Дверь открылась. В комнате громко работал телевизор. Мальчик-подросток с прыщеватым умненьким лицом и носом с горбинкой, улыбаясь, смотрел на Рой и Алфею.

— Перед вами взломщик.

Рой обняла его.

— Что ты здесь делаешь?

— Бабушка не видела тебя целую неделю. — Билли говорил в присущей ему шутливой манере. — Она заразила маму своим постоянным беспокойством о тебе. Поэтому я прибыл пошпионить за тобой. Подбросила меня сюда бабушка. По дороге мы чуть не сбили припаркованную машину… Я скажу вам — это форменное безобразие давать водительские права такому никудышному водителю, как она, и отказывать в них мне по несостоятельной причине — по возрасту… Добрый вечер! Ты намерена представить меня этой красивой леди, своей подруге?

Рой представила:

— Алфея, это мой племянник, Билли Ферно. Билли, это миссис Уимборн.

— Миссис Уимборн… дай мне вспомнить. — Он щелкнул пальцами. — Алфея Каннингхэм из прославленной Большой Двойки.

— А ты откуда знаешь? — удивилась Рой.

— Колоссальный интеллект, поразительная сила интуиции… А к тому же я видел ее на похоронах. — Чтобы уйти от печальных воспоминаний, он обнял Рой за талию и, глядя на Алфею, добавил: — Я произвел на вас впечатление блеском своего ума, Алфея?

Чарльз никогда не назвал бы ни одного из ее друзей только по имени, однако непосредственность и разговорчивость Билли заставили ее улыбнуться.

— Потрясающе! — ответила она. — Значит, ты сын Мэрилин.

— Да, Рейн Фэрберн и Джошуа Ферно.

Рой дернула его за пояс джинсов.

— Да, ты далеко пойдешь… Ты нашел еду?

— Я нанес большой урон шоколадному торту и разделался с ростбифом. Я правильно поступил?

— Я рада, что ты поел и за меня, — сказала Рой. — Я собиралась показать миссис Уимборн студию Джерри.

Что?

Рой забыла закрыть рот, удивившись собственным словам. Или это исповедь Алфеи пробудила в ней такую безграничную симпатию вместо ненависти?

— Я просто мечтаю увидеть не известные мне работы Джерри, — проговорила Алфея.

— Это святая святых, — откликнулся Билли. — Вы идите вдвоем, а я вернусь к домашнему заданию и нерешенным проблемам Эллиота Несса. — Он подмигнул Алфее. — Вы просто блестящая леди. Приезжайте на следующий год, когда я получу водительские права, и я свожу вас к Саймону.

Мальчик направился к дивану, на котором были разбросаны книги и репродукции.

— Ужасный мальчишка, — пробормотала Алфея. Щеки у нее стали пунцовыми.

— И умненький. На уровне гения, — сказала Рой.

— По-видимому, он очень любит свою тетю.

— И наоборот. Я обожаю его и Сари. У нее большое, доброе сердце. Очень уязвима, бедная малышка… Сюда, Алфея… Осторожно, здесь ступеньки.

От оштукатуренных стен, открытых балок и пола, тщательно закрытого пластиком, несло сыростью, свойственной нежилому помещению. Здесь отсутствовали характерные запахи красок, фиксативов, скипидара. Большие световые люки смотрели сверху темными глазницами на штабеля холстов, которые располагались вдоль стен на одинаковом расстоянии друг от друга. К стальному мольберту был прикреплен рыжий по колориту холст, в котором Алфея узнала абстрактную интерпретацию этюда, выполненного Джерри на Хаустон-стрит. На конторке были разложены по размерам кисти, а в узких ящичках должны были храниться краски, которые сейчас лежали на виду. Здесь ощущалась какая-то регламентированность, которая была не в привычках Джерри.

— Это мое, — сказала Рой, с мягкой улыбкой оглядывая студию. — Я не собираюсь отправлять это в галерею.

— Работы Хорака очень ценятся… Тем более сейчас, после его смерти.

— Я знаю. Но я намерена преподнести это в дар Калифорнийскому университету — хочу, чтобы они назвали галерею его именем.

— Ты уже говорила с кем-то из университета?

— Пока что нет.

— Рой, пожертвования музеям и университетам — дело очень непростое. Во-первых, они должны дать на это согласие, во-вторых, ты обязана выделить средства для постоянного функционирования галереи.

