— Не пришлось бы для этого остаться здесь насовсем…

— Почему?

— Люди в разных полках. А завтра бой…

Комдив с нетерпением ждал гостей. Его машина стояла у крыльца в тени тополей. Шофер дремал за рулем. Видно, и ему достается. Штаб, около которого всегда суетились люди, опустел. Уже снимали щит с обозначением полевой почты. Заметив подъезжающую машину, адъютант поспешил доложить, и полковник, увешанный биноклем, саблей, полевой сумкой, пистолетом, звеня серебряными шпорами, вышел на крыльцо.

Нет, и он не встретил гостей торжественными словами. Только покачал головой:

— Как не вовремя, как не вовремя, дорогие мои! Хотя бы на три дня раньше. Ну, что ж поделаешь — война. Здравствуйте! С благополучным прибытием! Да посмотрите, кто приехал! Та самая девушка, которая выступала на проводах. Позволь, вспомню имя… Апчара!

Чоров подтвердил:

— Совершенно точно, товарищ полковник. Апчара Казанокова. Доложу еще: она поймала двух диверсантов.

— Не может быть…

— Точно.

— А у нас тут за двумя парашютистами эскадрон два дня гонялся. Насилу поймали. Апчара, дорогие гости, зайдемте ко мне. Поговорим. Но как не вовремя, как не вовремя…

— Как условились, товарищ полковник. — Чоров не принимал упрека. — Приехали в назначенный срок.

Вошли в бывшую классную комнату начальной школы. Парты сложены в углу. На классной доске — школьная географическая карта. Штабные документы уже спрятаны в железные ящики. На маленьком столике, за которым сидел когда-то учитель, полковник развернул потрепанную карту. Все уставились на нее.

— Верно. В назначенный срок. Но обстановка резко изменилась. Садитесь за парты. Я расскажу вам обстановку, и все будет ясно. — Комдив, как ученик, приготовившийся отвечать урок географии, не ожидая, когда гости рассядутся, стал рассказывать:

— Вот Ростов. С запада и с северо-запада он прикрывался оборонительными линиями. Одна, другая, — кончик указки, которую он вытащил из-за голенища хромового сапога, бегал по карте. — Люди, знающие люди, полагали: немец пойдет вот сюда, на Ростов, и тут он обломает свои клыки. Намнут ему бока и отбросят назад. А он пошел не по старой дороге, где зимой ему дали по морде, а в обход. И не на Ростов, а сюда, на Миллерово, в излучину Дона. Цель — одна колонна на Сталинград, другая на юг. Хочет перехватить переправу в районе станицы Цимлянской. Для чего ему переправа? Чтобы выйти на южный берег Дона с последующей задачей двинуться на Кавказ. Гитлеру нужна нефть до зарезу. Без горючего вся его военная техника мертва. Не зря он бросил на юг все, что мог, и пошел ва-банк. Не хватает ему силенок, чтобы идти в наступление по всем фронтам. Кишка тонка. Зимой ему дали по мордам под Москвой, не хочет больше рисковать. Так он пошел на новую авантюру: развалить союз свободных республик, проверить на разрыв прочность братских уз народов Кавказа. Опасность велика. Ростов, который мы называли воротами на Кавказ, он обходит стороной. Мы получили район обороны на южном берегу Дона. Третий день части в пути. Наша дивизия входит в кавалерийский корпус, который, в свою очередь, вошел в Пятьдесят первую армию, потрепанную в боях на Керченском полуострове. Задача — не дать противнику переправиться на южный берег Дона, то есть перекрыть дорогу на Кавказ.

Апчара взглянула на полковника. Под кажущейся бодростью старого кавалериста она увидела смертельную усталость, тревогу и беспокойство. Апчара вспомнила обещание комдива «добиться победы малой кровью». А как ему выполнить свое обещание, если дивизия вступает в бой, не имея достаточного вооружения, если кавалерия должна сражаться против танков?

Комдив свой рассказ закончил неожиданно:

— Позвольте, у нас же есть Казаноков. Напомни-ка мне, начподив.

— Лейтенант Казаноков, минометчик.

— Совершенно точно. Так это — твой брат?

Щеки Апчары выбросили два флажка.

— Да.

