– Твоя мать ни за что на это не пойдёт.

– Никогда не поверю, что вы не смогли бы её убедить, если б захотели! – настаивала на своём Александра. Пару дней хорошего поведения, а потом, быть может, ей удастся сбежать? В том, что бежать в любом случае придётся, она уже ни секунды не сомневалась. А сделать это, когда ты одна, в разы проще, нежели когда ты денно и нощно находишься при матери, на виду у служанок и этого противного Георгия.

– С какой стати, скажи на милость, мне тебе помогать? – лениво изогнув бровь, полюбопытствовал Иван Кириллович.

– Я скажу, что вы меня ударили, – быстро нашлась Александра и продемонстрировала Гордееву рану на своей голове, приподняв волосы. Она не знала, насколько ужасно всё это выглядит, но пальцы вмиг стали липкими от крови, а это о чем-то да говорило.

– Мой тебе совет на будущее, девочка: прежде, чем шантажировать кого-то, для начала узнай, с кем имеешь дело. Ты скажешь, что я ударил тебя? А я скажу, что на тебя напала твоя обезумевшая пациентка, и тогда Алёна ни на шаг не подпустит тебя к больнице. Как тебе такой вариант?

– А ваш храбрый молодец Георгий так отчаянно защищал меня, что не пожалел своей личины ради сохранности моей жизни! – парировала Александра. – Прелестно, не так ли? Как думаете, поверит?

– Хорошо, – сдался Гордеев, которому, на самом деле, идея с её переездом понравилась сразу же, но он не привык соглашаться без уговоров. – Будем считать, что ты меня убедила. Но учти, Александра, малейшее отступление от нашего с тобой маленького плана, и ты очень пожалеешь, что вообще родилась на свет, – усмехнувшись, он протянул ей руку. – Идёт?

– Идёт, господин министр, но вот беда, я не пожимаю руки подлецам! – упрямо подняв подбородок, сказала Сашенька. – И угроз ваших я тоже не боюсь!

– Интересно, а не боится ли их твой обожаемый Сергей? Возможно, он так же храбр и смел, как ты, дорогая, но учти, что кое-кто обладает достаточной властью для того, чтобы положить конец его карьере вообще и их семейному делу в частности.

– Блеф, – с недоверием взглянув на Гордеева, сказала Александра, но по глазам поняла – о, нет, он говорил вполне серьёзно.

– Хочешь проверить? Милости прошу, – гостеприимно разведя руками, министр улыбнулся ей.

«Чёрт подери, зажали со всех сторон, ироды! – думала Александра, скрестив руки на груди и глядя за окно. Там проносились красивые пейзажи: густые леса и изумрудные поля, но она ничего этого не видела, полностью уйдя в себя и с головой погрузившись в размышления. – Я не нужна ему в их супружеском гнёздышке, он поэтому так легко согласился. Угрожать ему было, конечно, глупо, моих угроз он не испугался. Просто понял, что так будет лучше. Мы не будем видеться и, как следствие, не будем ссориться, и матушке станет спокойнее жить. Господи, а дальше-то что? Нужно что-то делать, нужно как-то пытаться выйти из этой дурацкой ситуации!»

Хуже всего, что Москва неминуемо приближалась, а выхода Саша по-прежнему не видела. Ну ничего, подумала она тогда. Потом что-нибудь обязательно решится! А сейчас нужно взять себя в руки.

Москва, в конце концов! Она же никогда прежде здесь не была! Почему бы не полюбоваться на город из окна дорогой и красивой кареты, пока имелась такая возможность? И, несмотря на то, что настроение у Сашеньки было безрадостным, любопытство всё-таки взяло верх.

– Я не сбегу, – предупредила она обеспокоившегося было Георгия, когда потянулась открыть окно, а затем выглянула наружу, с безграничным интересом оглядываясь по сторонам.

Иван Кириллович наблюдал за ней, спрятав улыбку. Он помнил свой первый приезд: и он вёл себя приблизительно так же искренне удивляясь и по-детски радуясь всему новому, потому её чувства он, как ни странно, понимал.

Сашенька вспомнила, как совсем недавно купчиха Захарова сказала забавную фразу: если не можешь никак повлиять на ситуацию – расслабься и наслаждайся происходящим! Глупо, конечно, но в данном случае Саша решила поступить именно так и хотя бы попробовать насладиться городскими красотами в полной мере.

