— Вот подожди, они возьмут твой след.

— Мэрилин, нет смысла продолжать эту дискуссию.

— И писать об этом сейчас будут в сто раз больше, чем о твоем браке с Фирелли. Тогда всех больше волновали рассказы о людях, которые возвращались с войны.

Алфея поднялась и направилась к двери.

— Пока! — произнесла она почти веселым тоном.

И ушла.

По комнате пронесся сквозняк.

Дрожь пробежала по телу Мэрилин. Ну вот, схватка продолжалась меньше десяти минут. Она ни на йоту не отступила. Похоже, я подтолкнула ее к браку с Билли. Она губит все, к чему прикасается, особенно талантливых людей. Этот несчастный беженец из Германии покончил с собой… Вероятно, Джерри тоже.

Она почувствовала тошнотворный запах разлагающейся плоти. Мэрилин сообразила, что запах идет со стороны столика с нетронутой едой, которая казалась ей аппетитной еще несколько минут назад. Схватив серебряный поднос, Мэрилин направилась к двери, чтобы выставить его в коридор. Но затем она испугалась, что Алфея ее увидит, и повернула в ванную, где, преодолевая отвращение, вывалила еду в унитаз и спустила воду.

Когда Алфея шла по коридору, ей казалось, что пол покачивается у нее по ногами. Воздух со свистом и хрипом вырывался из ее груди. Она пробыла в номере Мэрилин чуть более пяти минут, но за это время перенесла такое унижение, что сейчас чувствовала себя развалиной.

Направляясь в «Редженси», она по старой памяти представляла сестру Рой как красивое эфирное создание с тихим голоском, ожидала, что Мэрилин деликатно выскажет материнскую озабоченность. С этим Алфея вполне могла справиться. Но Мэрилин предстала суровой мстительницей из легенд, неумолимым земным божеством, одетым в красивую черную блузку и наделенным сверхчеловеческой способностью стереть в порошок всякого, кто нанесет ей обиду. Она трансформировалась в свою противоположность, как моя мать, с мучительной болью думала Алфея.

В коридоре звучала тихая музыка, когда Алфея по покачивающемуся полу шла к лифту. Из ближайшего номера вышла пара в вечерних туалетах. Алфея спустилась вместе с ними, изображая на лице легкую, независимую полуулыбку.

Пока такси везло ее по опустевшим субботним улицам, она сидела с закрытыми глазами, положив голову на рваную спинку сиденья. Амплитуда ее мыслей и чувств была широчайшей — бессильная ярость сменялась беспомощностью и паникой.

О Господи, я сама это сделала!

Сделала из себя посмешище.

Ее мысли перенеслись к Чарльзу. Если он узнает обо мне и Билли, он сочтет меня сексуально озабоченной, развратной бабенкой… Лучше умереть… А что это за шум? Кажется, водитель включил пленку с классической музыкой? Надо успокоиться и все обдумать… Ведь пока все находится в цивилизованных рамках, все шито-крыто. Я успею выбраться из сточной канавы до того, как эта деревенщина, голливудская потаскуха растрезвонит о Билли и начнет раздевать меня перед моими врагами.

Такси остановилось. Позвав швейцара и приказав ему расплатиться, она неуверенной походкой вошла в здание. Но здесь, в здании, с ней произошла метаморфоза. Если до этого ее мысли перескакивали с одного предмета на другой, то сейчас она стала размышлять последовательно и без паники.

Я не стану посмешищем для людей, твердо сказала она себе, входя в лифт.

Я не должна рисковать потерей уважения Чарльза.

Билли сидел на диване с большим желтым блокнотом на коленях. Он перенял привычку Мэрилин и Джошуа делать записи и сейчас, когда финансовая поддержка его фильму была гарантирована, в его голове начали возникать варианты комедийных ситуаций.

Отложив блокнот, он присвистнул.

— Привет, очаровательная леди в не менее очаровательном костюме!

— Хотела доставить тебе удовольствие, — сказала Алфея. Не фальшиво ли прозвучала эта ее реплика? — Ты ни на миллиметр не сдвинулся с того места, на котором я оставила тебя.

— Мне хотелось закончить. Мысли так и фонтанировали. Хочешь послушать?

— Давай, — сказала она, садясь рядом и устремив на него слишком уж преданный взгляд.

