— Он провел десятки, если не сотни часов в нашем доме.

— Чтобы поговорить с твоим отцом… Он обожает его фильмы. — Алфея помолчала. — Если он вдруг увлек девочку, то сделал это без всякого умысла.

— Это пагуба семьи Ферно — позволять себе увлекаться…

— Я позвонила тебе вот для чего… С отъездом Чарльза комната для гостей освободилась… Ты сможешь прилететь в Нью-Йорк в этот уик-энд? — Она хотела произнести это игривым голосом, но ее слова прозвучали как жалобный призыв.

— Хорошо, Алфея, — был ответ. — Хорошо.

— Миссис Штольц, — произнесла Герда со швейцарско-немецким акцентом, сопровождая свои слова легким постукиванием по двери. — Миссис Штольц!

Алфея пробудилась от тяжелого сна, и ее мысли мгновенно завертелись вокруг смерти и невосполнимой утраты.

Она взглянула на часы — девять пятнадцать. Хотя Алфея нередко вставала гораздо раньше, железное правило дома гласило: если она спит, ее не следует будить.

— В чем дело?

— Некий джентльмен настаивает на том, чтобы увидеть вас.

— Нет никакого джентльмена, — раздался голос Билли. — Есть я.

Раздражение Алфеи как рукой сняло. Слава Богу, что он здесь, подумала она. Пытаясь соблюсти приличия перед прислугой, она сказала:

— Входите.

Алфея мельком увидела выражение ужаса на лице Герды, пока Билли закрывал перед ней дверь.

— Где ее учили так нести охранную службу? В Бухенвальде?

— Она швейцарка. — Губы Алфеи, тронула улыбка. — Ты быстро добрался.

— Ночной полет… — Он замолотил кулаками по груди, обтянутой тенниской. — Я Тарзан! И-го-го!

— Да заткнись ты, дурачок! Ты дождешься, что Герда вызовет полицию. — Алфея любовно погладила его по руке — он успел сесть на одеяло с монограммой.

— У тебя потрясающая ночная рубашка! Я не говорил тебе, что кремовый шелк оказывает страшное воздействие на мое либидо!

— Сегодня среда. А как с твоей работой?

— «Рейн Фэрберн шоу» перебьется недельку-другую без меня. Если честно, мой юмор слишком изысканный для шоу.

— Я не собираюсь умыкать тебя.

— Разве? — Умные, проницательные глаза уставились на Алфею сквозь очки. — Давай честно скажем, что твой ночной звонок был не что иное, как cri de coeur[21].

Она отвернулась, соглашаясь.

— Да, было скверно, очень скверно.

Он сочувственно коснулся ее плеча.

— Доктор Ферно излечит тебя от эдипова комплекса.

— Ты завтракал в самолете? Или сказать, чтобы Герда подала нам еду?

— Чуть позже, — ответил он. — Как в романах пишут: многоточие, а затем какое-то время спустя.

Обхватив Билли руками, Алфея втащила его в теплую, пахнущую сном постель. Вначале звучали слабые, отдаленные звуки концерта Моцарта для валторны с оркестром, затем Алфея перестала слышать что-либо кроме ритмичного дыхания Билли над своим ухом.

Однажды в начале июня Рой пришла вечером домой, нагруженная покупками, сделанными у бакалейщика, — к ней на обед должна была прийти Сари. Сбросив туфли на высоких каблуках, она поставила тяжелые кошелки на кухонный стол и стала их разгружать.

«Патриция» принесла Рой финансовую стабильность. Сейчас она могла позволить себе жить в более роскошной квартире и держать не только приходящую раз в неделю уборщицу, но и повариху на полной ставке. Однако всю свою энергию она направляла на работу, мысль о необходимости как-то изменить образ жизни приходила ей крайне редко, и единственным символом ее преуспеваемости оставался «мерседес».

Подняв туфли, Рой направилась в гостиную. На стенах, где обычно висели огромные полотна Джерри, остались прямоугольные пятна Картины были временно предоставлены галерее Джерральда Хорака. Большая ретроспективная выставка в Калифорнийском университете откроется 23 июля. На приеме с коктейлями будут присутствовать видные бизнесмены, политики, люди искусства. Когда Рой думала об этой выставке, глаза ее начинали блестеть, а губы складывались в счастливую улыбку.

