-- Алан, мой мальчик, ты смог перенестись в тело леди Ингрид и выжить в нем, -- с жаром проговорил Гилкрист, -- потом было видение брату Олафу и вот -- ты здесь -- у меня. Это я и называю провидением!

   -- Куда вы клоните? -- недоверчиво спросила Ингрид.

   -- Кажется, я понял, -- сказал Алан, -- вы думаете, что я должен перейти в тело милорда?

   -- Послезавтра будет Большой совет, на который приедут все преданные герцогу вассалы. Они хотят увидеть своего правителя, они нуждаются в нем! Ты понимаешь, Алан?

   -- Как же... -- взволнованно проговорил Фостер.

   -- Лаорон не может остаться без правителя, мой мальчик.

   -- Но Великий Эдмунд -- это бессмертный герой и Алан не должен занимать его место, господин магистр! -- как-то зло проговорила Ингрид.

   -- Верно, леди Ингрид. Это лишь временная мера, пока мы не найдем способа, как вернуть герцога. Только он наш истинный правитель.

   -- Это неправильно, -- вновь возразила Ингрид.

   -- Алан, -- магистр впился глазами в девушку, словно желая разглядеть в ней Фостера, -- мой мальчик, ты помнишь ту книгу, в которой нашел заклинание Искры Жизни?

   -- Да, -- отозвался удивленный Алан, -- большая книга в сером переплете. Она была в вашей библиотеке среди обычных справочников.

   -- А ты помнишь, как она называлась?

   -- Не уверен. Я как-то не обратил внимания.

   -- Ничего, -- тепло улыбнулся Гилкрист. -- Ведь ты помнишь заклинание Искры Жизни. По нему-то мы и найдем книгу.

   -- Как? -- настороженно спросила Ингрид.

   -- Видите ли, леди Ингрид, заклинатели старой школы были творцами. Они создавали не просто заклинания, а настоящие произведения искусства. Каждая строка заклинания наполнена оригинальностью его автора. Не так ли, мой мальчик?

   -- Да, магистр, -- поспешил согласиться Алан.

   -- Напомни мне первые строки, мой мальчик.

   -- Алан, нет! -- крикнула Ингрид, но Фостер уже прошептал: "Когда огонь мирозданья..."

   В руке магистра блеснул кинжал из неведомого Алану черного металла. Гилкрист с молниеносной скоростью приблизился к девушке и заглянул ей в глаза.

   -- Понимаешь, Алан, заклинание работает только при переходе из умирающего тела, -- с отеческой улыбкой проговорил Гилкрист. -- Поверь, так нужно, мой мальчик.

   Сознание Алана помутилось. В какой-то момент он осознал, что смотрит на страшную картину со стороны. Он видел, как Гилкрист убрал руку, оставляя в груди девушки клинок. Он видел, как Ингрид пошатнулась, устремляя на магистра взгляд, полный ненависти. И он слышал ее последние слова:

   -- Эдмунд это Эдмунд, а Алан это...

   Внезапно Алана окутала тьма, и он понял, что падает. Но падение продолжалось и продолжалось, унося Фостера.

   ***

   -- Нет же, Донован готовил хороший эль, а не вино! -- назидательно произнес голос, -- вино готовил Мордред.

   -- Какой Мордред? -- переспросил второй голос, -- я не помню никакого Мордреда.

   -- Точно, -- согласился первый, -- Мордред жил за двести лет до тебя, но ведь и Донован не раньше. Или ты имел ввиду другого Донована?

   -- Что-то я совсем запутался, -- устало вздохнул второй голос, -- я говорю про Донована, что жил при графе Эрике.

   -- Нет, тогда я не знаю такого. Да и графа Эрика тоже не припомню. Ну да ладно.

   Алан открыл глаза. Прямо перед ним пылал большой камин.

   -- Смотри-ка, у нас гость, -- заметил первый голос, -- юноша, как ты себя чувствуешь?

   Фостер повернул голову. Рядом с ним в деревянных креслах с высокими спинками сидели два человека. Говоривший, седой старик, приветливо кивнул ему. Второй же, высокий и хмурый был смутно знаком Алану. Он постарался припомнить, где же он мог его видеть и вспомнил. Перед ним сидел сам герцог.

   -- Не знаю, -- произнес удивленный Фостер.

