— Отдохни здесь минутку, — ворковал мистер Файнман тоном, которым уговаривают маленьких детей проглотить лекарство.

— Но миссис Клингбейл… это платье, которое…

— Если сделка не состоится — это полбеды. Мы твои друзья. Рой, ты нам как дочка.

— Я лучше поеду домой. — Она попыталась встать.

Мистер Файнман придержал ее за плечи.

— Отдохни несколько минут… Ты пережила страшный шок.

Рой почувствовала сильную, пронизывающую боль под ребрами и у ключиц, ей стало трудно дышать. Она маленькими глотками вдыхала воздух и выпускала его через рот. Перед ней на столике лежали рекламные объявления «Патриции» в «Вог» и «Харпер базар» о летних моделях одежды. Отсутствующим взглядом Рой смотрела на фотомодели в баснословно дорогих нарядах.

Мертв?

Полицейские, должно быть, простились и ушли, мистер Файнман был один. Вскоре появилась миссис Файнман.

— Моя бедная Рой, — произнесла она чуть не плача. — Мистер Файнман звонит твоему зятю.

Джошуа взял все на себя.

Он съездил в Вентуру, опознал тело и организовал его доставку домой. Он назначил похороны на два часа дня в четверг в Форест-Лауне, выбрал и оплатил украшенный бронзой гроб с позолоченными ручками, заказал новый черный костюм — у Джерри не было такового при жизни. Он сообщил в галерею Джерри в Нью-Йорке и его братьям в Питтсбург, выпустил пресс-релиз, позаботился о еде, спиртном, об организации бара в маленьком домике.

Джошуа исполнял роль хозяина. Пришли люди, близкие семье Ферно, родственники мужа Би-Джей, однокашницы Рой, ее многочисленные друзья и служащие «Патриции» в полном составе. Все старались отвлечь Рой от произошедшей трагедии и, возможно, в том преуспели, потому что в памяти у нее сохранилась лишь одна беседа, которая произошла до похорон. Беседа с Мэрилин.

Мэрилин и Нолаби оставались с ней в ее доме. В ночь накануне похорон Нолаби рано отправилась спать, и сестры перешли в небольшую желтую кухню. Рой сидела в нише, где обычно завтракала. Мэрилин достала из духовки горшочек с вкусно пахнущим жарким.

— Это принесла Коралин… Твой любимый цыпленок, — сказала Мэрилин.

— Ты ешь, я не хочу.

Мэрилин поддела запеченного с сыром цыпленка.

— Нам обеим надо перекусить перед сном, тем более что мы выпили. — Мэрилин употребила множественное число от доброты душевной: она, как обычно, воздерживалась от спиртного, в то время как Рой не выпускала из рук рюмку. — Это легко проглотится. — Она поставила на стол тарелки.

Рой подчинилась и взяла в руки вилку.

Однако после смерти Джерри ей стал противен вкус мяса, и она с огромным трудом проглотила пропитанный сыром кусочек цыпленка. Сделав глоток из рюмки, она сказала:

— Все случившееся превратило меня в вегетарианку.

— Тогда я организую тебе хлеб с молоком.

Рой покачала головой.

— Ничего не надо.

Мэрилин протянула через стол маленькую ладонь и сжала холодные пальцы Рой.

— Я понимаю, как тебе сейчас тяжело.

— Тебе этого не понять.

— Когда сказали, что Линк погиб, я думала, что тоже умру.

Рой встала из-за стола. Уходя, бармен оставил чистые бокалы, прохладительные напитки и спиртное. Рой потянулась за бутылкой бренди.

Мэрилин ковырнула вилкой цыпленка.

— Ты считаешь, это хорошая идея?

— Крохотный стаканчик на сон грядущий, — сказала Рой, открывая бренди. Почему, несмотря на то, что я выпила, боль не отпустила меня? — Все равно это совсем не одно и то же… Ты по крайней мере знала, что Линк тебя любил.

— Господи, Рой, Джерри любил тебя, это без сомнения… Разве он не женился на тебе?

— Это была не его идея. Я долго уговаривала его жениться. Когда однажды у нас произошел скандал, он почувствовал себя виноватым и согласился.

— Это самая умная вещь, которую он когда-либо сделал. Благодаря тебе у него появился дом, он приобрел стабильность…

Рой глубоко вздохнула. Боль в груди не отпускала.

