли около получаса. Затем формирование закончилось, и оставшиеся заняли оборону вокруг здания, где мы до этого обосновались. Офицеры каждому указали его место и сектор обстрела. Перед нами, метрах в ста, возвышалось красивое старинное здание, возле которого проходило ограждение высотой около полуметра. И нам был отдан чёткий приказ: во всякого, кто зайдёт за это ограждение, стрелять без предупреждения. Ещё дополнительно офицеры сказали, чтобы мы были внимательней и по своим огонь не открывали.

Стрельба вокруг быстро перешла в сплошной пулемётный шквал. Разные уголки города как молниями стали озаряться вспышками от взрывов.

Лёжа на промёрзшей земле с автоматом на изготовку, я напряжённо вглядывался в темноту, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок. Всё происходящее было настолько неожиданным и невероятным, что создавалось впечатление, будто это не наяву, будто это происходит в какой-то другой жизни. В голове навязчиво крутились одни и те же вопросы:

— Что же там происходит? Кто стреляет по нашим?

Уже совсем рядом, в каких-то нескольких сотнях метров от нас, завязались сильные перестрелки. Там стреляли из гранатомётов, беспорядочную автоматную трескотню перекрывали долгие пулемётные очереди, всёподавляюще мощно заработали ЗУшки (зенитные установки), а разрывы снарядов сотрясали воздух так, что я ощущал их всем своим телом.

— Ну всё — конец! — пронеслось у меня в голове. — Со всех сторон обложили — везде бьют! Наверняка почти всех наших уже перемолотили! Тут разве уцелеешь? Сейчас и до нас докатится!

Видя, что дело приняло серьёзный оборот, я, улучив момент, пока офицеры не видят, забежал в помещение, где располагалась наша рота, и, чиркнув спичкой, так как там было абсолютно темно, стал искать в оставленных РД боеприпасы. Как бесполезные скинул с ремня лопату и котелок, а на их место повесил дополнительный подсумок с магазинами. Высыпав всё ненужное для боя из своего РД, набил его пачками патронов. За пазуху и в карманы насовал штук десять гранат Ф-1, сразу ввернув в них запал. В довершении ко всему накинул на плечи пяток "мух" — теперь я и впрямь был вооружён до зубов. На душе сразу полегчало, и, прошмыгнув обратно на своё место, снова залёг за кустиком.

А между тем, получив приказы по рации, офицеры продолжали формировать новые группы по нескольку БМД и отправляли их на объекты. БМД уходили одна за другой в город, а нас оставалось всё меньше и меньше. Нам сказали, что мы — резерв полка, и нас бросят на подкрепление туда, где будет тяжелее всего. Эта перспектива будоражила воображение. Внутренний голос, чувствуя близость реальной опасности, лихорадочно сам с собой вёл нервный монолог:

— Ну и ну! Занесла же нелёгкая! Ещё отправят в самое пекло — и сгину, так и не узнав, что же здесь произошло! Только бы не убили! Зато уж когда приеду домой — будет о чём рассказать! Вот так история! Ещё никто и не поверит, что такое со мной могло случиться! Ну ведь точно — никто не поверит!

Пальба вокруг всё разгоралась, и часа через три светопреставление достигло своей кульминации. Во многих районах начались пожары, и зловещее зарево от пламени освещало окрестности где шли бои. Нас уже оставалось всего человек тридцать с двумя БМД. Иногда в некоторых местах, откуда доносилась автоматная и орудийная стрельба, перестрелка стихала, и казалось, что вот-вот прекратится вовсе, но затем вновь вспыхивала с новой силой и ожесточённостью. Однако нас всё ещё никто не хотел атаковать, за исключением одного зануды-офицера, который ходил позади нас и периодически тормошил каждого сапогом по спине:

— Не спать! Не спать! Быть внимательней!