При одном упоминании у нее кружилась голова и челюсти сводила судорога. Завяжите ей глаза и дайте крошечные ломтики, Лера безошибочно определит, что это был за сорт, марка, страна. Именно поэтому она всегда была ценным гостем на дегустациях компаний и ресторанов, поставляющих в Украину элитные сыры. Да и сама Украина, к счастью, не отставала.
Дня не проходило в ее жизни без этого удовольствия, тонко нарезанные полоски сыра — это было первое и единственное, с чем она встречала утро в дополнении к ароматной чашке кофе.
Однако же в данной ситуации выбирать было не из чего. Вариант был один, и его серый цвет не сильно вдохновлял, но деваться было некуда.
— Простите, как называется этот сыр? — спросила она у толстой продавщицы.
— О, Валька! — воскликнула женщина и Лера недоуменно подняла глаза. — Сыру захотелось?
Кажется, соседка ее родителей, старая дева, как там бишь ее… Люся! Валерия непроизвольно хмыкнула, поражаясь насколько имя гармонировало с этой всегда неряшливой и растерянной внешностью. Вот Люся, так Люся!
— И как же он называется? — повторила она свой вопрос.
— Кто? — удивилась Люся.
— Сыр!
Женщина засмеялась:
— Сыр, как сыр. Обыкновенный!
— Ясно, — заключила со вздохом Лера, — сыр Обыкновенный! Дайте мне граммов двести.
— Ха, кто ж ими наестся! Бери уж полкило! Вдруг завтра не будет, — подмигнула Люся и сжала в пухлой ладони здоровенный нож.
Лера выудила из кармана мятые рубли.
— И этого хватит? Ладно, давайте полкило.
— Как там папа? — спросила Люся, быстро оттяпав уголок сыра от того куска, что лежал в витрине холодильника. Бросив на весы, отрезала тонкий краешек — излишек — и быстро швырнула себе в рот. Остальное замотала в бумагу. Лера смотрела на нее круглыми глазами.
— Нормально, — ответила, — собираюсь приготовить для него пиццу.
— Чего? — Женщина дожевала и озадаченно выпятила губу. — Это че еще такое?
— Пристрелите меня, — простонала Валерия.
— Чего?
— Это как лаваш, только со всякой чепухой сверху и сыром, — быстро пояснила она, забирая свой сверток.
— Ты погляди! А зачем такое?
— Просто вкусно.
— Правда? И кто готовить будет? Ты, что ль?
— Угадали.
— Ну, как-нибудь и мне покажешь.
— Вам понравиться, не сомневайтесь!
— А мама чего, на работе? — продолжала расспросы Люся, когда Валерия уже почти отошла от прилавка.
«И что же продавцам всегда все знать неймется? Ну просто вынос мозга!»
— Да где ж ей быть еще, — буркнула в ответ.
Она уже почти отвернулась, готовая поскорее слинять, но за мощной спиной Люси мелькнула знакомая этикетка, и приглядевшись, она увидела, что это «Пепси».
— Ух ты, — выдохнула обрадовано и вернулась к прилавку. Ну точно! Торговое соглашение 72 года: мы вам водку, вы нам — «Пепси»! Идеально для пиццы!
— И две «Пепси», пожалуйста. А лучше — три!
— У тебя денег только на одну, — констатировала Люся.
— Черт! Ну давайте тогда одну.
— И десять копеек еще донесешь.
— Окей! — вздохнула Лера в нетерпении.
Люся повернулась, и тут обнаружилось, что прямо за ней стояла женщина спиной к прилавку, заполняя какие-то документы, но в этот самый момент она почему-то решила посмотреть на Леру. Она сразу же узнала эти широкие плечи, немигающий взгляд и ничего не выражающее лицо. Жена военного, как определила она два дня назад в кондитерской лавке. Лицо сома, которое перекололи ботоксом! Забудешь его!
Если бы можно было в определенной степени назвать это эмоцией, то женщина скорее всего посмотрела на нее с интересом. Но вряд ли это было так. Просто скользнула мимолетно глазами и снова равнодушно отвернулась. Но Лере это не понравилось. Узнала ее эта «рыба» или нет? Хотя! Какое это имело значение!
Она забрала свое «Пепси» и поспешила домой.
* * *
Уж постаралась Валерия на славу. Несмотря на то, что лет шесть она не готовила пиццу! Но судя по внешнему виду и запаху — получился просто шедевр!
