— Не представляю, как можно жить без музыки, — заметила она печально. — Есть люди, которые совсем не слушают музыку. Это душевная инвалидность! Ты можешь книг не читать, не любить спорт, не интересоваться политикой, не иметь хобби. Но не слушать музыку — все равно что не выпускать на волю свою внутреннюю птицу, запереть ее на сто замков, а ключи утопить в океане!

— Я вообще думаю, что эту самую птицу они и топят в океане. А клетку оставляют для себя… Какая отрава, — скривился Фома, допивая чай. — Ты извращенка, если пьешь это без сахара!

— Отрава то, что ты называешь чаем, извини. Даже без сахара не лезет. В следующий раз, когда будешь отправлять отцу список прихотей, впиши туда хороший цейлонский чай, не пожалеешь.

Он изумленно вздохнул:

— Откуда в тебе столько всего, что в одну голову не уместиться?

— Лучше тебе не знать, — ответила она с налетом горечи.

— Почему? Что не так с тобой? Про Марс я уже знаю, что еще?

Валерия сделала вид, что не слышит его расспросов, продолжая копаться в пластинках.

— Тебе непременно следует раздобыть «Joy Division» и «The Cure». Не имею ничего против выдающихся личностей из твоей коллекции, но, боюсь, они не зажгут твою ракету так, чтобы можно было долго и упорно рвать небеса.

— Ты выражаешься как чокнутый поэт!

— Так и есть! Сам посмотри, — она кивнула на стену гаража, где висела на гвозде его белая школьная рубашка. — Кто б еще так сумел? Ею теперь ворон пугать, когда все сопли высохнут.

— В нашем ЦУМе таких еще много, ты если что — обращайся.

Лера затряслась в беззвучном смехе. Здорово, что мальчишка за словом в карман не лез. Для нее это было сейчас лучшим лекарством наравне с музыкой.

— Элис Купер? Неожиданно! Дедушка Мэрилин Мэнсона откопался в твоей коробке…

— Дедушка кого?

— Это я вслух мечтаю, не обращай внимания!

Валерия все азартнее рылась в пластинках, как в коробке с новогодними игрушками, нуждаясь в хорошей психологической разрядке, а посильно это лишь очень, очень хорошей музыке.

— Дэвид Боуи! Ну наконец-то, не одним металлом, значит, кормимся… Ты, кстати знаешь, почему у него глаза разного цвета?

— Читал, что он марсианин. Твой родственник, стало быть.

— Родственник-родственник… Только по глазу он получил тут, на Земле, от лучшего друга. За то, что увел у него девчонку.

— Ну так и поделом.

— Поделом, говоришь? Ну-ну. А про Патти Смит ты когда-нибудь слыхал?

— Это та девчонка?

— Нет, балда… Это певица. Очень крутая тетя в роке… Странно, что до тебя не дошли ее пластинки… Даже Боба Дилана нет, беда какая…

— Дилан есть, — воскликнул Фома. — Только дома.

— Принеси обязательно, давно не слушала…

— Откуда, правда, откуда? — Он не переставал изумленно трясти головой. — Если половина из того, что ты тут бормочешь не выдумка, тогда как ты можешь знать столько музыки?

— Ну… скажем… — Валерия задумалась. — Однажды меня здорово просквозило этим всем. И вот теперь я им болею…

— Я уж не знаю, чем ты там болеешь, но, похоже, это всерьез.

— Всерьез, всерьез и надолго, — приняла она очередной укол. И тут же вскинулась: — Майкл Джексон?!! О, Боже, держите меня семеро! Откуда это здесь?

— Это не мое! — быстро среагировал мальчишка.

— Ну, конечно! Надеюсь, я не найду здесь Леонтьева и Ротару! Тут байкеры тусят или кто? Песен из «Электроника» никто не прячет?

Фома по-девчачьи захихикал. Лера продолжала в том же духе:

— Совать попсу в одну коробку с роком — это саботаж, который нужно расследовать — и виновного казнить!

— Мы прибьем его сожженное чучело над входом, — пообещал Фома.

— Хоть бы перебирал свои сокровища…

— Класс, теперь есть кому меня вычитывать!

— Да, тебе повезло.

— Может, тогда и пыль протрешь?

— Может, заткнешься?

— Но ты же начнешь тогда с собой разговаривать, — парировал он, давясь смехом.

