В тридцать пять минут двенадцатого был объявлен перерыв.

— Слушания возобновятся в половине третьего, — провозгласил Моррел, стукнув молоточком по столу.

Семейству Айвари для ленча была отведена специальная комната, куда не могли проникнуть журналисты. Артур Кон и его помощники ушли на деловую встречу.

Прежде чем приступить к бутербродам, доставленным им из кафетерия, Курт принял несколько капсул кодеина.

Гонора молча стояла у окна. Показания Фиша, вопросы конгрессменов, прокуренный зал заседаний лишили ее аппетита. Гонору мучили противоречивые чувства: с одной стороны, она была счастлива, что судьба снова свела ее с Куртом, с другой — страх перед будущим не давал ей покоя. Артур Кон сказал, что Курта могут привлечь к суду за дачу ложных показаний.

Гонора смотрела на здание Капитолия, четко вырисовывающееся на фоне голубого безоблачного неба. По склонам холма росли бук, ясень, столетние дубы и клены, раскидистые ивы.

— Как хороши все эти деревья, — задумчиво произнесла Гонора.

Подошел Курт и положил ей руку на плечо.

— Пойдем погуляем, — предложил он.

— Было бы прекрасно, но как же журналисты?

— Бьюсь об заклад, они все разбежались по барам.

— Я бы тоже не отказалась от прогулки, — заявила Джоселин, выбрасывая недоеденный бутерброд в корзину.

Гонора не решилась сказать сестре, что предпочла бы остаться наедине с Куртом, и они втроем крадучись покинули здание.

Как только они вышли на проспект Независимости, к ним бросилась журналистка из «Денвер пост», но в последний момент передумала и махнула рукой, как бы говоря — ну что ж, отдыхайте.

В это время семья Талботт спала. Гид с женой прилетели из Новой Гвинеи, и все четверо сразу же отправились в Вашингтон, в свой спешно подготовленный для них дом в Джорджтауне.

Александр встал последним, когда семья уже допивала утренний кофе. Было двенадцать часов пополудни.

— Александр, — обратился к нему Гид, — мы ждем от тебя последних инструкций. — По замыслу Александра, вся семья должна была неожиданно появиться на слушании во второй половине дня.

— Никаких изменений. Все должны действовать по ранее намеченному плану: мы прилетаем в Вашингтон, Моррел сразу же вызывает нас; я выполняю свой гражданский долг, а вы тихо сидите в зале. Сразу же после моего выступления мы улетаем домой.

— Ты считаешь, что твое выступление будет способствовать нашему бизнесу? — спросил Гид. — Не понимаю, каким образом?

Кристал дрожащими руками поставила чашку на стол. Сколько раз она говорила Александру, что его выступление на слушании может обернуться против них. «Неужели ты не понимаешь, как это опасно, Александр!» — кричала Кристал, но сын, как, впрочем, и всегда, сумел убедить ее. После вопроса Гида к ней вернулись прежние сомнения.

— Газеты и телевидение всего мира трубят об этом беспрецедентном расследовании, — уверенно говорил Александр, — это прекрасный шанс продемонстрировать, что компания «Талботт» честно ведет дела, что наша репутация безупречна. Уверен, что после моего выступления на нас, как из рога изобилия, посыплются заказы.

— Ну, будем надеяться, — с сомнением протянул Гид.

— В подкрепление своих слов я готов поставить подкомитету все наши финансовые отчеты, — добавил Александр.

Заявление сына оказалось новостью для Кристал. Она была потрясена. Неужели Александр не понимает, как легко докопаться до их счетов в швейцарских банках? И что будет с Гидом, когда он узнает об этом? Унаследовавший от отца многие черты характера, в том числе и честность, Гид никогда не простит ей этого.

— Кто-нибудь слушал последние новости сегодня утром? — спросил Александр.

Кристал промолчала. Одеваясь, она смотрела трансляцию из зала заседаний, однако выступление араба, вопросы конгрессменов и даже ответы злейшего врага Курта Айвари прошли мимо ее сознания. Все внимание Кристал было сосредоточено на двух среднего возраста женщинах — ее родных сестрах. «Когда у Гоноры такой отсутствующий взгляд, — думала она, — значит, ей совсем плохо. Джоселин, эта маленькая грубиянка, всегда умела скрывать свои чувства!»