Столица встречала её высокими многоэтажными домами, яркими вывесками магазинов и гостиниц, шумными вокзалами и привокзальными площадями, переполненными людьми, разномастными торговцами и красивыми экипажами, проносящимися мимо. В них сидели женщины, одетые до того прекрасно, что у Александры захватывало дух. Их городок, кажется, на несколько лет отставал от столичной моды! – она прежде не видела таких платьев и шляпок нигде, даже в матушкиных журналах. Ах, до чего красиво здесь было!

Правда, спёртый воздух всё равно пах конским навозом, но к нему всё чаще и чаще примешивались ароматы свежевыпеченных пирожков, которыми торговали прямо на улице, а ещё парфюмерии – это когда они поехали мимо известного дамского магазина, который обшивала сама Н.П. Ламанова, пользующаяся бешеной популярностью у московских модниц. Саша много слышала об этом месте, но никогда не мечтала увидеть собственными глазами.

– Господи, автомобиль! – вырвалось у неё восторженное. – Подумать только, настоящий! Я их раньше только на картинке видела!

Георгий с безнадёжным видом поглядел на Александру и покачал головой, а Иван Кириллович, пригладив усы, с некоторой долей гордости сказал:

– Мой сын любит такие вещи. У него целых два есть.

– Автомобиля? Что, серьёзно? А зачем два? – с детской непосредственностью спросила Александра, по такому случаю даже вернувшись обратно в карету.

– М-м… один чёрный, другой – белый? – засмеялся Иван Кириллович. – Откуда я знаю, зачем ему столько? Я никогда его об этом не спрашивал.

– Это же, наверное, целое состояние стоит, – озвучила свои мысли Александра, а потом вдруг вспомнила, с кем имеет дело, и уже молча укорила себя за глупость. И тут же увела разговор в другое русло: – А я думала, ему больше по вкусу война.

– Хм, – Иван Кириллович задумчиво пожевал губами, но распространятся на эту болезненную тему не стал и лишь добавил: – Видимо, и это тоже.

Александра послушно кивнула, приняв к сведению, и сразу же забыла об этом, вновь выглянув в окно. Георгий беспокойно зашевелился на сиденье рядом с ней, но Иван Кириллович почему-то был уверен – она теперь не сбежит. Ей некуда бежать, её загнали в угол, и она слишком умна, чтобы этого не понимать.

Смирилась? Вряд ли. Обязательно станет искать обходные пути, пытаться выкрутиться… И, если честно, Ивану Кирилловичу было жаль её. Не того противника она себе выбрала, бедняжка. Он-то, с его связями, деньгами и мудростью, всегда будет на шаг впереди. Но ничего, пусть помучается, она это заслужила. Вон как разукрасила Георгия!

«А впрочем, интересно будет за этим противостоянием понаблюдать», – подумал Иван Кириллович и, довольный собой, откинулся на мягкое сиденье кареты, с видом победителя.

«Рано радуешься, упырь, – думала Александра тем временем, заметив его ухмылку, – я тебе этого так просто не оставлю! Всё равно что-нибудь придумаю, вот увидишь, всё равно последнее слово останется за мной!»

Но, как и предрекал Иван Кириллович, он в очередной раз оказался на шаг впереди. При всём своём пессимистичном настрое, заранее уверенная в том, что от Гордеева добра не жди, Александра всё же никак не могла предположить, что он скажет ей, когда карета остановилась:

– Найди горничную, приведи себя в порядок и переоденься. В полдень у нас запланирован семейный обед, приглашены Катерина и Мишель с невестой. Только попробуй не прийти, и клянусь, я собственными руками задушу тебя, – подумав немного, он добавил: – Доченька!

«Вот он, мой бесславный конец», – подумала Александра, чувствуя, как ледяное отчаяние охватывает всю её, клеточка за клеточкой. Кажется, сердце перестало биться в тот момент, когда она услышала эти самые слова.

Нет ничего хуже, чем ссоры родителей – это вам любой ребёнок скажет. Мишелю было всего девять лет, когда отец впервые не пришёл ночевать. Он помнил, как переживала матушка, не спала всю ночь и места себе не находила, ведь Иван Кириллович не предупреждал, что задержится! А если что-то случилось? А если на него напали, когда он поздно возвращался домой? Он в последнее время так много работал, бедняжка!