— В фильмах отца, — сказал Билли, сняв очки, — в подобной ситуации герой-мужчина обычно обнимает рыдающую партнершу. Современные критики пишут, что его сценарии свидетельствуют, что отец хорошо знает человеческую психологию. Как вы думаете, этот анализ верен?

Алфея вытерла глаза.

— Возможно.

Билли передвинулся к ней поближе и положил руки ей на плечи. Он был костлявым и худым, и Алфея ощущала легкий запах дезодоранта и пота — постоянных спутников молодых мужчин.

Она прислонилась головой к его тенниске.

— У тебя были какие-то… особые отношения с отцом, да?

— Это Чарльз тебе сказал?

— Ты не должна меня недооценивать. Это верно, что я пишу всякие анекдоты для идиотов, но это не значит, что мои умственные способности ограниченны. — Он мягко погладил ее плечи. — Твой отец болен уже много лет, и ты должна была привыкнуть к этому, но ты все еще так остро это переживаешь… Хочешь рассказать мне — или прибережешь это для своего психиатра?

— У меня его нет… Иногда мне кажется, что я в нем нуждаюсь… Но при мысли, что чьи-то грязные маленькие глазки будут всматриваться в меня… — Она поежилась.

— Я испытываю точно такие же чувства.

— Билли, уходи отсюда… Когда я чем-то потрясена, я делаю вещи, о которых потом сожалею.

— Я воспользуюсь этой возможностью. С тех пор, как мне исполнилось четырнадцать с половиной лет, ты стала героиней моих эротических снов.

— Наверняка ты это говоришь всем девушкам.

— Да, но… сейчас это правда. — Билли коснулся носом ее уха.

Все романы Алфеи протекали в обстановке полной секретности. Едва возникала опасность огласки, она рвала отношения. Этот прирожденный инстинкт скрытности подкреплялся ее безграничной любовью к Чарльзу. В глазах сына она должна выглядеть безукоризненной. Она не смогла бы пережить выражения презрения в его умных карих глазах.

Алфея осторожно сказала:

— Я намного старше тебя.

— Венере, наверное, более четырех тысяч лет. Но если бы она предстала сейчас передо мной, у меня бы появилась эрекция. — Билли отодвинулся от Алфеи, чтобы взглянуть на нее.

Ей даже на короткое время не хотелось отпускать Билли от себя, и она поняла, что ее влечет к этому худому, ироничному и проницательному юноше.

— Тогда сразу к сути, — сказала она.

— Ты хочешь подвергнуть меня испытанию? — возбужденно спросил он.

— Здесь не место для амуров.

Билли снова положил ей руки на плечи.

— Ты не хочешь, чтобы об этом знал Чарльз?

— Именно.

— Он не будет знать, обещаю. — Билли снова ткнулся ей в ухо. — М-м-м… Как сладко.

В ответ Алфея погладила его шею. Обнявшись, они легли на длинный диван.

Внезапно раздался звук захлопнувшейся входной двери. Алфея мгновенно вскочила и направилась в зал.

— Чарльз! — крикнула она. — Мы здесь!

Свет от зажженной люстры упал на волосы Чарльза, которые вряд ли можно было назвать причесанными. И вообще он выглядел так, словно только что пробудился от сна или очнулся от мечтаний.

— А, мама, привет. — Словно возвращаясь к действительности, он направился через зал к ней.

Алфея мысленно сказала себе, что ничего необычного в его поведении не было.

Она не пережила бы сейчас новой потери.

«Дель Монте» на Уилшир-бульвар — это двухэтажный розовый особняк, окруженный густой тропической зеленью, которая скрывала овальный бассейн. Он привлекал приезжих хорошим обслуживанием и уединенностью. Через несколько дней после посещения французского ресторана Билли уехал из родительского дома и снял односпальный номер в «Дель Монте».

В начале апреля небо над Лос-Анджелесом и его окрестностями закрыли густые серые облака. Хотя воздух был холодный и влажный, Чарльз и Сари сидели на голой, спрессованной земле возле ручья. Чарльз сидел прямо, а Сари — обхватив руками колени, при этом ее пончо напоминало нечто похожее на вигвам, из вершины которого вместо дымка торчали мягкие черные волосы.