Рой сняла бежевое с красными полосами платье и поспешно отвернулась от увиденного в зеркале отражения приятно округленных форм, обтянутых колготками и лифчиком. Жирная, как свинья, подумала она.

Она успела надеть широкий шелковый халат с поясом, когда в дверь позвонили.

Сари протянула ей огромный бесхитростный букет роз.

— Я их срезала несколько минут назад.

— Великолепные розы! — Рой зарыла нос в ароматные лепестки. — Сари, дорогая, проходи, а я пока приготовлю отбивные из молодого барашка.

Сари вызвалась сделать салат. Промывая и нарезая овощи, она, сама того не замечая, опустила голову и ссутулилась. За восемь недель после отъезда Чарльза в Стокгольм, Сари как-то завяла, словно куст папоротника без воды, и несколько приободрилась только тогда, когда родители предложили ей отдохнуть в Европе. Подобно многим бездетным тетям, Рой все заложенные природой материнские инстинкты изливала на племянника и племянницу, несколько преувеличивая свою ответственность за их нравственное и душевное благополучие. Она не переставала ругать себя за то, что познакомила сына Алфеи с Билли.

— Как обстоят дела с твоей поездкой? — спросила Рой. — Заказали билеты?

Возясь с авокадо, Сари посмотрела на свои зазелененные пальцы.

— Скорее всего я не поеду.

— Но ведь это подарок на твой день рождения! И потом — как же Люси? — средней дочери Би-Джей Мэрилин и Джошуа сделали такой же подарок якобы в честь окончания Калифорнийского университета, а на самом деле для того, чтобы она составила компанию Сари. — Я думала, вы обе проведете неделю в Швеции.

Кусочки авокадо выскользнули из тонких пальцев Сари.

— Поверь, девочка, меня это очень интересует, — продолжала Рой. — Конечно, если тебе не хочется говорить об этом, я могу понять…

Сари сполоснула руки и вздохнула.

— Вчера вечером звонил Чарльз. Он сказал, что не уверен в том, что будет в Стокгольме, когда мы приедем. У него какие-то дела, связанные с банком.

Рой стала нарезать хлеб.

— Так всегда бывает во время стажировки. Посылают в разные места, чтобы изучить досконально работу.

— Тетя Рой, почему бы мне не удовольствоваться тем, что у нас просто были хорошие отношения? — Шипение бараньих отбивных на сковороде почти заглушило невнятное бормотание Сари.

— Золотко мое, зачем же так говорить? Это не ушло в прошлое. Он ведь звонит и пишет, разве не так?

— Да, но… Чарльз силен во всем, но не в чувствах. Это единственная сфера, где я посильнее. Письма он пишет довольно формальные… А что касается телефона, то ты знаешь эту трансатлантическую связь — либо трещит, либо резонирует после каждого слова…

Рой было больно смотреть на печальное лицо племянницы.

— А почему нельзя съездить в Стокгольм и выяснить все на месте?

— Он настолько хорошо воспитан, что сочтет своей обязанностью быть на месте, когда я приеду, хотя это будет очень трудно для него, и даже если он не будет хотеть этого… Знаешь, давай не будем на эту тему, хорошо?

Рой, то и дело сочувственно поглядывая на племянницу, украсила стол розами и веселенькими красно-белыми салфетками.

— Я разговаривала с Билли на днях, — сказала Рой, раскладывая серебряные приборы. — О себе он и полслова не сказал. Молчит о том, чем он занимается в Нью-Йорке. Уж не начать ли нам поиски женщины?

Сари поставила на стол миску с салатом и села.

— В прошлый раз, насколько я знаю, произошел разрыв из-за беременности, — сказала Рой. — Так что, он нашел еще кого-то?

— Тетя Рой, только не говорите маме. Она и так была страшно расстроена, когда Билли внезапно исчез. И потом… пока еще не все ясно…

Громкое шипение наполнило кухню, когда Рой открыла крышку сковородки и вилкой положила две большие отбивные на тарелку Сари.

— Обещаю молчать и вся внимание, — сказала она.

— В тот вечер, когда мы обедали во французском ресторане, Билли был очарован миссис Штольц.