Оказавшись во дворе, Олаф огляделся. Кареты нигде не было. Тяжелые низкие тучи над головой недовольно гремели. Рыцарь побежал. Вдалеке, у главных ворот, где всего лишь сутки назад их радушно встречали, стояла черная карета. Ее медленно обступала дюжина рыцарей. Кривая молния разрезала тучи. Пошел дождь. Дверь кареты внезапно открылась и из нее высунулся Стефан.

   -- Братья! -- прокричал он, сопровождаемый рокотом грома, -- расступитесь!

   Олаф покачал головой. Подобной глупости от Стефана он никак не ожидал. Один из нападающих рыцарей поднял руку и из под его ног вырвался поток грязи, полетевший прямо на Стефана. Маги Земли любили это связывающее заклинание. Грязь попадает на жертву и мгновенно каменеет, сковывая противника. Внезапно, поток грязи резко повернул назад, словно отскочив от щита, и полетел обратно в заклинателя.

   -- Одумайтесь! -- продолжал призывать Стефан. -- Насилие в стенах ордена недопустимо!

   "Что за дурачок", -- подумал Олаф, подбираясь к карете. Однако нападающие действительно медлили, словно прислушиваясь к словам здоровяка-оратора.

   -- Смотрите, еще один! -- внезапно прокричал рыцарь, указывая рукой на Олафа.

   Все повернулись в его сторону, оставляя без внимания карету. Олаф приготовился к атаке, но краем глаза увидел, как из кареты вылез Густав. Он, вместе со Стефаном, воздел руки к небу.

   -- Брат Олаф, -- прокричал один из нападающих, -- сдавайтесь!

   И на них обрушилась стена дождя. Никакой ливень, когда-либо виденный Олафом, не мог сравниться по силе с сегодняшним. Ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Олаф шел в направлении кареты, стараясь не столкнуться с рыцарями. В подобных условиях сила Огня практически бесполезна. Внезапно, перед ним образовалось подобие коридора. По бокам и сверху продолжал шуметь дождь, но на Олафа не упало ни одной капли. В конце коридора он видел карету и машущего ему Стефана. Старый рыцарь ускорил шаг. Едва Олаф добрался до кареты, как стена дождя вновь сомкнулась за его спиной. Он посмотрел назад. Всего в шаге от кареты бушевала буря, здесь же лишь накрапывал мелкий дождик.

   -- Брат Олаф, -- сказал Стефан, -- мы так волновались за вас. Когда мы начали выезжать, к нам подошли братья и предъявили нам нелепые обвинения. Я решительно ничего не понимаю.

   -- Потом объясню, -- сказал Олаф, садясь в карету, -- Густав, где Мартин?

   Густав уже сидел на козлах. Не оборачиваясь, он сказал:

   -- Брат Мартин пошел посмотреть, что там с воротами. Едемте, он уже должен был управиться.

   -- Простите меня, братья, -- Стефан бросил печальный взгляд на стену дождя.

   -- Что это? -- спросил Олаф.

   -- Ах, это Гнев Небес, -- виновато сказал Стефан, -- парное заклинание. Мы не были уверены, что получится, но когда увидели вас, решили рискнуть.

   -- И долго оно еще будет длиться?

   -- Обычно минут десять, но внутри братья. Они могут развеять его и быстрее. Бедняги, потом будут все в синяках. -- Стефан сочувственно покачал головой.

   У ворот было тихо. Часовые угрюмо смотрели на подъехавшую карету. Почти по пояс в земле, они напоминали статуи возле озера в парке.

   -- Мартин! -- позвал Олаф.

   -- Да! -- отозвался тот, -- вы не поверите, но эти паршивцы не захотели сказать мне секрет открытия врат.

   -- Разве он нужен? -- удивился Стефан.

   -- Нужен, -- кивнул Мартин. Весь перепачканный в грязи, он довольно улыбался. Улыбка на его обычно мрачном лице смотрелась непривычно и даже зловеще. -- Смотрите!

   Мартин положил руку на плечо одной из статуй.

   -- Говори же, как открыть ворота!

   Часовой попытался сбросить руку, тщетно дергая плечами. Потом, наградив гневным взглядом Мартина, отвернул голову.

   -- Видите! -- продолжал улыбаться Мартин, -- из всего тайну делают. Ни рычагов, ни цепей, ни засовов -- ничего нет, а ворота закрыты. Может, мне тебе уши оторвать?

