Алан начал приходить в себя. Сначала к нему вернулся слух.

   -- Убери руки, старый дурак! -- раздавался недовольный голос Клода, -- не буду! Лучше умру, но не буду пить эту пакость!

   -- Побереги силы, Клод, -- послышался спокойный голос Ингрид, -- ты потерял много крови.

   -- Лучше я потеряю всю кровь, чем остатки мозгов, -- был ей ответ, -- как тот придурок!

   -- Вода тут ни при чем, -- заговорил Олаф, -- возможно, многолетнее заточение сделало его безумным, а может, он и был таковым с самого начала.

   Они говорили о Первом. Алан открыл глаза и увидел расплывчатые очертания каменных сводов. Постепенно окружающий мир становился четче. К нему, наконец, вернулось осязание -- спина затекла и сильно ныла. Он попытался пошевелиться, чем сразу привлек внимание товарищей.

   -- Алан очнулся! -- заголосил Клод, -- как ты, парень?

   Фостер с трудом повернул голову. К нему приближались Ингрид и Олаф. Старый рыцарь хромал, а девушка выглядела уставшей. Алан приподнялся на локтях, стараясь рассмотреть глаза Ингрид. Когда девушка склонилась над герцогом, на него смотрела пара озорных, карих глаз. Алан блаженно улыбнулся и едва вновь не потерял сознание, но тут же был приведен в чувства бесцеремонным хлопаньем по щекам.

   -- Я в порядке, -- выдавил он, -- где Первый?

   -- Не знаю, -- грустно вздохнул Олаф, -- когда я очнулся, его уже не было.

   -- Может, ему надоело, и он ушел? -- спросил лежащий неподалеку Клод.

   -- Я вижу, тебе полегчало, Клод? -- спросила девушка.

   -- Более чем, я уже готов встать и убраться отсюда!

   -- Тебе нельзя двигаться, Клод! -- вскрикнула Ингрид, когда раненный повар попытался встать.

   -- Рана опасна, просто чудо, что он еще жив, -- пробормотал Олаф.

   Фостер вспомнил герцога, когда тот, раненый, принял кубок с эликсиром. Шатаясь из стороны в сторону, он подошел к воде и обмакнул платок.

   -- Алан, что с тобой? -- окликнул его Олаф.

   -- Просто стало дурно, -- соврал тот.

   Фостер подошел к бледному, перепачканному в крови Клоду.

   -- Наверно, нам пора прощаться, -- грустно улыбнулся повар.

   Алан понимающе кивнул и бесцеремонно принялся развязывать шарф, закрывающий рану.

   -- Что ты задумал? -- вскричал Клод, но Алан уже сжал в руке мокрый платок. Капли упали прямо в середину кровоточащего пореза и с шипением исчезли. Клод выпучил глаза от боли, сжал зубы. Алан накинул выжатый платок на порез и с силой нажал.

   -- Если ты не хочешь пить, то хотя бы смочи рану и она затянется, -- проговорил он, убирая руку.

   Кровь остановилась и рана стала значительно меньше, будто была нанесена не мечом, а кинжалом или даже ножиком.

   -- Я точно не стану таким как ты или тот придурок? -- настороженно спросил Клод.

   -- Можешь быть уверен, -- твердо ответил Фостер.

   Повар вновь попытался встать. Ингрид хотела помочь ему, но он мягко убрал ее руку.

   -- Я и сам справлюсь.

   Дойдя до озера, Клод попытался встать на четвереньки, но затем, поморщившись, сел, вытянув ноги и начал зачерпывать воду рукой, обильно поливая рану. Порез стремительно затягивался, пока на боку не остался крохотный шрам.

   -- Алан, -- позвал Клод, -- а на колено подействует? Оно у меня уже лет пять, как ноет перед дождем.

   Пока Фостер помогал измученному Клоду, Ингрид о чем-то говорила с Олафом. Алан лишь расслышал последние фразы:

   -- Ты ведь понимаешь, что это все он? -- шепотом проговорила Ингрид.

   -- Да. Поэтому я помогу тебе, -- ответил старый рыцарь, поправляя окровавленную рясу.

   ***

   -- Желтопузик, -- зло проговорил Мэтью.

   Он стоял, весь мокрый, в темной комнате. Напротив Первого, в кресле с высокой спинкой, сидел Юрген.

   -- Ты доставил нам много проблем, дружок, -- сказал Юрген, -- прости, что не предлагаю присесть. Для тебя здесь попросту нет места.

   -- Учитель, где огонь? -- спросил Мэтью, -- мне холодно и я хочу просушить одежду.

