-- Магистр Фостер! -- покачал головой Мартин.

   -- Решено. Только, смотрите, не отставайте.

   И Алан пошел вперед. Не оглядываясь, он прошел несколько кварталов. Затем, пару раз свернул, поджидая братьев и, замерев у рыбной лавки, незаметно взял из бочки засоленную рыбу, которая жутко воняла, но в этом и заключался план Фостера. Он достал платок и завернул в него рыбу. Оглянувшись, Алан увидел выходящих из-за угла братьев. Они шли порознь. Густав задумчиво брел впереди, а Мартин, отстав на несколько шагов, рассматривал содержимое прилавков. Алан пошел дальше. Он ходил по улице ювелиров, несколько раз выходил на главную площадь, стоял у ратуши, сидел возле фонтана и, наконец, выждав удобный момент, скрылся в подворотне торговой гильдии. Он бывал здесь и раньше, еще ребенком. Добравшись до складов пряностей, а нос говорил, что это именно так, Алан бесцеремонно сжег замок и прошел внутрь амбара.

   В темном помещении рядами стояли бочки. Он наугад открыл одну и, понюхав, удовлетворенно кивнул. Взяв пару горстей красноватого порошка, Алан положил их в карман. Затем закрыл бочку и вышел обратно на улицу. Крадучись, Фостер преодолел несколько кварталов. Братьев нигде не было.

   -- Ну что, Густав, чуткий нос, -- улыбнулся он, -- теперь поищи меня!

   Алан повернул в сторону западного квартала, где обычно селились ткачи. Он медленно шел, осматриваясь по сторонам, словно ища что-то. За десять лет здесь почти ничего не изменилось: те же покосившиеся дома, та же дорога, только, кажется, деревья стали меньше. Он медленно бродил по улицам, заглядывая в окна мастерских.

   -- Нужно проведать родителей, -- сказал он себе.

   Прежде чем идти к ним, следовало купить цветов. Мать всегда любила полевые цветы, ни розы, ни тюльпаны, а какие-нибудь васильки или же ромашки. В детстве Алан часто приносил ей небольшие букетики. Она гладила его по голове и, улыбаясь, ставила цветы на самое видное место. Отец же никогда не любил все эти знаки внимания. Он говорил, что телячьи нежности нужно оставить для девиц. Теперь же Алан решил взять цветов и ему. Он подошел к лотку с сушеными цветами, выбрал два небольших букетика полевых цветов, взял еще несколько пучков мяты и пошел к родителям.

   На кладбище Доргхейма, как и на любом другом, всегда было тихо и мрачно. Высокие вязы своими раскидистыми кронами почти не пропускали солнечных лучей. Могилы с покосившимися надгробиями заросли мхом и казались неведомыми зелеными растениями. Фостеры покоились под молодым буком, который, с момента последнего посещения Алана, заметно подрос.

   Эпидемия, произошедшая одиннадцать лет назад, унесла много жизней. Еще здоровый вчера человек, мог запросто не дожить до утра. Умирали не только простые горожане, но и знать. Мор исчез также внезапно, как и появился. Люди говорили, что братья из ордена Каменной Чаши нашли лекарство и развеяли его по городу. Алан остался сиротой и год бегал с другими беспризорниками, пока его не заметили братья. Вернее, их заинтересовала его способность.

   Алан всегда считал, что разжечь огонь в очаге -- значит внимательно посмотреть на дрова и представить язычок пламени. Именно язычок. Как-то он подумал о неплохом костре, и огонь появился прямо перед ним, на полу. С тех пор Алан стал осторожнее. Но орден заинтересовал даже крохотный огонек. Быть членом Каменной Чаши -- большая честь, но Алан мечтал совсем не о том. О приключениях, о которых так основательно написано в книжках. О сражениях со сказочными чудовищами, о которых не менее основательно нарисовано в тех же книжках и, конечно же, о принцессе, которой в герцогстве никогда не было, не говоря уже о Доргхейме, где дворяне, и те на перечет. Алан так и заявил пришедшему за ним брату Вильяму. Нужно отметить, Вильям не растерялся и сказал, что рыцари ордена путешествуют по разным странам и, конечно же, бьются с чудовищами и спасают прекрасных принцесс. Вместо прекрасных Алану послышалось брыластых, что несколько смутило мальчика, но идея путешествовать ему понравилась, опять же его приглашали в столичную резиденцию! Что и говорить, если у него и были какие-нибудь сомнения, то этот аргумент перевешивал все. Алан и так намеривался пойти в столицу, ведь там жил сам Великий герцог Эдмунд, которого он так мечтал увидеть. Маленький беспризорник уже видел, как герой многих легенд Эдмунд, сражается вместе с ним, плечом к плечу. Но мечты так и остались мечтами -- следующие десять лет Алан, хоть и провел в столице, герцога так и не увидел.