— Значит, он не отстает от сестры. Я послал его за матчастью на артсклады, а он два боекомплекта прихватил вместо одного. Жаль, не встретит сестра своего брата!

Апчара закусила губу, чтобы не заплакать. Комиссар попробовал смягчить категорический вывод комдива.

— Ну, как сказать?.. Война полна неожиданностей. Они не хотят уезжать отсюда, пока не раздадут все подарки. А их четыре вагона, да еще куча писем.

Полковник сделался строгим.

— Полагаю, все-таки придется поворачивать оглобли назад. Не вижу никакой возможности. Кто разрешит остановить части, идущие в бой, для раздачи посылок? За это — военный трибунал. Нет, нет. Это исключено. Обидно, конечно, но придется нам самим раздавать посылки, когда позволит боевая обстановка. Не будет ваших теплых слов, торжественности, но посылки дойдут. Бойцы их получат.

У Апчары слезы покатились по зардевшимся щекам. Видно, не придется передать слова матери: «Твоя мать довольна сыном, так и аллах пусть будет доволен тобой». А письма односельчан, их слова? Нет, Апчара не может возвратиться ни с чем. Неужели никто не даст ей машину, чтобы она могла догнать брата?

Солтан Хуламбаев словно поглядел в душу Апчары. Он сказал:

— Товарищ полковник, разрешите сделать так: я беру самое необходимое в свою «эмку» и еду. А политотдельскую грузовую на один день отдам в распоряжение делегации. Прикомандирую к ним Якуба Бештоева. Он ничем не занят. Пусть грузят посылки и догоняют полки. Думаю, они смогут сделать два-три рейса, если будут оборачиваться оперативно. Раздадут посылки в часы привала. А что они не успеют — на склад. Потом раздадим сами…

— А твой груз?

— Имущество политотдела я так или иначе не подниму сразу. Мне понадобится еще рейса два. Придется с места новой дислокации возвращаться сюда за моим хозяйством. Я не смогу — приедут другие.

Глаза комдива сузились, губы плотно сжались, рука машинально сунула указку за голенище. Ему явно не нравилось предложение батальонного комиссара. Солтан не учитывал, что немцы могут оказаться на южном берегу Дона в любой день, и тогда сразу все будет перепутано. Пусть лучше немцам достанутся посылки, чем хозяйство политотдела, С другой стороны, кто знает? Может, все обойдется — делегация встретится с бойцами, раздаст посылки. Это, конечно, поднимет боевой дух, приободрит ребят перед боем. Полковник взглянул на Апчару, перевел взгляд на Чорова и сказал:

— Самое верное решение командира какое? То, которое принимается немедленно и реализуется также немедленно. Так учит устав. Действуй. Я не стану тебе мешать.

Комдив попрощался со всеми, и тут же его «эмка» помчалась на северо-восток, вслед ушедшим войскам.

Солтан Хуламбаев принял все-таки слишком быстрое решение. Его грузовой машины на месте не оказалось. Она не успела вернуться из района новой дислокации войск.

Договорились так: Чоров и Апчара возвращаются на станцию к поезду и пока отдыхают. Якуб Бештоев или пришлет за ними обещанную политотдельскую машину, или разыщет другую. Солтан Хуламбаев догонит войска, оценит обстановку и возвратится. Завтра они так или иначе встретятся вновь…

Происходила непонятная суета. Апчара по-другому думала о военных, о военной дисциплине, о военной четкости. Отдан приказ — выполняй. Прозвучала команда — действуй без промедлений. Но вот, оказывается, комиссар отдал распоряжение, а выполнить его никто не может. Машины не оказалось на месте. Якуб Бештоев, которому поручили все исполнить, бегал, кричал, грозился, но толку от его беготни было мало.

И все потому, что Солтан Хуламбаев отдал поспешное и непродуманное распоряжение. Он ведь скорее партийный работник, чем военный. Недавно еще работал первым секретарем райкома. И все знали — не выносит секретарь женских слез. Чтобы разжалобить, просительница пускала слезу или даже только платок подносила к глазам, Солтан махал руками и поспешно говорил: «Ладно, ладно, будь по-твоему, только ради бога не плачь». То же самое произошло и сегодня. Увидев слезы на глазах Апчары, Солтан уступил политотдельский грузовик под посылки.