Отец и сын шли к дальнему полю. Кристал окликнула их, но они были слишком далеко, чтобы услышать ее. Над полем летали чайки. Трава была мокрой и затрудняла движение. Кристал снова позвала их, но они по-прежнему не слышали ее голоса. Отец и сын шли, склонив друг к другу головы, и явно о чем-то беседовали. Кристал охватила паника. Она ускорила шаг. Сидевшие на трибунах женщины наблюдали, как она, спотыкаясь, бежала по полю.

Александр схватил Гидеона за руку. Гидеон, взмахнув клюшкой, отпрянул назад. Вдруг он остановился, потоптался на месте и сделал два неуверенных шага в ее сторону. Лицо его было бледным, на лбу выступил пот. Невидящим взглядом он смотрел в сторону Кристал, затем, взмахнув руками, словно пытаясь ухватиться за воздух, Гидеон упал на мокрую траву.

— Гидеон! Гидеон! — закричала Кристал, подбегая к нему.

Александр словно прирос к месту. Только когда мать оказалась рядом с ним, он, как бы опомнившись, с удивлением спросил:

— Мам, а ты как появилась тут? — Голос его был спокойным.

Кристал упала на колени радом с Гидеоном. Лицо Гидеона было перекошенным, глаза закрыты.

— Что случилось? — спросила Кристал, склоняясь над мужем. — Сердце?

Левый глаз Гидеона открылся и уставился на нее. В нем застыл ужас. Александр медленно опустился на колени рядом с отцом.

— Скорее доктора! — закричала Кристал. Но доктор уже бежал к ним.

Просторная гостиная, окна которой выходили на спортивные площадки и дальше, на океан, была заполнена врачами. Здесь же собралась вся семья Талботт. Гостиная, богато декорированная и обставленная изящной мебелью, предназначалась для больших приемов и никак не вязалась с тяжелым состоянием больного и волнением окружавших его людей.

Кристал комкала в руке мокрый от слез платок. С покрасневшими глазами, размазанной по лицу помадой, в короткой спортивной юбочке, она была похожа на маленькую испуганную девочку, ожидавшую наказания за свои шалости. Рядом с ней сидел Гид. Зажав руки между коленями, он весь напрягся и испуганно хлопал ресницами. Александр стоял у окна. Солнце освещало его бледное лицо. В напряженном теле чувствовалась готовность к прыжку. Так обычно замирает лев, прежде чем броситься на свою жертву. В этот момент он, как никогда, походил на Курта. Ленглей потягивал виски, раздобытое им здесь же, в гостиной. На лице его было довольное выражение — вот он, Ленглей, чувствует себя вполне здоровым, а на его ненавистного зятя, которого интересуют только деньги, обрушивается удар за ударом.

Врачи ушли посовещаться в кабинет Гидеона. Митчел позвонил в Лондон, Хьюстон и Нью-Йорк, и назавтра ожидали новую команду врачей, и среди них одного из известнейших хирургов.

Врачи пришли к заключению, что состояние Гидеона крайне тяжелое. Как говорят в народе, его хватил удар.

Гид поднялся и выбросил в корзину для мусора использованные бумажные салфетки. Его лицо было мокрым от слез.

— Не могу понять, — сказал он, — что явилось причиной удара.

— Мы подошли к его мячу. Он наклонился, — ответил Александр, — сколько мне еще повторять одно и то же? Может, вы не понимаете по-английски?

Гид вернулся на свое место. Лицо его было хмурым, в глазах читалось недоверие.

— Александр, хватит, — сказала Кристал, стараясь предотвратить ссору, — у нас и без тебя полно неприятностей.

— Я уже все рассказал. Почему мне никто не верит? Вы что, думаете, это я во всем виноват?

— Никто тебя не обвиняет, внучек, — ответил Ленглей, — просто мы все обеспокоены.

— Никому нет дела, как себя чувствую я, — огрызнулся Александр.

— Мы прекрасно понимаем твое состояние, — ответила Кристал.

— Хотел бы посмотреть на вас, если бы вы оказались на моем месте. — Александр направился к выходу. Дверь с грохотом захлопнулась — все вздрогнули.

Ленглей налил себе еще порцию виски и добавил лед.

— Мне кажется, Александру очень тяжело сейчас, — сказал он, — вы не представляете, как он любит отца. Он планировал помогать ему в делах.