— Я заметила, что ты любишь музыку вроде «Iron Maiden» и «Black Sabbath», — сказала она уже серьезно, — хотя твои ровестники едва до «Procol Harum» доросли. Я знаю почему… Байкером так просто не становятся. Как и рок-музыкантом. Live fast, die young? И предстоящие экзамены в школе уж точно занимают тебя меньше, чем гонки.

— Мне кажется, или эти гонки занимают не только меня? — поинтересовался Фома, неожиданно помрачнев, уселся за руль своего мотоцикла и закурил.

— Я только хотела сказать, что это опасный спорт…

— Жизнь вообще опасна! Можно угодить под автобус, например, — он выразительно посмотрел на нее.

Лера отодвинула от себя коробку с пластинками, откинулась на стуле и смерила его пронзительным взглядом.

— Ты многого не знаешь!

— Ты же мне не говоришь!

— Тебе это не понравится.

— А ты меня проверь, — сказал мальчишка с вызовом, щурясь из-за дымящей во рту сигареты. Лера сжала зубы и отвернулась.

— Черт, не заставляй меня воспользоваться привилегией, что дает эта японская традиция.

— Мы не в Японии, — отрезала она.

— Я уже начал жалеть об этом. — Он резко оттолкнулся, вывернул руль, и почти наехал на нее передним колесом мотоцикла. Она бросила на него предостерегающий взгляд.

— Фома, я сейчас уйду!

Он какое-то время молчал, выпуская крупные сизые кольца, и все так же не сводил с нее пристального взгляда. Валерия встала и отошла, чтобы не дышать дымом.

— Ты знаешь обо мне практически все, — заговорил парень через минуту. — Сама при этом — ходячий ларец с сюрпризами. Постоянно говоришь какими-то загадками. Трудно представить, что у тебя на уме, ты совершенно непредсказуема! Ты кажешься мне порой какой-то нереальной. Как эксперимент. И еще меня не покидает подозрение… что ты не с Марса, что на самом деле ты с Луны!

Валерия обернулась и бросила в него какой-то тряпкой. Он едва успел пригнуться.

— Вот видишь, — крикнул Фома. — Никогда не знаешь, что ты сейчас выкинешь.

— Лучше молчи, здесь много тяжелых предметов! — предостерегла она.

— Вот так живешь и не знаешь, что мимо тебя ходит какая-то малявка с веснушками, а в ней сам черт сидит!

Лера закрыла лицо руками:

— Какие еще веснушки?

— О, поверь мне, те самые, — загоготал мальчишка. В него полетела кружка с недопитым чаем, Фома пригнулся, но, просвистев над головой, она все же успела его облить, ударилась о стену гаража и загремела где-то в коробках с инструментами. Он угрожающе ткнул в девчонку пальцем, вытряхивая ворот:

— Никогда в жизни больше не угощу тебя чаем! Будешь умолять — воды не дам! Где ты взялась на мою голову?

— Это я где взялась? — огрызнулась Валерия. — Куда не повернись — кругом Фома!

— Ну, знаешь! Тянет меня к этим твоим загадкам…

— Правда? — Она скрестила руки и деловито вскинула подбородок. — Втрескался, значит?

— Что? — возмутился мальчишка.

— Ой, только не надо делать такую рожу, вроде я двухголовая ящерица! Притащил свой байк ко мне знакомиться. — Валерия изобразила Фому верхом на мотоцикле. — Я такой крутой, детка!

— Я действительно крутой!

— Видела, перед малышней.

— Это мы еще посмотрим, когда я гонки выиграю, — пообещал он.

Вся игривость и адреналин, что так кстати вспыхнули в ее молодой крови от этой перебранки, столь же резко сникли, неприятно царапнув живот. Фома заметил эту внезапную перемену.

— Ты меня доконаешь, — покачал головой.

— Ты считаешь эти гонки безопасными? — спросила Валерия.

Он хмыкнул, давая понять, что это даже ежу известно.

— Можно сделать так, чтобы Глеб не участвовал? — поинтересовалась она.

Фома слез с мотоцикла. Пластинка доиграла и он пошел ее переставлять. К тому моменту, когда он повернулся, лицо его посуровело и показалось еще смуглее, черные как угольки глаза заблестели.

— Не понимаю, почему все девчонки от него голову теряют. Обычный пижон!

— Фома, ты сам нас сегодня познакомил…

— Значит, это из-за него?

— Фома, не разочаровывай меня, пожалуйста, не болтай чепуху.