Рот Билли открывался и закрывался, он жестикулировал и подскакивал. Она понимала, что он с юмором пересказывает ей финальную сцену, но смысл слов проходил мимо нее.

Она никогда раньше не задумывалась, какие чувства испытывает к Билли. Он вернул ей молодость и вкус к жизни. Он спал, свернувшись калачиком. Он говорил цветисто и дерзко. Он смотрел на нее влюбленными глазами. Его член постоянно был в состоянии эрекции — кстати, почему я стала такой ненасытной в последние месяцы? Ты сладкая женщина, говорил он. В его объятиях она чувствовала себя нормальным человеком.

Билли вопросительно посмотрел на нее.

— Ну как?

— Великолепно.

— Ты очень искусно прячешь восторг.

Она сложила губы в нечто, напоминающее улыбку. Он посмотрел на нее серьезно и сочувственно, затем наклонился, нежно поцеловал и стал гладить ее волосы.

— Опять тоска зеленая достала тебя?

— Просто я устала. Эта ночь, — она попыталась изобразить лукавый взгляд, — несколько меня утомила.

— Послушай, не пытайся дурачить старину доктора Ферно. Он крупный специалист по тебе. Скажи мне, в чем дело, я снова расцелую тебя, и тебе станет легче.

— Я только что виделась с твоей матерью, — сказала она и тут же замолчала. Надо ли говорить ему об этом?

— С моей матерью? Мэрилин Ферно, известной как Рейн Фэрберн?

— Да.

— Когда я разговаривал вчера с отцом, он сказал, что она отправилась на курорт для толстяков.

— Она в отеле «Редженси». Номер тысяча восемьсот три.

Билли медленно опустился на оттоманку, обхватил руками костлявые колени. Через несколько мгновений он сказал:

— Попробую угадать… Она приезжает сюда инкогнито с целью уговорить тебя бросить меня в море любвеобильных девиц, в коем я обычно и плескался.

Откуда-то донеслись звуки музыки.

— И? — Билли согнул палец. — Что ты сказала ей?

— Я была настолько сердита, что трудно вспомнить. — Алфея покрутила головой. — Билли, в твоей комнате включено радио?

— Нет… А что она сказала?

— Очень странно… Похоже на Моцарта.

— Ты понимаешь, что я вполне серьезно спрашиваю?

— На мои слова она ответила: «Ступай отсюда прочь, ведьма!»

— Какое нахальство! Сама выходит замуж за парнишку, который старше моей бабушки, а тут устраивает бучу из-за того, что я влюбился в даму, которая старше меня всего лишь на несколько лет.

— Некоторое преимущество всегда имеет тот, кто на стороне молодых.

— Это тебе сказал прадедушка Фирелли?

Музыка стала громче, и играли явно этот ужасный концерт Моцарта для валторны с оркестром.

— Я уверена, что где-то играет радио или магнитофон.

— Ну зачем ты все время меняешь тему? — Билли вскочил на ноги. — Знаешь, мне иногда приходит в голову, что ты согласилась финансировать мой фильм, чтобы вручить мне утешительный приз.

— Что бы ни случилось, ты можешь рассчитывать на финансовую поддержку твоего фильма.

— Это вдохновляет, — ответил он бодро, но во взгляде его читалась тревога.

— Билли, пожалуйста, пойди и выключи это дурацкое радио! — Алфея не могла скрыть дрожи в голосе.

— Да не играет там никакое радио! — Он внезапно бросился к ней, поднял ее на ноги и крепко прижал к себе.

Алфея почувствовала, что взмокла от желания.

Она была недовольна тем, что так быстро ответила ему, что ее губы стали покрывать поцелуями его лицо, что ее бесстыдные руки забрались к нему в джинсы, что вздрагивает и дергается ее таз.

И тем не менее, находясь в окружении бесценных античных ваз, она прижалась к юному сыну Мэрилин Уэйс.

— Пойдем на кровать, — пробормотал Билли и поднял ее на руки с удивительной для этого худого тела силой. Она застонала от восторга и страсти, когда он поставил ее на колени перед кроватью. Он спустил колготки до туфель и прижался к обнажившимся ягодицам. Она снова вскрикнула, а затем крики не стихали, лишь менялась их тональность.