Фостер уже приготовился услышать лекцию по истории, но бургомистр, видимо стушевавшись, замолчал вновь.

   Они проехали знатный северный квартал и, петляя по небольшой дороге, начали подниматься в гору. Уже больше не встречалось жилых домов, только склады. На возвышении, вдали от всех, словно сказочный замок, стояла резиденция ордена Каменной Чаши. Алана всегда поражала массивная каменная стена, едва ли не выше городской, с широкими зубцами и еле заметными отверстиями в них. Над стеной, с четырех сторон света, почти пронзали небо высокие башни из белого камня. Не было, разве что, рва с подъемным мостом, это несколько портило вид замка. За стенами, конечно, большой сад с тенистыми аллеями, певчими птицами, скамьями для вечерних бесед и небольшим фонтаном, но снаружи -- настоящая неприступная крепость. Для Алана этот замок был пятым, не считая маленьких обителей ордена. После посещения Доргхейма, он должен вернуться в столицу и предоставить верховному магистру отчет о путешествии. Глупая традиция объезда всех владений ордена новым преемником прижилась более ста лет назад, и многие предшественники Алана воспринимали ее как последнюю возможность развеяться. Как говорит сам верховный магистр Гилкрист -- больше не будет времени на прогулки. Дела лягут на его плечи, и Алан будет должен руководить, не видя ничего, кроме стен своего кабинета.

   Делегацию вышли встречать все старшие братья и командор. Командор Уоррет был человеком в годах, пожалуй, даже старше магистра Гилкриста. На его сухом, морщинистом лице неестественно и немного комично смотрелись черные длинные усы. Он, согласно традиции, прижимая ладони к груди в знак почтения, подошел к Алану.

   -- Магистр Фостер, -- сказал командор Уоррет с легким свистом, -- разрешите поприветствовать вас от лица всей нашей братии. Вы проделали долгий путь и, верно, устали с дороги. Если позволите, мы проводим вас в ваши покои. Будет нашим оружием Истина.

   -- Будет нашим оружием Истина, -- повторил Алан девиз ордена.

   Командор вел Алана по широкому коридору. Со всех сторон на магистра были устремлены восхищенные взоры братьев. Они стояли, выстроившись, возле стен, они стояли на лестнице, они стояли возле высоких окон. Но никто не приближался к магистру. Алану начинало казаться, что все они разом обратились в статуи и даже перестали дышать.

   -- Ваши апартаменты, магистр, -- сказал командор, распахивая двери.

   Комната, не уступающая в размерах обеденной зале, была обставлена массивной мебелью. Огромная кровать с балдахином; письменный стол, пригодный скорее для великана, нежели для человека; шкафы, заставленные фолиантами; кресла, скамьи с подушками, табуреты и трон. Вернее тоже кресло, но Алан сразу назвал его для себя троном. Короли минувшей эпохи восседали именно на таком троне. Но Алан не удивлялся. В каждой из пяти резиденций все покои магистра были совершенно одинаковы.

   -- Располагайтесь, магистр, -- сказал командор. -- Ваши спутники будут в соседних комнатах. Сундуки с вашими вещами принесут с минуты на минуту.

   -- Да, хорошо, -- кивнул Алан. Он заметил, что в дверях показался Олаф. -- На сегодняшний пир, наверное, придет половина города?

   Командор переменился в лице.

   -- Прошу меня извинить, -- проговорил он, -- но у нас произошла небольшая накладка.

   -- Накладка? -- Олаф удивленно поднял брови.

   -- Да, старший повар внезапно заболел и, из-за сложности некоторых блюд, пришлось перенести пир на завтра.

   -- Надеюсь ему уже лучше? -- спросил Алан.

   -- Господин магистр, -- развел руками командор, -- к сожалению, он мертв.

   -- Как мертв? -- переспросил удивленный Алан.

   -- Да, все произошло так внезапно. Еще днем он прекрасно себя чувствовал, а вечером...

   Командор замолчал.

   -- От чего умер повар? -- спросил Олаф.

   -- Сердце. Он очень волновался из-за возложенной на него ответственности, а когда крем не получился, бедняга схватился за грудь и испустил дух.