   -- Твое пламя потухло и у меня нет никакого желания разжигать его вновь.

   -- Я был близок к цели, учитель. Я почти свершил задуманное и уже одной рукой дотянулся до Силы!

   -- Я давно устал от твоих выходок, но продолжал терпеть, пока ты не задел Анкейн. Теперь ты должен понести наказание. За то, что играл с ней, ввел ее в заблуждение, смеялся над ней -- ты должен умереть. Но ради чего ты это делал? Из-за какой-то мифической силы, которой все равно не смог бы пользоваться!

   -- Учитель, она существует!-- выпалил Мэтью.

   -- Ты помнишь, что я сказал, когда ты поджог мой дом? Я ведь предупреждал тебя, что не стоит делать глупостей. Двести лет взаперти не пошли тебе на пользу. Ты стал еще хуже и глупее. Если раньше ты хотел стать равным мне, то теперь чего ты хочешь?

   -- Я хочу стать равным богам и навести порядок, -- с готовностью ответил Мэтью.

   -- Только за одни эти слова, мне надлежит стереть тебя.

   -- Учитель! -- крикнул Мэтью, бросившись к старику, но путь ему преградила белокурая девочка. Даже в царившей тьме, Первый отчетливо видел ее белые локоны и голубые глаза. Он отшатнулся.

   -- Отзови ее! -- проговорил Мэтью, пятясь назад.

   -- Не забывайся! -- вскричал Юрген. От охватившего его гнева, старик даже привстал, сжав подлокотники, но, все же совладав с собой, продолжил уже спокойнее: -- Не стоит говорить о Мэри в таком тоне и ты это должен знать, как никто другой.

   -- Простите, учитель, я погорячился.

   -- Ты извиняешься не перед тем, -- сухо произнес старик.

   -- Мэри, -- взволнованно сказал Мэтью. Во рту все пересохло, и язык плохо его слушался, норовя прилипнуть к небу. Девочка внимательно смотрела на него. -- Я очень сожалею. День выдался трудным и я не сдержался. Ты простишь меня?

   В ее глазах Мэтью видел отражение бескрайней бездны с голубым отливом. Мэри думала всего мгновение и именно в этот миг решалась его судьба. Девочка отступила, бесшумно скрывшись во мраке. Мэтью больше не пытался приблизиться к старику, он вообще боялся пошевелиться.

   -- Учитель, стоит мне обрести Силу и я смогу вершить даже судьбы богов, -- уже не так уверенно проговорил он.

   -- Ты все грезишь силой и произносишь еретические речи?

   -- Простите, я оговорился. Судьбы богов и богинь. И даже самой Анкейн, учитель.

   -- Ты исчерпал мое терпение, -- устало проговорил старик. -- Ты больше не изгнанник -- теперь ты никто. Тебя нет, дружок.

   Мэтью хотел возразить, но его уже не было в чертогах Юргена.

   Натана поймали с поличным. С утра у него было дурное предчувствие, но все же он пошел. Тихо скрипнув калиткой, спустившись по крутой лестнице, пройдя через коридор для прислуги и минуя каретный сарай, он вновь поднялся по лестнице, на этот раз уже не такой и крутой и, снова скрипнув дверью, очутился в заветной комнате. Все шло по давно разработанному плану и, казалось бы, никто не мог узнать о его маленьком секрете, но едва Натан вошел, как дверь скрипнула еще раз и закрылась с громким хлопком, не предвещавшем ничего хорошего.

   Вздрогнув от резкого звука, удивленный канцлер обернулся и опешил. Перед ним стоял главный лекарь двора, госпожа Анна.

   -- Анна, -- всплеснул руками Реджис, -- не ожидал тебя встретить здесь! Ты что-то ищешь? Только скажи, мои люди мигом найдут все, даже иголку в стоге сена.

   И канцлер нервно захихикал. Он хотел выдать свой обычный раскатистый смех, но получилось нечто, схожее с козлиным блеянием.

   -- Ты, -- проговорила женщина, хмуря свои изумительные брови. Когда-то молодые рыцари съезжались со всего герцогства, только для того, чтобы взглянуть на них. -- Ты мне противен.

   -- Не говори так! -- затряс головой канцлер, решительно отрицая все, что может быть сказано, -- сегодня первый день Большого совета и мы все на взводе. Я понимаю, как велико твое напряжение, но поверь, мне, как канцлеру, достается вдвое больше. Приглашения, покои для гостей, развлечения, музыка, меню, -- он отвел глаза, -- все лежит на мне одном. Я должен проверить буквально все и, заметь, не один раз.