— Мне сегодня пообещали, что я вылечу из школы.

Парень хохотнул:

— Добро пожаловать в семью! Я уже четыре года вылетаю.

— Тебе то что, лоботряс, у тебя есть твоя «Ласточка». А мне в серьезный ВУЗ поступать надо.

— Ты мне расскажешь потом, что натворила. Я тебя хотел с друзьями познакомить.

Он взял ее за руку и потащил по запруженному коридору. Когда они, наконец остановились, перед ней возникла та самая парочка, что вызвала истерику у Нади на танцах.

Лера переловила взгляд Барановской, что отсканировал ее от макушки до пят, вычисляя недостатки и достоинства соперницы. Для таких как эта, подытожила Лера, все — соперницы, но решила не давать спуску и ответила таким же колючим изучающим взглядом.

— Света, — представил Фома. — А это Глеб.

Лера повернулась к парню, что стоял в шаге от нее и внезапно произошло что-то странное.

Резко, без всяческих предупреждений, в голову ударила горячая волна, как раскаленная лава. В одночасье все поплыло перед глазами и удушающий ком возник в горле.

Складка памяти быстро шевельнулась и оттуда, как двадцать пятый кадр, взметнулась, ослепив ее, страшная картина: молодой красивый мальчик, мечта почти каждой девочки… в луже собственной крови… с раскроенным черепом… посреди беговой дорожки…

Она инстинктивно вырвала руку из ладони Фомы и отступила на шаг. Он смотрел прямо на нее… этот мальчишка… мальчишка, что ездил без шлема!

Валерию залихорадило с такой силой, словно через все тело пропустили электрический ток, и показалось, что содержимое желудка ищет немедленного выхода. Такое потрясение могло лишить ее последних сил, отнять весь разум. Ноги сделались слабыми, начинали подкашиваться.

Она вспомнила!

Господи, вспомнила!

И могла просто не пережить этого. В испуге она развернулась и побежала обратно к лестнице. На улицу! Скорее на улицу!

Лестница показалась просто непроходимой, ей словно нарочно преграждали путь, она толкалась на последнем дыхании, предчувствуя страшную истерику или падение. Под конец она готова была драться, и возможно так и делала, потому что постоянно ощущала под ладонями чьи-то бока и спины, кто-то толкал ее в ответ и тогда, не рассчитав силу, она била по чем приходилось. Исчезните! Исчезните все! Где же этот долгожданный кислород?!!

Но и на улице кислорода не оказалось.

В голове шипел раскаленный пар. Валерия добежала до ближайшей свободной скамьи и, рухнув на нее, попыталась взять себя в руки. Что-то было не так с окружающим. Все исказилось и изменилось до неузнаваемости, как при сильном опьянении или отравлении. Она мелко и часто дышала, не в силах сделать продолжительный ровный вдох. Скамья стала мягкой, начала парить над землей. Лера совершенно точно знала, что ноги ее упираются в землю, но это словно были не ее ноги.

Одежда, напротив, стала очень ощутима, показалась невыносимо тесной. Доносившиеся отовсюду голоса звучали разреженно, цвета потеряли четкость, как если бы весь окружающий ее фон сильно размыли в фотошопе. Только солнце казалось ярким, даже слепящим, резало по глазам.

Проведя ладонью по лицу и шее, Лера изумилась тому, как холодны ее пальцы, как сильно они дрожат. Отупело посмотрела на свою руку.

Все как тогда — в тот злосчастный первый день, когда она очутилась здесь! Такое же ощущение полной расщепленности пространства. Она словно вдавлена в него, втиснута, но на самом деле ее тут нет. Это может быть только сон!

Все это не реально. Не реально!

Мальчишка давно мертв!

Холодная дрожь волной прошлась по спине. Кто-то возник в пространстве рядом, бросив тень на ее лицо.

— Что случилось? Лера, почему ты убежала?

Она понимала, что это Фома, мельком взглянула на него и прикрыла глаза. Этого всего нет. Господи, зачем ты мучаешь меня?!! Она ощутила руку у себя на плече и… только по горячим импульсам в животе, похожим на щекотку, знала, что бежит, бежит, бежит. Все остальное не имело осязания, она проплывала, как джипиэс навигатор, потерявший связь со спутником.