   Лицо статуи стало напряженным.

   -- Мартин! -- сердито сказал Олаф, -- мы не можем медлить. Ломай их.

   -- Но это же ворота резиденции! -- изумился Мартин.

   -- Ломай!

   Маг Земли подошел к воротам, внимательно изучая их. Затем он коснулся рукой плиты мостовой возле ворот. Медленно выдыхая, Мартин все сильнее нажимал на камень и ворота, со страшным скрежетом и хрустом, начали подаваться вперед от него, словно невидимая сила толкала их. С гулким грохотом они упали на землю. Мартин встал, отряхивая руки. Его лицо было бледным.

   -- Братья, путь открыт! -- устало улыбнулся он.

   Последствия вчерашнего ненастья можно было встретить повсюду. Особенно отчетливо они были видны на проселочной дороге, размытой накануне. Бескрайние лужи отражали безмятежно голубое небо. Пройти по этим зерцалам было не так-то просто, если учесть, что в своей глубине они таили топкую глину, пожирательницу обуви и мелких грызунов. Единственно возможный путь -- наступать на обломанные ветки, разбросанные по дороге. Они, растеряв почти всю молодую листву, выглядывали из луж, словно протягивая руки к путникам. На одну такую руку наступил сапог с изящным носом, затем, на соседствующую, еще один сапог, и ловкими, стремительными движениями путник пронесся по океану грязи. Встав на другом берегу, он развернулся и помахал своему приятелю.

   -- Что ты все время возишься, Клод? С твоим ростом можно запросто перепрыгнуть эту маленькую лужицу!

   -- Да, и угодить в другую, не менее маленькую, -- отозвался Клод.

   За спиной Клода поднималось солнце. Яркие лучи отражались в луже и били Клоду в глаза. Щурясь, он попытался повторить номер Ингрид, но подлые ветки потонули под его весом, а вместе с ними и он сам.

   -- Будь она неладна! -- выкрикнул Клод, -- Я же говорил, что лучше идти по лесу, а не по дороге!

   Он поправил мешок на плече и, отказавшись от надежды не промочить ноги, зашлепал по луже.

   -- С такими сапогами нас не пустят ни в одну таверну, Клод, -- заключила Ингрид, когда он, наконец, выбрался из лужи.

   Клод хмуро посмотрел на нее.

   -- Ничего, заночуем в конюшне.

   На удивление Клода, она только хмыкнула и пошла вперед. Перемены ее в характере, отчасти, объяснил Джордж, но все же, в былые времена, Ингрид непременно бы ответила еще большей колкостью. Интересно, тот паренек все еще в ней?

   -- Ингрид, может сделаем привал? Стоит свернуть с дороги и смотри, какая хорошая лужайка.

   Ингрид замедлила шаг.

   -- Мы вышли всего два часа назад, а ты уже хочешь сделать привал? -- изумилась она. -- Нам нужно спешить, чтобы до сумерек выйти к постоялому двору, если, конечно, он здесь есть.

   Клод не нашелся, что ответить и молча последовал за ней. Он уже не пытался обходить лужи, а шел напролом, посередине. Весеннее солнце начинало пригревать Клоду спину, а мешок резал плечо. Клод не был любителем загородных прогулок. Сейчас он сильно жалел, что не прихватил с собой какого-нибудь ослика для поклажи, и теперь ему самому приходилось исполнять роль осла, причем во всех смыслах.

   Спустя еще час, Ингрид тоже утратила свою грацию и топала по лужам, наравне с Клодом.

   -- Ладно, -- сказала она, -- давай перекусим.

   Они свернули с дороги, пробрались через заросли шиповника и устроились на лесной поляне. Чтобы создать подобие комфорта, Клод расстелил свой плащ, жестом приглашая Ингрид к трапезе. "Вывести старые привычки не так и легко", -- подумал он, роясь в мешке.

   -- У нас есть вяленое мясо, -- начал он оглашать меню, -- вчерашний хлеб и по глотку вина. Думаю, нам хватит.

   -- Вполне, -- отозвалась Ингрид.

   Ели молча. Ингрид хмурилась больше обычного, а Клод не хотел попадать под горячую руку и понимающе отводил глаза.

   -- Как вы можете так спокойно есть?! -- раздался голос у самого уха Клода.