Всерьёз ли она это? Мишель улыбнулся. Неужели бабушка и впрямь считала, что он до сих пор не сделал Александре предложения исключительно из-за того, что она не его круга? А впрочем, пару месяцев назад он и сам считал бы точно так же и искренне удивился бы, если бы ему сказали, что однажды его угораздит влюбиться в простолюдинку…

– Я поверить не могу, что ты говоришь мне это, – по-прежнему с улыбкой сказал он. – Ты, которая не дала дяде Михаилу жениться на графине Лопухиной исключительно потому, что та была для него недостаточно богата!

– Твой дядя Михаил не грозился в противном случае бросить всё и уйти воевать! – весомо возразила генеральша и не думавшая скрывать своих намерений. – Так что, в данном случае я согласна на любой расклад, который удержит тебя здесь! А девушка эта, по правде говоря, мне искренне нравится. Она совсем не такая, как её мать. Милое, чудесное создание! Вы были бы отличной парой.

– Собственно, о ней я и хотел поговорить, – сказал Мишель.

Положа руку на сердце, это была единственная причина, по которой он явился к генеральше. Если бы не Саша, он уехал бы, не попрощавшись. Чтобы лишний раз не мучить ни себя, ни бабушку этими тяжёлыми сценами расставания – просто уехал бы, и всё.

Но сейчас он не мог. Нужно было кое о чём позаботиться для начала.

– Я хочу, чтобы ты забрала её к себе, – продолжил он, перехватив взгляд старой княгини. Та, как ни странно, не стала ни возмущаться, ни удивляться, ни рассуждать о полнейшей недопустимости этой просьбы. Она лишь уточнила:

– Сюда?

– Куда угодно, лишь бы подальше от Гордеева. И от Алексея, – подумав немного, добавил Мишель. – Они её погубят рано или поздно, не один – так второй. В твоих силах сделать так, чтобы этого не случилось.

– Ещё что-то? – коротко, как настоящая генеральша, спросила княгиня.

– Да. Практике её не мешай, в этом вся её жизнь.

– Хорошо.

– Если… – Мишель на секунду запнулся, потому что слова давались ему всё труднее и труднее, но всё же он пересилил себя. – Если она надумает выйти замуж – не препятствуй.

– Что?! – тут-то, конечно, генеральша возмущения своего не сдержала. – Миша! Да как же ты можешь?!

– Так будет лучше, – справедливо ответил Мишель, не поднимая взгляда. – В любом случае лучше, чем ждать меня. Я могу и не вернуться, в конце концов.

К тому же на примере некоторых барышень, всем нам давно известно, чего стоит девичья верность! Правда, Мишель отчего-то не сомневался, что Сашенька дождалась бы его и через год, и через два, и через десять лет дождалась бы.

Генеральша тяжко вздохнула и, сглотнув ком, подкативший к горлу, спросила сухо:

– Ещё что-то?

– Наверное, это всё. И… постарайся не обижать её, хорошо?

– Я, по-твоему, произвожу впечатление тирана и деспота? – хмыкнула Волконская, сделав вид, что оскорбилась. Мишель собрался было ответить, что это ещё очень мягко сказано, но, заметив бабушкину хитрую улыбку, промолчал и улыбнулся в ответ. Тогда та тяжело вздохнула и, распахнув объятия, дождалась, когда он обнимет её в ответ. Прижимаясь к груди внука, старая княгиня вновь вздохнула тяжело и прерывисто.

– Я сделаю всё, как ты скажешь, Мишенька, – прошептала она. – Я постараюсь сберечь её для тебя. Только, пожалуйста, возвращайся!

А Мишель с грустью думал о том, что, увы, не может дать ей такого обещания.

Кажется, он закончил со всеми своими делами здесь. С Кройтором и Дружининым они поговорили ещё вчера, Владислав Павлович полностью оправдал Адриана и снял с него все обвинения. И, несмотря на все протесты генеральши Волконской, хваткий румын был вновь назначен на должность главного управляющего отелями. Мишель хотел, чтобы в его отсутствие всё было так, как при матери, и нового управляющего искать не собирался. Юлии Николаевне это не понравилось бы.