— Мы все любим отца, — заметил Гид. — Речь сейчас не об этом.

— Но Александр уже готовил себя к этому. Кристал, он просил не говорить тебе, но он подробно расспрашивал меня о нефтяном бизнесе и различных компаниях.

Кристал резко встала. Так вот о чем они шептались! О Курте Айвари. Как она сразу не догадалась?

На лестнице послышались шаги. Все застыли и стали смотреть на дверь. В комнату вошел Митчел. Он постарел лет на десять, плечи опущены, руки бессильно висят вдоль тела. За ним вошел Александр. Все замерли. Митчел подошел к Кристал.

— Миссис Талботт… — губы его дрожали.

— Что с ним? Он… он… — Кристал не могла произнести это страшное слово «умер».

— Нет. Но врачи считают, что вам лучше быть с ним рядом.

— А мальчикам? — спросила Кристал.

Митчел покачал головой.

— Только вы.

— Мы его сыновья… — начал Александр.

— Александр, — перебил брата Гид, — он хочет видеть только маму. — Мальчик зарыдал.

Кристал с трудом сделала шаг и зашаталась. Митчел взял ее под руку и повел по лестнице. Ей пришла в голову странная мысль: когда-то отец вел ее под руку к алтарю, сейчас Митчел ведет ее к вдовству.

Кристал ожидала, что в комнате будет темно, однако шторы были раздвинуты, и из окна лился солнечный свет. Кровать Гидеона стояла за ширмой. Не обращая внимания на врачей, пытавшихся ей что-то сказать, она прошла за ширму.

Большие, с набухшими венами руки Гидеона лежали поверх шелкового одеяла. Вид его был ужасен: нос заострился, вокруг плотно сжатого рта лежали тени, глаза были закрыты. «Он умер, — подумала Кристал. — Он умер, и никто не заметил».

— Гидеон, — тихо позвала она, — Гидеон.

Правая сторона Гидеона оставалась неподвижной, а левая слегка дрогнула. Левый глаз медленно открылся и уставился на нее. Он сверкал, жег ее как огнем.

«Он умирает, умирает…» — пронеслось в мозгу Кристал. Ей стало страшно. Склонившись над кроватью, она прошептала:

— Я же просила тебя не играть так много.

Глаз заморгал, и из него скатилась слеза. Неужели Гидеон плачет? Сердце Кристал сжалось. Опустившись на стул, она склонилась еще ниже. Его тяжелое дыхание коснулось ее лица.

— Теперь ты будешь играть только со мной, дорогой. Я буду следить, чтобы ты не утомлялся.

Левая часть рта дернулась, и из нее вырвался какой-то звук.

— Тсс… — Кристал приложила палец к губам. — У нас еще будет время поговорить.

Новый звук слетел с губ Гидеона, и на сей раз Кристал ясно расслышала:

— Александр…

— Они с Гидом хотели подняться к тебе, но лучше сделать это завтра, когда тебе станет лучше. — Кристал поправила Гидеону свисавшую на лоб прядь волос.

Левая сторона лица Гидеона напряглась, из горла вырвался новый звук:

— А…вари?

Горячая волна захлестнула Кристал — она густо покраснела. Он все знает! В такой момент, у одра умирающего человека, с которым связана вся жизнь, она не может лгать. Приблизив лицо к ужасному лицу мужа, Кристал быстро сказала:

— Только один раз, дорогой, всего один раз. На приеме с китайцами в «Сан-Рафаэле». С тех пор я возненавидела его еще больше. С тех пор я его больше не видела. Всего один раз. Я была очень, очень счастлива с тобой.

Его губы шевелились. Кристал напряглась. Ей было необходимо, чтобы Гидеон простил ее. Сможет ли он это сделать? Ведь он никому не прощал плотского греха. С замиранием сердца она ждала его прощения.

Губы Гидеона зашевелились опять, и она услышала:

— Любила… меня?

«Да, — решила она, — да, я любила его».

Ее любовь включала в себя все: уважение и восхищение им, его знания и умение вести дела, его дорогие подарки, роскошь и богатство, которыми он окружил ее, круг высокопоставленных людей, среди которых она вращалась. Что же касается физической стороны их совместной жизни, то она достаточно умна, чтобы понимать, что романтическая любовь — участь немногих.

Кристал сжала холодную руку мужа.

— Да, дорогой. Я люблю тебя.