   Только сейчас он заметил, что тоже сидит в кресле и главное -- тело было опять его, настоящее. И он вспомнил об Ингрид. В голове Алана быстро пронеслась та ужасная сцена. Но затем его ум вновь затуманился. На душе стало спокойно и тихо.

   -- Не робей, -- усмехнулся в густую бороду старик.

   -- Боюсь, я помешал вам, -- сказал Фостер.

   -- Что ты, мы ждали тебя, Алан, -- проговорил старик, -- вам двоим многое предстоит обсудить, прежде чем...

   Он многозначительно посмотрел на Эдмунда.

   -- Алан Фостер, я не буду говорить о бремени и ответственности, осознание всего этого придет к тебе само, если еще не пришло. Сложилась какая-то странная традиция, не спросив согласия, наделять силой. Но если ты здесь, значит, выбор уже сделан.

   Традиция, выбор, бремя -- все это крутилось в голове Фостера, пока не сложилось в одну простую мысль -- теперь он герцог.

   -- Вовеки веков, -- усмехнулся старик, -- стало быть, Алан, ты теперь Эдмунд, а ты, Эдмунд -- вольный дух!

   Эдмунд встал и подошел к Фостеру. Он протянул руку и Алан, вставший в ответ, пожал ее. Едва Алан коснулся ладони герцога, как в его голове закружились призрачные образы, подобные множеству картин, выложенных на суд зрителя. Юность, сила, надежда, красота, храбрость, любовь, война, решимость -- все это пронеслось перед глазами Фостера. Он отчетливо видел, насколько была прекрасна молодая Маргарет, чувствовал вкус вина и боль раны. Он видел тот день, когда некто заговорил с Эдмундом, единственным выжившим на всем, казалось, бескрайнем поле боя. Его мучила жажда и он, под палящим солнцем, склонился над небольшой лужицей кристально чистой воды, неизвестно откуда взявшейся у самых его ног. Ее прохладный вкус, разливающийся по всему телу и вновь сражение. Он видел искаженные лики поверженных демонов. Теперь он был уже неуязвимым воином. Он слышал стоны и проклятья, сменившиеся ликованием толпы. Вот уже выкрикивают его имя: "Эдмунд! Эдмунд!". Он вернулся к супруге. Счастливая жизнь, омраченная безжалостным ходом времени. Трудные решения, тяжелые мысли, а потом вдруг сменяющие друг друга картины потеряли цвет. Они стали серыми и однообразными. Мысли замедлились и вот он уже сидит в чертогах Юргена. Еще мгновение и Алан отчетливо увидел свое лицо, напряженно смотрящее ему в глаза. Юноша понял, что с этого момента он больше не Алан Фостер. Твердая рука отпустила руку нового герцога.

   -- Да, -- протянул Юрген, -- признаюсь, я представлял себе это как-то иначе.

   Эдмунд прошел в свое кресло и сел, вытянув ноги к огню.

   -- Я тоже, -- сказал Эдмунд, -- но так даже правильнее, верно?

   -- Согласен, -- произнес нынешний герцог, -- иначе и быть не могло.

   Его взор был устремлен на огонь. Картины постепенно улеглись в голове и теперь он ощутил всю тяжесть правления.

   -- Вспомнил! -- неожиданно воскликнул Юрген, хлопнув себя по колену.

   Эдмунд и новый герцог удивленно посмотрели на него.

   -- Граф Эрик жил около ста тридцати лет назад и у него был такой писклявый голос!

   Всю ночь Клод не сомкнул глаз. Чистенькая, пустая комната с деревянной скамьей и крохотным оконцем угнетала его. Он думал об Ингрид. Что это еще за великая тайна и почему темнила-магистр отослал даже Олафа, который, как понимал Клод, был далеко не последним человеком в ордене? Опять же, Клод был абсолютно один. Для человека, привыкшего к веселым или, по крайней мере, шумным компаниям, внезапная тишина становилась попросту невыносимой. Устав лежать на жесткой лавке, он начал мерить комнату широкими шагами. Один -- с Ингрид все будет хорошо, два -- вынут ли они Алана, три -- интересно, чем занят Олаф, четыре -- все же нужно было остаться с Ингрид, пять -- скорее бы их всех увидеть. На шестом шагу Клод разворачивался и начинал идти в другую сторону.

   Когда небо за маленьким окном начало синеть, Клод ощутил легкое чувство голода. Он открыл крепкую дверь и осмотрелся. Белый коридор был пуст.