Решительно поднявшись на ноги, Саша вытерла слёзы и, поправив причёску, направилась к выходу. Ей нужна была Элла, чтобы попрощаться, ибо она была убеждена, что ни секунды не останется более под крышей этого дома.

Но судьба в очередной раз распорядилась по-своему.

– Сашенька, а вот и ты! – как всегда улыбчивая и лучезарная Элла вышла навстречу и ласково взяла её за руки, увлекая за собой в залу. – Вот-вот объявят танцы, ты уже решила, с кем будешь танцевать? Ах, что это я, Сергей Константинович ведь наверняка пригласил тебя, я угадала?

Меньше всего на свете Саша хотела слышать об этом человеке сейчас, но как объяснить это Элле? Пожалуй, никак.

– Елизавета Борисовна, я…

– Саша, и как не стыдно! Я же просила без отчества и просто Лиза! Или Элла, как тебе больше нравится?

– Ох, простите, я… Хорошо. Так вот, Лиза, я хотела сказать вам, что… – собравшись с мыслями, Саша хотела под предлогом разыгравшейся мигрени поскорее уехать домой, но в эту самую минуту зазвучали первые аккорды вальса. Элла тихонько вскрикнула, счастливая и беззаботная, и захлопала в ладоши.

– Танцы, танцы, ну наконец-то! Нас сейчас непременно пригласят! – блеснув глазами, добавила она и обернулась к Сашеньке. – Так что ты хотела сказать, милая?

И как отказать этому очаровательному ребёнку? Как сказать, что она устала от этого ещё толком не начавшегося вечера? Как сказать, что ей в тягость каждая секунда в стенах этого особняка? Как? Элла ведь непременно обидится, расстроится, а разве можно расстраивать такую милую, добрую девушку? Тем не менее, Саша начала:

– Я хотела сказать, что я не могу…

– Лиза, дорогая, позвольте украсть у вас вашу подругу на один вальс, – до боли знакомый, родной голос, зазвучавший у Саши за спиной, заставил её замолчать, позабыв обо всём на свете. Она медленно обернулась и широко раскрытыми глазами уставилась на Мишеля Волконского, не иначе, сошедшего с ума. А тот, как ни в чём не бывало улыбнувшись, протянул ей руку. – Танец?

Да о каком танце речь?! Она и рядом с ним находиться не могла, без страха быть разоблачённой! Что говорить о столь безумной затее, как вальс? Ведь ему придётся обнимать её в течение всего танца, держать руку на её талии… Он, вообще-то, соображает, что делает?!

Саша собиралась сказать категорическое нет, при этом для верности ещё и покачав головой и топнув ножкой, дабы убедить Мишеля в немыслимости данного предложения! Но вместо этого она сделала то, чего делать ни в коем случае не стоило – посмотрела в его глаза… и пропала. И безо всяких слов, вложила свою ладошку в протянутую ладонь. Мишель вывел её в центр танцевальной залы, ничуть не смущаясь любопытных взглядов, обращённых к их паре. Он вообще казался на удивление спокойным, словно и не он недавно разговаривал с Савиновой в библиотеке тяжёлым, упавшим голосом. Сейчас он был обходительным и непринуждённым, и загадочно улыбался.

– Господи боже, на нас все смотрят! – прошептала Саша на выдохе, поняв, что они остались едва ли не единственной парой на паркете – остальные рассредоточились вдоль стен, оставив им место в центре.

– Пускай смотрят, – беспечно отозвался Мишель, не без удовольствия поймав на себе изумлённый взгляд Сергея Авдеева. А затем сделал нечто из ряда вон выходящее – обняв Сашеньку за талию, с силой подвинул к себе – настолько близко, насколько позволяли приличия. И может, немного ближе. Совсем чуть-чуть. Она сдавленно охнула, вынужденная обнять его за плечи, и Волконский с усмешкой сказал: – Не бойся, сестрёнка. Ничего не бойся, пока я с тобой.