   -- Мы соболезнуем, -- сказал Алан и, немного помедлив, добавил, -- значит, вся официальная часть переносится на завтрашний вечер?

   -- Еще раз прошу меня извинить, --командор склонил голову, -- мы подумали, что вы и так очень устали после длительной поездки и будете не против немного отдохнуть.

   -- Да, конечно, -- понимающе улыбнулся Алан.

   Он осознал, что смерть несчастного повара пришлась как нельзя кстати. День, полный хлопот и скучных церемоний, будет только завтра. Сегодня же, Алан имеет полное право отдохнуть после дороги, а как он будет отдыхать, это уже его личное дело.

   Еще раз извинившись, командор оставил братьев одних. Фостер посмотрел на Олафа. Тот был хмур больше обычного. Определенно, в его седую голову пришла та же мысль об отдыхе.

   -- Брат Олаф, -- начал Алан, -- кажется, сегодня мы имеем полное право на отдых.

   -- Магистр Фостер, -- покачал головой старик, -- мы не можем просто так покинуть резиденцию и пойти осматривать достопримечательности. Вам дадут эскорт, оцепят улицы и, в довершение всего, господин бургомистр лично вызовется исполнять роль проводника. Вы действительно хотите этого?

   -- Но можно же негласно. У нас есть неброская одежда, в которой я буду выглядеть как обычный горожанин. Я знаю Доргхейм не хуже бургомистра, и, можешь быть уверен, обойдусь без провожатых.

   -- Улицы могут быть опасны.

   -- Для магистра ордена Каменной Чаши?

   -- Для младшего магистра Фостера, -- поправил Олаф.

   -- Я могу сейчас проделать дыру вот в этой стене и спокойно выйти, пока вы будете разбираться с командором.

   -- Бессмысленно.

   -- Я уже и раньше плавил камень!

   -- Не спорю, но этаж второй. Расплавите стену, а дальше что?

   Алан замялся. Олаф всегда находил самые противные аргументы, против которых и сказать-то нечего.

   -- Я понимаю ваше желание развеяться, ведь неизвестно, когда в следующий раз вы окажетесь в родном городе, -- наконец сказал Олаф, -- с вами пойдут брат Стефан и брат Мартин. Хотя нет, лучше вместо Стефана послать Густава. Но у меня есть еще одно условие.

   -- Какое?

   Фостер удивился внезапной мягкости Олафа. Всегда строгий и неуступчивый, он решил сделать поблажку. Может это его очередной урок?

   -- Вы должны пообедать.

   Через час, переодевшись в скромные рясы братьев Покоя и Послушания, Алан, Мартин и Густав покинули крепость. Пройдя несколько кварталов, они свернули в тихий переулок, где переоделись вновь. Теперь Алан являл собой образец молодого зажиточного горожанина, Мартин скорее походил на мелкого перекупщика, а Густав так и остался самим собой. Он всегда выглядел одинаково, чтобы ни надел. Отрешенный взгляд, осунувшееся лицо и мешковатая одежда создавали образ философа-отшельника, каким он, в какой-то мере, и являлся. На плече Густава висела потертая кожаная сумка, в которой дремал миниатюрный хрустальный ястреб. В случае чего, Густав сразу бы отправил птицу с посланием в резиденцию к Олафу. Так что не следовало искушать судьбу и сразу же убегать от братьев.

   -- Встретимся здесь вечером, ближе к закату, -- сказал Алан.

   -- Магистр Фостер, -- возмутился Мартин, -- брат Олаф нас проинструктировал, и мы не оставим вас одного ни на минуту.

   -- Какая радость от прогулки, когда возле тебя все время два телохранителя?

   -- Магистр Фостер, если хотите, я могу связаться с братом Олафом, -- предложил Густав.

   -- Нет, не нужно. Тогда давайте сделаем так. Брат Густав, ты же можешь чувствовать меня на расстоянии нескольких миль?

   -- Могу и дальше, но все же...

   -- Вот и хорошо. Давайте я буду идти впереди, а вы шагов на двадцать сзади. Тогда и я останусь у вас на виду, и вы мне мешать не будете. Согласны?

   -- Да, но...

   -- Вот и отлично! Если мы по какой-нибудь причине разминемся, то встретимся здесь на закате.