— Спасибо, Юсуф, — ответила Джоселин, — ты свободен. Увидимся в субботу.

— Если Аллах позволит, в субботу. — Юсуф сложил ладони и поклонился.

Джоселин слышала, как хлопнула дверь, мальчик сел на велосипед и уехал. Джоселин подняла жалюзи и посмотрела в окно. Мимо проезжала телега с клеткой, в которой сидела обезьяна. Асфальтированная дорога шириной в двадцать три фута была началом дорожной сети, постройка которой когда-то разлучила Курта с Гонорой в первый месяц их совместной жизни. Здесь, в трех милях от города, первые строители компании «Айвари» поставили стандартные блочные дома, по десять с каждой стороны дороги. Из-за отсутствия воды зелени почти не было, только чахлая, пыльная трава да несколько жалких кустиков.

Перед домом Урсулы Уркухарт, или просто У, как все ее называли, стояли велосипеды всех мастей, в том числе и маленький трехколесный. У ждала ее в гости. Обычно женщины, уложив детей спать, собирались у кого-нибудь дома, курили, как паровозы, и пили холодный кофе с хорошей порцией рома — хотя алкоголь и был запрещен в стране, строители нелегально привозили его. Малькольм будет доволен, если найдет ее в компании У, — он требовал, чтобы она общалась с женами его коллег.

Правилом жизни Малькольма было нравиться всем без исключения, и он требовал того же от своей жены. Любя его всем сердцем, Джоселин старалась выполнять его желания, хотя компания жен инженеров не доставляла ей удовольствия. С самого детства терзаемая неуверенностью в себе, она и сейчас испытывала то же чувство: ей все время казалось, что женщины шепчутся за ее спиной, высмеивают ее, завидуя, что она родственница босса их мужей. В подозрениях Джоселин была доля правды — ее не любили из-за острого языка и привычки говорить все прямо в глаза.

Взгляд Джоселин скользнул по коричневым холмам, на которых были разбросаны многочисленные виллы, построенные английскими колонистами в начале века, когда страна была протекторатом Англии. Сейчас все они принадлежали членам королевской фамилии. В стране правила монархическая династия, и власть переходила от отца к сыну. Сейчас трон занимал старший брат Фуада Мохаммед Абдурахман, который одновременно был и премьер-министром.

Джоселин снова посмотрела на дом Урсулы и вдруг почувствовала сильное раздражение. «Если я пойду туда, — подумала Джоселин, — то мне придется поддерживать их глупые разговоры и весело улыбаться, когда они начнут перемывать косточки Айвари, делая вид, что я разделяю их мнение. Да пошли они все к черту», — решила Джоселин и вернулась к недописанному письму отцу.

С наступлением сумерек на дороге показалась вереница машин с сидящими на них строителями. Перед домом остановился большой грузовик с длинной платформой, предназначенной для перевозки труб большого диаметра. Компания Курта завезла в страну различную тяжелую технику и оборудование, предназначенные для строительства нефтепровода: несколько десятков платформ, землеройные машины, тракторы, бетономешалки, бульдозеры, разного вида насосы, компрессоры.

Малькольм спрыгнул с подножки ревущего грузовика.

— Спасибо, старина, — поблагодарил он шофера.

Вбежав в дом, он заключил Джоселин в объятия и поцеловал. Счастливая, она отвечала на его поцелуи. У мужа хорошее настроение — значит, работа ладится.

— Как поживает моя женушка? — спросил он.

— Прекрасно, чудесно, замечательно! — Когда Малькольм вот так обнимал ее, Джоселин забывала и о побоях, и о своих бессонных, тревожных ночах.

— Скучала по мне?

— Гмм, — промычала она, целуя горбинку на его носу, — дай мне подумать. Выпить хочешь?

— Немного попозже, — ответил он, — прежде мне надо помыться.

Малькольм лежал в ржавой воде, которая стоила здесь дороже бензина, а Джоселин, сидя на закрытом сиденье унитаза, слушала его рассказ о том, как продвигаются работы по строительству нефтепровода. Ее аналитический ум быстро впитывал информацию, подмечая просчеты и ошибки, а глаза не могли оторваться от столь любимого ею тела мужа. Его широкие плечи были покрыты бронзовым загаром, а кожа ниже пупка, где застегивались рабочие шорты, была белоснежной, темные курчавые волосы закрывали пенис, который он зажал между ног.

