Мэтью глухо рассмеялся, обводя взглядом безразличные тени, скользящие по залу. Им был дан приказ служить ему и они, безвольные глупцы, сейчас помогают отнюдь не своему господину.

   -- Ты, наверное, хочешь спросить меня, зачем все это я придумал и главное, какую роль играешь здесь ты? -- Мэтью довольно кивнул, -- Очень хороший вопрос. Ведь не зря же я следил, чтобы ты ненароком не свернула себе где-нибудь шею. Мои глупые куклы из кожи вон лезли, стараясь тебя схватить, но откуда им было знать, что своими поисками они просто толкают тебя вперед, в мои объятья. Согласен, ты очень важный компонент, но кроме тебя есть и другой, которого еще нужно заставить прийти сюда. Герцог, скорбящий по гнилым костям, никогда бы не оказался здесь по собственной воле. В нем совсем не было веры, как бы я не нашептывал ему о воскрешении Маргарет. Видимо, он и сам страшился ожившего скелета и поэтому оказался бесполезным. Но обновленный герцог во что-то верит и стремится в мою скромную обитель. Более того, чем больше препятствий поставить на его пути, тем сильнее будет его желание сюда прорваться, а это, как ты уже поняла, нам только на руку. Противные двери, они впускают не всех. Люди, конечно, не в счет, их можно загонять сюда как баранов, а с избранными все обстоит иначе. Если бессмертный не испытывает острого желания проникнуть к источнику, то врата будут непреклонны. Я пробовал их ломать, даже как-то получилось раскрошить верхний слой, но потом они обиделись на меня и долго не пускали внутрь. Теперь-то ты меня понимаешь? Как только будут собраны оба компонента, я вновь попробую на вкус эту воду.

   С учителем я ошибся. Несмотря на всю его мудрость, он, кроме жалкого колдовства, больше никакой пользы принести не смог. Потом был целый ряд, якобы, мудрых, но результата и вовсе не было. В последний раз я пробовал с демонами, но вредные боги так и не дали добраться до них, создав непобедимого герцога, а меня запечатали здесь. Со временем я смог наблюдать за миром, посредством жалкой лужицы, но она редко показывала что-нибудь дельное. Мне оставалось только шептать, проникая в умы далеко не всех людей. Спустя двести лет некий жадный человек освободил меня, в надежде заключить со мной сделку. Как видишь, -- он показал руку с кольцом, -- отчасти ему это удалось, но не важно. За двести лет я понял, что затея с демонами была пустой. У них нет того, что мы понимаем под сердцем. Почки, легкие, желудок есть, а сердца нет, зато печень вдвое больше нашей. Такая вот вышла ошибка. Мне нужны только люди или считающие себя таковыми. Я чувствую, избранная дева, сколько сил таит твое сердечко. Им тесно и я высвобожу их, но пойми меня правильно, я не могу рисковать и ждать еще. Ведь я не знаю, был прок от крови еще нормального учителя или он уже успел стать бессмертным. Как бы то ни было, учитель пока сильнее меня. Поэтому я решил добавить второй компонент, не такой важный как ты, но тем не менее. Испив воды, я стану равным богам и разведу для них погребальный костер. Сверху я положу поверженного учителя. Уверен, он оценит оказанную ему честь.

   -- Здесь, вроде, стало как-то по-другому, -- прошептал Клод, едва они оказались в склепе, -- воздух тяжелый.

   -- Тише, -- шикнул Олаф, -- кажется, мы не одни.

   Возле стены, из которой они вышли час назад, угадывалась почти неразличимая фигура. Когда Алан увидел тень, то принял ее за призрака, и от удивления замедлил шаг. В следующий момент тень дернулась, выплывая из мрака на свет факела Клода. Это был один из братьев ордена, в пыльной рясе со скрывающим лицо капюшоном. Вернее, ряса была даже не пыльной, а серой.

   -- Мрачный! -- воскликнул Олаф, выставляя руки вперед и, словно только и дожидаясь подобной фразы, молчаливый убийца нанес удар. Яркая вспышка света и густые алые разводы, как круги по воде, расплылись по барьеру Олафа. Затем последовал еще один удар, более мощный и Олаф, белый от напряжения, отступил на шаг.

   -- Силен, -- прошипел старый рыцарь, -- я не продержусь долго, отойдите от меня.

   -- Долго и не нужно, -- усмехнулся Клод, наводя арбалет.