— Мы спали, — ответил Гид. — Послушай, Александр, у нас будет пара часиков перед слушанием. Я бы хотел показать Энни Вашингтон. Она никогда не была здесь.

— Нашел время, — фыркнула Кристал.

— Что за настроение, мама, — сказал Александр, — почему бы нам не показать Энни нашу национальную гордость? Иначе у нее родится невежественный наследник.

Энни рассмеялась.

— Я думаю, что завтрак в Белом доме произведет на него хорошее впечатление. — Семья получила от Форда приглашение на завтрак, и Энни очень радовалась предстоящему событию.

— Как мне повезло, — сказала она, — стать членом вашей семьи.

Курт, Гонора и Джоселин медленно шли по улице.

— Я не рассказывала тебе, Курт, — начала Джоселин, — об этой странной дружбе между Малькольмом и Халидом, потому что никогда не принимала ее всерьез, не говоря уж о Фаузи. Он приходил, осматривал дом и садился у двери. Я ни разу не слышала от него ни одного слова.

— Перестань терзать себя, Джоселин, — ответил Курт. — Откуда ты могла знать, что они замышляют?

— Я знала, что Халид мечтает построить в Лалархейне большой современный аэропорт, на котором могли бы базироваться военные самолеты и боевые ракеты, а Малькольму очень хотелось заполучить этот контракт для тебя. Бедняге так хотелось угодить тебе. Он просто грезил о том дне, когда ты узнаешь, что только благодаря ему компания получила контракт на строительство аэропорта.

— Джосс, тебе не в чем упрекать себя, — ответил Курт.

— Я никогда не прощу себе, что не поняла этого раньше. Теперь я абсолютно уверена, что Халид использовал Малькольма для своих целей. — На глаза Джоселин навернулись слезы, и она ускорила шаг.

Взглядом профессионала Гонора рассматривала банановые пальмы, росшие по склонам капитолийского холма. Ее взгляд привлек стоящий на балюстраде высокий молодой человек в темных очках. Молнией мелькнула мысль — «Александр».

Молодой человек что-то рассказывал рыжеволосой беременной женщине, державшей за руку невысокого коренастого мужчину.

К группе молодых людей подошла красивая женщина. Гонора вскрикнула: «Кристал».

— Что с тобой, Гонора? — спросил Курт.

Гонора шевелила губами, но не могла вымолвить ни слова.

Курт и Джоселин проследили за ее взглядом.

— Господи, не может быть! — воскликнул Курт.

В это время Кристал посмотрела в их сторону. Ее взгляд встретился с взглядом Гоноры, и время начало обратный бег: они снова стали маленькими несчастными сестрами Силвандер, которые когда-то делили не только постель, но и свои детские страхи и мечты о будущем. Взгляд вновь соединил их в единое целое.

Выпустив руку Курта, Гонора побежала навстречу Кристал и заключила ее в свои объятия. Прижавшись щекой к щеке сестры, Гонора шептала:

— О, Кристал… Крис… Как я скучала по тебе.

— Я тоже…

К ним подбежала Джоселин и обняла обеих сестер. В этот момент она простила Кристал все — ее сияющую красоту, которая всегда была причиной неуверенности в себе младшей сестры, ее долгое молчание, ее отношение к Гоноре.

Кристал первой пришла в себя. Разжав объятия, она внимательно посмотрела на сестер.

— Вы выглядите гораздо лучше, чем по телевизору, — заметила она. — Но, Джосс, почему ты не закрашиваешь седину?

Вся радость от встречи моментально исчезла, и Джоселин не замедлила с ответом:

— Мне кажется, что не я, а ты скоро станешь бабушкой.

Лицо Кристал стало жестким, как это бывало в детстве, когда она готовилась дать отпор маленькой грубиянке. Но Кристал сдержала себя и лучезарно улыбнулась.

— Разве это не чудесно — стать бабушкой? — спросила она и жестом подозвала свою семью.

Александр подошел первым.

— Привет, тетя Гонора, рад снова вас видеть.

Гонора покраснела и опустила глаза. Темные очки Александра отражали солнце. «Он что, спит в них? — подумала она. — Или просто не хочет напоминать матери о Курте?»