— Мы столкнулись с большой проблемой, — сказал Малькольм.

Джоселин уже привыкла к его вечным проблемам. Укладка труб требовала большого искусства: раз уложенные и сваренные трубы, по которым скоро потечет нефть, уже нельзя будет выкопать и переложить заново, все должно быть сделано точно, без единого просчета. Именно поэтому Курт послал в страну самых опытных инженеров и сварщиков, в подчинении которых находились более семисот местных рабочих. Из всех специалистов Малькольм был самым молодым и неопытным и каждый раз нервничал, когда сталкивался с какой-нибудь проблемой.

— Что случилось на сей раз? — участливо спросила Джоселин.

— Мы начали копать участок, где, по мнению геологов, залегают солончаки.

— Гмм… соль… это плохо, — ответила Джоселин. — Вам придется выбрать другой участок. Вы не можете закопать трубы в землю, где есть соль, иначе металл будет подвергаться коррозии.

— А что я скажу Гейнричману? Он и так всегда ко мне цепляется, а здесь вообще отстранит от работы. — Гейнричман, толстый человек с громким голосом, отвечал за весь проект целиком.

— Малькольм, ты просто объясни ему, что вы наткнулись на солончаки. Он должен благодарить тебя за то, что ты заранее предупредил его.

— Думаешь? — нерешительно спросил Малькольм.

— Я просто уверена в этом. — Джоселин встала. — Давай я потру тебе спину.

— Буду рад.

Джоселин принялась тереть мочалкой плечи и спину мужа, одновременно делая ему мыльный массаж. По мере продвижения вниз ее движения становились все более легкими и нежными.

— Эй! — воскликнул Малькольм, глядя вниз. — Посмотри, что ты с ним сделала.

— Надо скорее бежать в спальню, — ответила Джоселин, помогая мужу выбраться из ванной.

Малькольм схватил ее и крепко прижал к себе. Спустив трусики, она села к нему на колени, и они занялись любовью, похожие на играющих тюленей.

Они обедали, когда зазвонил телефон. Джоселин потянулась к трубке, уверенная, что получит очередное приглашение на вечеринку. Их как родственников Айвари часто приглашали на подобные мероприятия в качестве почетных гостей, что очень нравилось Малькольму.

— Это ты, моя голубка? — услышала она голос Фуада.

Лицо Джоселин просияло. Она очень любила Фуада и ценила его дружбу, особенно здесь, в мусульманской стране, где на женщину смотрели, как на существо второго сорта. Он уважал в ней не только женщину, но и хорошего инженера, чего нельзя было сказать о друзьях Малькольма.

— Ты давно вернулся? — спросила Джоселин. Когда они с Малькольмом приехали в Лалархейн, Фуад с семьей отправились в путешествие по Европе.

— Моя маленькая голубка, я прилетел в понедельник и мечтаю заключить тебя в свои объятия. Я хочу пригласить вас с Малькольмом завтра вечером к себе в гости.

— Чудесно, мы обязательно придем.

Дворец Фуада был построен из материалов явно европейского происхождения: темно-красные кирпичные стены, черепичная крыша, причудливые, украшенные орнаментом печные трубы, цветные стекла с геральдическим рисунком в окнах. Дворец входил в противоречие с окружавшим его ландшафтом. Интерьер был выдержан в эдвардианском стиле. Повсюду дорогие ковры с желто-розово-синим восточным узором. Они висели и лежали везде, превращая дворец в сказочные чертоги из арабских сказок.

Фуад вышел им навстречу и поклонился. Джоселин с трудом верила, что этот человек в затканном золотом халате и чалме — лучший друг Курта, так же, как в Лос-Анджелесе она не могла поверить, что одетый по-европейски мужчина есть не кто иной, как один из арабских принцев.

Жена Фуада расцеловала их, называя «шер ами», так как не знала ни слова по-английски. Принцесса просила называть ее просто Лилит. Она была одета в красивое платье по последней парижской моде, хотя за пределами дома носила национальную одежду. Маленькая и изящная, с большими, слегка выпуклыми глазами, она была похожа на девочку-подростка, сходство с которой ей давал и усыпанный бриллиантами бант в покрашенных хной волосах.