   Болт со свистом прошел барьер и, не долетев всего нескольких шагов до горла убийцы, превратился в пыль.

   -- А как шел! -- с досадой воскликнул Клод, натягивая рычагом тетиву.

   Шелестя рясой, мрачный брат перенесся влево, желая нанести следующий удар сбоку. Но тихий Себастьян, закусив губу, прошептал заклинание стихии Воздуха и убийца, не издав ни звука, рухнул лицом вниз. Барьер тут же исчез. Олаф подошел к мертвому убийце и перевернул его на спину.

   -- Ты свернул ему шею, -- проговорил он, удивленно смотря на коротышку, -- брат Сильвестр, я никогда не знал, что у тебя такие способности.

   -- Я не хотел убивать, -- кротко ответил тот, -- но если нет выхода...

   Он развел руками. Олаф понимающе кивнул и, немного помедлив, словно набираясь сил, сдернул капюшон, открывая лицо мрачного брата.

   -- Брат Гарольд! -- воскликнул Алан, не веря своим глазам. Перед ними лежал один из лучших магов стихии Земли.

   -- Покойся с миром, -- Олаф закрыл глаза мертвецу и накинул назад капюшон. Сейчас ряса мрачного брата чем-то напомнила Алану саван. Старый рыцарь коснулся ладонью груди покойника и, склонив голову, прочел заклинание Покоя и Пепла. Брат Гарольд вспыхнул и мгновенно сгорел, как свернутая в трубку бумага. В нос ударил едкий запах дыма.

   -- Но почему брат Гарольд? -- недоуменно спросил Алан.

   -- Он один из тех, кто пострадал по моей вине, -- сказал Олаф, тяжело поднимаясь с колена, -- его обвинили в заговоре и, не в силах оправдаться, он, как и одиннадцать других, стал мрачным братом, доказав тем самым свою невиновность.

   -- Странные у вас обычаи, -- проговорил Клод, -- у нормальных людей как-то не принято добровольно прыгать в костер, чтобы доказать свою правоту

   Повисло напряженное молчание. Алан никак не мог взять в толк, почему на них напал мрачный брат, ведь они ничего не делают по собственной воле, потому что воли, как таковой, у них нет.

   -- Кто, кроме магистра, может приказывать мрачным братьям? -- спросил он у Олафа.

   -- Ты, как преемник, должен понимать -- никто. Но, не спеши с выводами, возможно, Первый смог подчинить их себе.

   -- Но как?

   -- Его сила отлична от нашей, так же, как и принципы, -- туманно ответил Олаф. -- Главное, мы на правильном пути, раз нас решили остановить.

   В Алане начал просыпаться неведомый ему ранее гнев. Возможно, это чувство досталось ему от герцога, но могло и развиться самостоятельно. Кто бы ни стоял на его пути -- он, великий герцог, достигнет цели, даже если придется пройтись и по человеческим костям. От этой мысли Фостер вздрогнул, словно его окатили ледяной водой. Подойдя к вратам, он обвел взглядом напряженные лица товарищей и решительным жестом нажал на плиту. Раздавшийся щелчок еще какое-то время звучал в его ушах.

   -- Алан, -- окликнул его старый монах, -- дальше я пойду первым.

   -- Ты же говорил, что тут магия бесполезна, -- удивился Клод.

   -- Я сказал, что ей лучше не пользоваться, -- ответил Олаф, -- здесь залежи вроменовских кристаллов, которые очень активно реагируют на силы Стихий, но если на нас нападут, то мы ответим.

   Он решительно прошел вперед, показывая тем самым, что разговор закончен.

   -- Чувствую себя чурбаном, -- буркнул Клод, -- зачем эти железки, когда Олаф так здорово умеет выжигать все огнем?

   Но, тем не менее, повар нагнал Олафа, освещая ему путь.

   -- Все же, -- продолжал ворчать Клод, -- может, их тут и нет вовсе, а этого поставили, чтобы нас припугнуть.

   Олаф собирался что-то ответить, но, внимательно всмотревшись в темноту перед собой, резко остановился. Из мрака, шелестя складками рясы, выплыл очередной убийца. Он не спешил нападать. Замерев в десяти шагах от Олафа, мрачный брат сбросил свой капюшон. Перед ними стоял брат Николас. Он сильно изменился. Некогда крупное лицо с легким румянцем на щеках сейчас было пепельно-бледным. Николас обвел всех безразличным взглядом и остановился на Олафе.