Довольная собою до щекотки в животе, мурлыча под нос какую-то хитовую песенку, она красиво сервировала стол на кухне и побежала звать отца.
Тихонько постучала, но не дождавшись ответа, как и в прошлый раз, вошла.
— Горячая пицца…
И замолчала на полуслове, застыв в проеме двери.
Отец лежал на кровати с закрытыми глазами, сложив руки на груди, как покойник.
Внезапно Лера перестала дышать, а волосы на голове зашевелились. Под ложечкой возникло что-то холодное, будто она проглотила снежный ком.
Но подойти к нему она не отважилась. Отошла в сторону и тихонько присела на стул у окна. Дыхание начало медленно возвращаться…
Часы над кроватью отсчитывали секунды. Она слушала, как тикают стрелки и смотрела в пол.
— Тебе не нужны ни пицца, ни «Пепси», — прошептала она сдавленным голосом. — Тебе нужно что-то, что вернуло бы тебя к жизни. Но я не знаю, что именно… У меня нет нужных слов, нет аргументов, и уж примера тем более нет. Все, на что у меня хватило мозгов — это пицца…
Лера сжала зубы и лицо ее резко исказилось от боли, будто, наконец, разрядилось накопленное напряжение, слезы потекли ручьями, но она не стала закрывать лицо ладонями.
— Я взрослый человек, у которого нет правильных слов… — продолжала тихо, шепотом, давясь слезами и отчаянием. — Я вряд ли способна быть тебе советчиком и опорой. Я и впрямь, как глупая школьница!
Я не понимаю, что происходит. Уже несколько дней я ложусь спать в надежде, что проснусь в своей обычной жизни. Но этого почему-то не происходит. В какие-то моменты мне начинает казаться, что та моя жизнь только привиделась мне. Я не могу разобрать, что существует по-настоящему, а что бред. Наверное, то же самое чувствуешь и ты, когда просыпаешься…
Я могу утверждать, что знаю будущее. Что уже была там. Но что, если все это не так? И развала Союза никогда не будет, и пиццерий на каждом шагу? Что если я не стану знаменитым модельером? И моей семьи не существует тоже…
Она громко всхлипнула и бегло взглянула на отца, испугавшись, что могла его разбудить. Он оставался все таким же неподвижным.
— Как я могу объясниться с тобой, если даже с детьми не могла никогда поговорить нормально?
Мы с тобой почти никогда не разговаривали. Ты вроде как и не вмешивался в мои дела, разве это плохо? Только… мне всегда казалось… что я безразлична тебе. Понимаешь? И ведь я тоже не особо-то интересовалась твоими делами…
С мамой все наоборот. Ей никогда не нравилась мода. Сперва она поощряла меня, потому что ребенок нигде не шлялся по улицам, сидел дома и возился с выкройками. Потом я самостоятельно, без какой-либо помощи, поступила в институт. Это ей тоже пришлось по нраву. Да, я помню, я была очень целеустремленной, ну просто броненосец «Потемкин». — Лера грустно улыбнулась, вытирая лицо кончиками пальцев. — Но сам мой выбор ей никогда не нравился. Это я вспомнила вчера. Она хотела, чтобы я была бухгалтером… Ну а ты… что думал об этом ты?…
Мне так важно было вырваться отсюда поскорее! Как если бы я была совершенное, отдельное от вас существо. Я всегда очень хорошо понимала, чего хочу. А моя Ленка? Разве она не такая же? Вчера я говорила с мамой, и вдруг поняла, что сделала бы тоже самое, что и Ленка, если бы мама не разрешила мне поступать, как я сама хочу. Я бы сбежала! Клянусь! Но четыре дня назад готова была убить свою дочь за ее поступок…
Вот чертовка… Ее поддержат и брат, и отец, и молодой человек… Кто угодно! Но не я. Потому я и за бортом. Заслужила…
Но все равно, все равно не понимаю, почему я здесь?.. Ведь косячить я стала гораздо позже, это вперед лет на десять меня закинуть надо… Но те, у кого я спрашивала, не отвечают!
Я была обычным ребенком, ты помнишь? Послушным, беззлобным… Школу закончила почти с отличием. Скандалов никаких за мной не водилось. Это все потом, потом… Мир, в котором я творила красоту, сделал меня грубой и жестокой, атрофировал все нежные чувства. Вот такой парадокс, представляешь?