Лицо Рой вытянулось.

— Ты хочешь сказать, что я не смогу этого сделать? Я так хотела увековечить имя Джерри… Чтобы компенсировать отсутствие у него детей.

Глядя на огромные абстрактные полотна Джерри, Алфея тихонько сказала:

— Это не так.

— Что?

— Он оставил ребенка.

— Нет, у него были связи перед войной, и девушки беременели от него, но…

— Чарльз его сын.

Эти слова полоснули Рой словно острый нож, и она отступила назад, чтобы ухватиться за конторку. Лицо у нее исказилось. Пребывать столько лет в неизвестности относительно того, по чьей вине нет ребенка! Она должна была сообразить, что причина лежит в Рой Уэйс Хорак!

На мгновение Рой охватил безумный гнев, и она почувствовала, что способна схватить нож и убить Алфею. Ведь она представила решающее доказательство того, кто из них настоящая женщина, тем более — женщина Джерри.

— Он… поэтому хотел жениться на тебе?

— Он не знал об этом. Я ему так и не сказала. Я хотела оставить сына себе. Поставь мне еще один минус…

Некоторое время они молчали.

— Я благодарна тебе за то, что ты сказала мне об этом, — наконец произнесла Рой. — Мне легче оттого, что частица его осталась жить.

— Это не для публикации, — холодно проговорила Алфея. Она уже сожалела о своем необдуманном поступке. — Ты меня понимаешь?

— Конечно, понимаю.

— Это легко сказать сейчас. — На лице Алфеи появилось знакомое с юношеских лет выражение напускной, холодной гордости.

— Ты имеешь мое слово, Алфея.

Внезапно, тихонько вскрикнув, Алфея сделала шаг к Рой и схватила ее за руку.

— Господи, почему я сомневалась в старой верной подруге?

Они вышли из прохладной студии. Алфея стала собираться. Билли и Рой помогли ей донести вещи до ее «ягуара».

— Спасибо тебе, Алфея, — тихо сказала Рой. — Спасибо за все.

— Разве мы не подруги?

— До конца! — Рой произнесла их старый девиз времен учебы в средней школе.

Стоя на тротуаре, Рой и Билли махали руками, пока «ягуар» не исчез в ночи. Билли сказал:

— Наследница Койнов — прямо-таки красотка, правда?

Рой взъерошила каштановые волосы племянника, кстати, такие же курчавые, как у нее.

— Малыш, у Алфеи сын старше тебя. — Она коротко вздохнула. Чарльз был сыном Джерри. — Здесь прохладно, пошли в дом.

— Если ты подбросишь меня завтра в школу, я переночую у тебя.

— Заметано, — согласилась Рой.

Меняя простыни в запасной спальне, пахнувшие духами Алфеи, Рой не могла отделаться от мысли: у Алфеи сын Джерри.

А что есть у меня?

С трудом сдерживая слезы, Рой подумала, что у нее кое-что все же есть. Трезвость, крохи любви со стороны семьи, племянник и племянница, ее работа… И это может стать той ладьей, пусть и хрупкой, которая способна перевезти ее через суровое и холодное житейское море. А первым классом она никогда не ездила.

Всю весну и лето Рой засыпала и просыпалась с мыслями о Джерри, чувствуя, как из-под закрытых век текут слезы. Воспоминания о нем посещали ее и в «Патриции». Она прочитывала пять, а то и шесть триллеров еженедельно, но даже увлекаясь самыми захватывающими сюжетными коллизиям, она вдруг видела перед собой его огорченное, несчастное лицо. У Рой обнаружилась крапивница. Трижды она попадала в дорожно-транспортные происшествия — к счастью, с благополучным исходом. У нее исчезла потребность в алкоголе — ее даже пугало то пьяное забытье, в котором она несколько раз оказывалась, зато она пристрастилась к сладостям. В детстве Рой была сластеной, но, начав работать в «Патриции», она приучила себя к дисциплине, поскольку внешний облик был составной частью ее работы. Сейчас она ничего не могла с собой поделать. Рой была способна съесть целый фунт шоколадных конфет, пачку имбирного печенья или целую сладкую ватрушку. В результате она прибавила восемь фунтов, и некогда просторные платья и комбинации плотно обтянули ее бедра и живот. В отчаянии она прибегла к курению.