Да ей многое не понравилось бы из того, что он уже сделал, но Мишель старался об этом не думать. «Была бы ты со мной, – мысленно говорил он ей. – Была бы ты здесь, отговорила бы меня от этого поступка… да мне и в голову не пришло бы ничего подобного, если бы ты была рядом!»

Но, увы, её не было. Он остался совсем один, потерянный в своих чувствах и не знающий, что делать с той горой проблем, которая навалилась на него в одночасье. Он был к этому не готов, пугающе не готов! Единственное, что он умел – это воевать, и в войне надеялся найти своё спасение.

Всё лучше, чем изо дня в день смотреть на довольную физиономию Гордеева, радующегося, что удалось так удачно всё провернуть и избежать наказания! Но он по-прежнему оставался его отцом, и это было то единственное, что сдерживало Мишеля от хладнокровного убийства.

От Алексея, признаться, его тоже тошнило. С ним и рядом находиться было тяжело, особенно когда дядюшка начинал хвастаться своими похождениями – Боже, как Мишель ото всего этого устал! Поэтому он был даже рад, что уезжает.

Почти. Кое-что всё-таки не давало ему покоя и ныло, болезненно ныло в груди, практически всю ночь. Мысли о ней сводили его с ума. Одного он не мог понять – как же так получилось? Как он умудрился влюбиться?! Это было нерационально и логическому объяснению не поддавалось, но, тем не менее, произошло, и произошло именно с ним.

Я убью её… Голос отца до сих пор звучал в его голове. И, я клянусь тебе, Миша, я постараюсь сделать так, чтобы она мучилась перед смертью!

Всякий раз Мишель содрогался от этих слов. Признаться, он хотел уехать, не попрощавшись, но Иван Кириллович невольно поспособствовал перемене столь малодушного решения. Правда, в итоге получилось ещё хуже, но Мишель был убеждён, что поступает правильно. Он столько раз был готов передумать, пока Игнат гнал лошадей в Марьину рощу, а когда Саша вышла на его короткий стук – он почти передумал. Одного взгляда её было достаточно, чтобы на секунду изменить его решение.

А потом угрозы Гордеева вновь напомнили о себе, тупой болью да в самое сердце. «Я убью её»…

– Ваше величество? – прошептала Сашенька, как обычно, завороженно глядя на него. Он едва ли не улыбнулся – право, ну что она так смотрит, будто он не обычный человек, а какое-то неземное создание? Впрочем, не до улыбок теперь.

– Можно войти? – довольно сухо поинтересовался он вместо приветствия. Саша спохватилась, отметив этот суровый тон, и отошла в сторонку, пропуская его в квартиру. На её счастье Василиса Фёдоровна ушла за покупками, и они могли поговорить наедине, не боясь быть услышанными.

Они остановились в коридоре, друг напротив друга, и только теперь Саша обратила внимание на его мундир. И без лишних слов всё поняла, побледнев так сильно, что это стало заметно даже в полумраке коридора.

– Вы… уезжаете? – сорвавшимся голосом спросила она, и столько в её голосе было тоски, что у Мишеля возникло непреодолимое желание отказаться от своей затеи сейчас же. И остаться с ней. Навсегда. И как там сказал Володя? – носить её на руках до конца дней, потому что именно этого она и заслуживает!

Но вместо этого он коротко кивнул и сказал:

– Я пришёл попрощаться.

Саша поднесла ладонь к губам, чувствуя, что ещё немного, и разрыдается в голос. Как же так? Почему он не сказал раньше? И… что теперь будет с ней? Она же и дня без него не проживет, неужели он не понимает, неужели не видит? И вовсе не из-за Гордеева даже, который убьёт её, как только она останется без своего защитника! Что ей Гордеев – её сердце остановится раньше, само, по вполне очевидным причинам: оно просто не захочет биться, если рядом не будет Мишеля! И как он может быть таким жестоким?

Всё-таки она не сдержалась, не хватило сил. Бросилась к нему на шею и, уткнувшись в его грудь, разрыдалась.

– Ваше величество, пожалуйста, не бросайте меня!

Мишель на секунду прикрыл глаза, испытывая острую потребность утешить её, обнять ласково и сказать хоть что-то, чтобы успокоить. Но вместо этого промолчал, приказывая себе быть сильным.