   Согласно ритуалу, Алан, читая молитву, растер в ладонях сухие цветы и развеял их над могилой родителей. Потом, встав на колени, он долго рассказывал им, чего достиг, кем стал и как жил все эти долгие десять лет.

   -- Мама, -- говорил он, -- магистр Гилкрист, очень хороший человек, избрал меня в свои преемники. Менее чем через месяц, я стану Верховным магистром ордена. Представляешь, я буду самым молодым Верховным магистром! Отец, я думаю, ты бы гордился мной.

   Он никогда не знал, как разговаривать с отцом. Алан запомнил его сухим и строгим человеком, который не любил шутить, а, подобно брату Олафу, все время поучал его. Другое дело мама. Она всегда рассказывала Алану сказки перед сном. Каждый день сказки были разные, но каждый раз в них Великий герцог Эдмунд побеждал неприятеля.

   Закончив свой рассказ, он молча продолжал стоять на коленях. Не решаясь уходить, Алан все вспоминал и вспоминал яркие отрывки из своего детства. Незаметно слезы подступили к глазам. Испугавшись своей чувствительности, Алан встал и, отвернувшись, украдкой смахнул несколько слезинок. Он вновь хотел опуститься на колени, но заметил, как солнце, скользя косыми лучами по молодой листве бука, начало клониться к закату. Вздохнув, Алан сказал несколько теплых слов на прощание родителям и пообещал, что обязательно еще навестит их.

   Проходя мимо могил, он обошел человека, сидевшего на каменной скамье возле надтреснутого надгробья. Алан бы и не обратил на него внимания, если бы мужчина не окликнул его.

   -- Молодой человек, -- обратился тот, когда Алан уже прошел мимо.

   Юноша обернулся, думая, что это кто-то из старых знакомых узнал его, но нет, с этим человеком он, определенно, знаком не был.

   -- Да? -- настороженно спросил Алан.

   -- Кажется, это ваше, -- улыбнулся незнакомец.

   Он протянул Фостеру сверток, из которого выглядывал рыбий хвост.

   -- О, благодарю, -- сказал Алан, почему-то краснея. Он и не почувствовал, как рыба выпала у из кармана.

   Человек еще раз улыбнулся. Когда Алан брал сверток, то заметил необычный перстень на руке незнакомца, с диковинным темно-синим камнем, в центре которого поблескивал белый лучик.

   Когда Алан покинул кладбище и вновь вышел на узкую улицу, солнце уже освещало только верхние этажи зданий. Город постепенно погружался во мрак. Юноша хотел еще успеть посмотреть на свой старый дом, но вспомнил, что обещал Густаву и Мартину появиться до заката. Братья и так уже, наверное, весь город перерыли. Страшно подумать, что устроит Олаф, когда они вернутся в резиденцию. Скорее всего, опять начнет рассказывать, какой опасности Алан себя подвергал и что не гоже так поступать будущему Верховному магистру.

   " Когда стану Верховным, тогда и посмотрим", -- подумал Алан.

   Он решил немного срезать путь и пошел по своему "секретному" маршруту. Если идти по главной улице, то обязательно выйдешь к городской площади, а если свернуть за два квартала, то можно выйти к мосту. Дальше всего двадцать минут быстрого шага и окажешься у ворот резиденции. Как, все-таки, хорошо знать родной город! В любом другом месте Алан ощущал себя чужаком, а здесь даже кот с черным пятном на боку кажется ему таким знакомым, чуть ли не родным. Алан обошел спящего кота и повернул за угол. По его расчетам, сейчас уже должен виднеться мост.

   Здесь память немного подшутила над гостем родного города и за следующим поворотом перед его лицом предстала стена. Серая кирпичная стена, а может и белая. Сгущающийся сумрак мешал Алану разобраться с дорогой, не говоря уже о цветах.