— Его мало интересовало, где он живет… Снятый чердак, спальный мешок или груда хлама — ему было без разницы. Его интересовало лишь место для работы и… — Голос Рой задрожал. — Мэрилин, я чувствую себя виноватой, страшно виноватой… В последние несколько месяцев я превратила его жизнь в ад. Постоянно звонила ему, мешала работать над оахакской серией… Неудивительно, что он предпочел Алфею.

Светившиеся сочувствием глаза Мэрилин при этих словах потемнели, приобрели серовато-зеленый оттенок.

— Ее…

— Мне очень стыдно, но… Вечером накануне его гибели я позвонила в «Бельведер», хотела поговорить с ней… Ее не было дома. Я слишком много приняла в тот вечер и устроила сцену миссис Каннингхэм.

— Он был твоим мужем, Рой.

— У него с Алфеей был роман много лет назад, задолго до того, как я встретила его. — Глаза Рой наполнились слезами.

— Ты глупышка, Рой. — Чтобы приободрить сестру, Мэрилин заговорила, имитируя южный выговор Нолаби: — Как бы там ни было, мужчина предпочел тебя, малышка.

— Они любили друг друга.

— Да она понятия не имеет, что значит любить! — В голосе Мэрилин появились суровые нотки. — Где она — там беда!

— Это несправедливо!

— Все говорят, что настоящая причина самоубийства Генри Лиззауэра в ней.

Мэрилин было настолько несвойственно пересказывать сплетни, что Рой удивленно уставилась на сестру покрасневшими глазами.

— Роксана де Лизо занималась в художественном институте, когда мистер Лиззауэр покончил с собой. Роксана говорила, что Алфея постоянно строила ему глазки. Мистер Лиззауэр был еврей германского происхождения, а значит, представитель враждебного государства. Роксана уверена, что Каннингхэмы натравили на него комиссию по иммиграции. Он застрелился накануне того дня, когда мы сбросили бомбу на Хиросиму… Перед этим Алфея пришла к вам домой и устроила истерику, помнишь?

— Это все болтовня, Мэрилин.

Мэрилин сурово поджала красивые губы.

— Все те годы, когда вы были с ней неразлучны, у тебя не было друзей, но стоило вам расстаться — и вокруг тебя появились приятели и друзья.

— Мы вместе с ней прошли через трудный этап, вот и все. — Рой удивлялась, почему, несмотря на ненависть к Алфее, она защищает бывшую подругу.

— Ты всегда была доброжелательна к ней, но в данном случае все зашло слишком далеко. — Мэрилин встала, словно желая подчеркнуть важность того, что сейчас скажет. — Алфея Каннингхэм — это человек, которого нужно избегать.

— Ой, Мэрилин…

— Она как змея. Природа обрекла ее на то, чтобы жалить.

Хотя еще не наступил май, огнедышащие ветры из пустынь принесли в город изнуряющую жару, и на следующий день температура поднялась выше 90 градусов[18]. К счастью, похоронные лимузины были оборудованы кондиционерами.

Рой, которая ехала в первой машине с матерью и Мэрилин, боролась с подступающей тошнотой — она выпила во время завтрака. Несмотря на беспросветную тоску и физический дискомфорт, она чувствовала легкое возбуждение. Джерри ожидал ее на Форест-Лауне. Она ехала к нему. Как ни пыталась Рой в который раз напомнить себе, что Джерри умер, умер, умер, она не могла справиться с сумасшедшей мыслью, что едет к нему на свидание.

Нолаби договорилась с пастором епископальной церкви Всех святых, прихожанкой которой она была. Пастор провел отпевание в сером каменном соборе. Затем шестеро служащих похоронного бюро провели собравшихся к машинам.

Длинная, медленная процессия проследовала за катафалком через весь некрополь и остановилась перед глубокой ямой. Здесь под навесом стояла дюжина деревянных стульев. Самые близкие родственники сели, все остальные расположились стоя под сенью эльмов и платанов, то и дело промокая платочками лбы, пока пастор читал молитву.

— Я есмь воскресение и жизнь, говорит Господь; кто верит в меня, хотя и умрет, будет однако жить; всяк, кто живет и верит в меня, не умрет вовеки… — У пастора был отменный бас, но он тонул в несмолкаемом гомоне всполошившихся воробьев, гнездившихся на деревьях.