Мэрилин было видно Чарльза и Сари из окна.

Как Мэрилин и обещала Сари две недели назад, она пыталась смотреть на Чарльза без предвзятости, стремясь уяснить, что он из себя представляет. Какая здравомыслящая мать смогла бы придраться к этому высокому, умному, баснословно богатому, получившему блестящее образование в европейских столицах молодому человеку, который высказывал свое мнение с такой убежденностью, что ему нельзя было не поверить? Однако Мэрилин мучил маленький коварный вопрос: что этот идеальный юноша увидел в ее некрасивом, но столь дорогом для нее ребенке? Она неизменно приходила к одному выводу: сейчас, в трудное для него время, Чарльз нуждался в безграничной доброте Сари. В его отношении к Сари не было ничего, что могло бы вызвать недоверие у матери. Он держался с ней по-товарищески, с учтивой вежливостью.

Мэрилин и Джошуа вынуждены были признать, что Чарльз ведет себя с Сари как настоящий влюбленный. Билли, которому была свойственна непредсказуемость в поступках, переехал жить на Уилшир-бульвар. Чарльз появлялся у Ферно каждый день, иногда оставался на ленч и обед, а пару раз завтракал у них. Он совершал с Сари прогулки, слушал ее пластинки. Словом, как выразилась Нолаби, на глазах развивался роман в традициях старого доброго времени.

Чарльз поднял голыш и бросил его на другую сторону ручья. Ветка дуба помещала камню перелететь через ручей. Из окна Мэрилин видела, что Сари наклонилась к Чарльзу и коснулась его рукава. Тот кивнул, протянул ей руку, помогая встать, после чего отряхнул свои брюки. Они пошли по усыпанной ракушками тропинке вдоль каньона в направлении старинного прибежища Сари — глинобитной хижины, отмечавшей собой конец семейных владений.

Вскоре они скрылись из виду.

На следующее утро, в субботу, приехала Би-Джей. Маури и две младшие дочери вернулись спустя девять дней после рождения ребенка, а вот Би-Джей (мать троих девочек) не имела сил оторваться от этого чуда — своего внука. Она задержалась там подольше и вернулась в Беверли Хиллз в четверг. Два дня она приходила в себя и занималась изготовлением фотографий. Сидя в небольшой комнате с Джошуа, Мэрилин и Сари, она доставала все новые и новые пачки цветных снимков.

— Вы только посмотрите! — громко приказывала она, хвастаясь фотографиями внука и тем, что Анни быстро оправилась после родов. — Помнишь, Мэрилин, мы целую неделю находились в больнице, а домой приехали в машине «скорой помощи»? — И с неменьшей гордостью рассказывала о пышном празднике в кибуце по случаю обрезания внука.

В дверь позвонили.

Сари побежала открывать, через минуту вернулась и представила Чарльза своей единокровной сестре.

— Привет, Чарльз, — сказала Би-Джей и тут же предложила: — Вот, взгляните на внучатого племянника Сари.

Чарльз внимательно изучил фото.

— Выглядит бодрым и здоровым.

— Настоящий красавец! — сказала Би-Джей, перебирая фотографии. — А вот я его держу. А тот лысый джентльмен — Маури, зять Сари, его дедушка.

— Пойдем, Чарльз, — прерывающимся голосом сказала Сари. — Надо сказать Елене, чтобы она организовала пикник.

— Так-так, Сари, — поддразнила ее Би-Джей, высоко вскинув черную бровь. — Твоя старомодная сестра мешает тебе…

Сари, сильно покраснев, потащила Чарльза в сторону большой, размером с ресторан, кухни.

— Итак, это сын Алфеи, наш американский принц Чарльз, — сказала Би-Джей sotto voce[20]. — Кажется, он имеет серьезные виды на Сари.

— Придержи свой длинный язык, Би-Джей, — раздраженно приказал Джошуа.

— Папа, ты живешь не в сороковые годы… Другая дочь, другое время.

— Все обстоит совсем не так, — сказала Мэрилин.

— Послушай, я бабушка, но на зрение не жалуюсь. Я видела эти лучащиеся глаза.

— Может, ты и бабушка, — прогремел Джошуа, — но я могу тебе всыпать.

Би-Джей громко и весело рассмеялась и протянула фото.