Вскоре она очутилась на соседней улице, возле маленького рынка.

При входе на земле сидело двое пьяниц, от которых несло чем-то кислым и нездоровым. Они лениво потягивали пиво и поглядывали по сторонам. Она миновала их, и когда кто-то из них что-то сказал, Лера с ужасом повернулась и закричала:

— Ничего этого не существует!

У бочки с молоком две женщины быстро обернулись.

— И вас нет! Вас тоже не существует! — крикнула она им.

Людей на рынке было мало, но все оглядывались на нее и дико шарахались. Лера бросала резкие реплики, сжимала кулаки и яростно тыкала пальцем в прохожих.

— Этого всего нет, — повторяла она, — это все ненастоящее!

Небольшой торговый ряд заканчивался овощами. Лера остановила глаза на яблоках, узнала продавщицу, зарычала, глядя на нее:

— И тебя здесь нет! Ничего нет!

Кровь свистела в висках, голос срывался. Рядом аккуратной пирамидой высилась капуста, девчонка со всей силы ударила по ней. Головешки разлетелись, попрыгали по земле, как мячи.

— Этого не существует, не существует!

— Ты что творишь? — завопил кто-то из покупателей, хватая ее за руку, но Валерия издала такой страшный рев, что он отпрянул.

— Нужно скорую вызвать, не видите — наркоманка!

— Тогда уж милицию, милицию!

Продавщица, вместо того, чтобы собирать капусту и браниться, ступила к девушке и стала что-то спрашивать.

Но Лера не слышала ее, она продолжала метаться, зацикленно повторяя, что всего этого не существует.

Солнце по-прежнему беспощадно резало глаза. Она с трудом различила выход из рынка, что вел на противоположную улицу, ринулась туда, все так же не разбирая ничего у себя под ногами, словно глаза ее были замылены пеной.

Но только шагнула за ворота, и через узкий тротуар на дорогу, как некая сила быстро и крепко подхватила ее.

Показалось, будто она летит, отброшенная в сторону, ноги метнулись в воздухе, вплотную пролетев мимо огромного автобуса, почти коснувшись его. Валерия обмякла, окончательно теряя равновесие, и когда ее ноги снова коснулись тротуара, они подкосились. Кто-то удерживал ее, и только поэтому она не рухнула.

Эти руки так крепко впивались в нее, что стало больно. Затем эти же руки встряхнули ее, быстро повернули и она уткнулась лицом в чью-то грудь. К щеке прижимались пуговицы рубашки, она с жаром дышала в нее, глотая слезы. Кто бы то ни был, он держал ее слишком сильно. И даже если бы она захотела, то ни за что не смогла бы вырваться (ее ноги, кажется, так и не касались земли). Но она не хотела…

Он действительно держал ее со всех сил, отчетливо понимая, что от этого зависит ее жизнь.

Проходили нескончаемые минуты, но он боялся отпустить ее, и сам старался не дрожать. Она успокоилась, стала легкой, но продолжала беззвучно рыдать. Его рубашка уже промокла насквозь.

И только тогда он стал постепенно отпускать ее, когда девушка уже стояла на ногах, уже практически затихла.

Она подняла к нему распухшее лицо и выдохнула:

— Ты? — Влажные глаза цвета корицы еще не совсем обрели осознанность.

— Ты не видела, что я иду за тобой? — спросил он.

— Это действительно ты?

— Если хочешь, можешь ущипнуть меня.

Кто-то подошел к ним, Лера повернула голову и увидела женщину, которой она разгромила прилавок. Женщина обеспокоено смотрела на нее, протягивая стакан.

— Это газировка…

Фома взял стакан и держал его, пока Лера пила. Вода отдавала содой, но была холодной и до того освежающей, что ее оказалось мало.

— Я принесу еще, — сказала женщина и отошла к автомату, что стоял тут же, в двух шагах, при входе на рынок.

— Тебя автобус чуть не сбил, — тихо проговорил Фома. Она ничего не ответила.

Ей снова подали воду, она снова жадно пила, на этот раз самостоятельно. Каждый новый глоток вымывал сгустки копоти из ее головы. Отдав женщине стакан, Валерия неуверенно посмотрела на нее и извинилась. Женщина печально улыбнулась и ушла.