И тогда они стали танцевать. Вальсировал он гораздо лучше, чем она, не имеющая особой практики нигде, кроме коротких вечеров у Софьи Владимировны на даче. Благо, её возможные ошибки Мишель исправлял и сглаживал ещё до того, как они становились заметными, за что ему от Саши отдельное спасибо. Она-то, бедняжка, не знала, куда себя деть, боясь оступиться или запутаться в юбках, и ведь самое страшное, что всё это на глазах у изумлённой публики! Ей так не хотелось выглядеть неотёсанной деревенщиной! Раз согласилась на танец с Волконским, следовало бы довести дело до конца, без малейших недочётов, дабы не радовать своих недоброжелателей. Таких, как Ксения Митрофанова, например. Вон как смотрит, прямо взглядом прожигает! Ох, Господи, что же теперь будет…?

Саша невольно прикусила губу, а затем поняла, что Мишель внимательно наблюдает за ней. И наблюдал всё это время. И смотрел только на неё – так, словно они и вовсе остались одни в зале у Караваевых, словно толпа красиво одетых гостей с вытянувшимися в изумлении лицами ничего не значила для него.

– Не бойся ты так, – прошептал он, в танце склонившись к её уху. – Всё хорошо. Я не дам тебя в обиду.

Если он думал, что от этих слов ей станет легче, то он ошибся. Сердце подпрыгнуло в груди и рухнуло куда-то вниз, Сашенька споткнулась, но он вновь подхватил её, не теряя темпа, так что никто ничего и не заметил. "Господи, когда закончится этот танец? – думала она. И тут же другое: – Господи, только бы он подольше не заканчивался…" Ощущать себя в объятиях Мишеля Волконского было прекрасно. Сумасшедшие, будоражащие кровь эмоции! И когда танец подошёл к концу, Сашеньке уже не хватало их. Вновь хотелось взять его руку и вернуть на свою талию, пускай хоть на мгновение, но ощутить его близость…

– Спасибо, – сказал Мишель тихонько.

– За что…? – пролепетала Сашенька срывающимся голосом.

– За танец, – улыбнувшись, он коротко поклонился на прощанье и ушёл, оставив её в одиночестве и смятении. Саша почувствовала, как подкашиваются ноги, и если б не подоспевший вовремя Антон Голицын – так упала бы прямо посреди залы.

– Александра Ивановна, моё почтение! Позвольте сказать, как чудесно вы сегодня выглядите! Просто сказочная принцесса! Ах, Саша, милая моя Сашенька, вы ведь не откажетесь со мной потанцевать?

"Мне срочно нужно присесть", – поняла Александра, а когда заметила, как наперерез уходящему Волконскому уверенно зашагал Сергей Авдеев, ей стало совсем худо.

– Антон Васильевич, в другой раз. Мне сейчас совсем не хочется танцев! – И это была чистая правда. А вон там, у стены, кажется, спрятался уютный диван! Скорее, скорее туда! Голицын, тактичностью не отличавшийся, разумеется, последовал за ней.

– Да вы же и не танцевали толком! Неужели единственный танец с нашим Мишелем вас так измотал?

Александра хмыкнула, заметив с неудовольствием, что Волконский и Авдеев остановились возле рояля, где не так давно стояла Ксения Митрофанова. Сама она, зелёная от злости, наблюдала за ними с другого конца залы, и за спиной у Саши одобрительно кивала Голицыну. Тот вздохнул и продолжил штурм:

– Быть может, шампанского, милая Сашенька? Как вы смотрите на то, чтобы выпить в хорошей компании?

Прошлая Сашина выпивка в хорошей компании закончилась тем, что наутро она проснулась в постели Волконского. О том, чем может закончиться следующая, она даже помыслить боялась. Но согласиться пришлось, шампанское – не виски. И от одного бокала хуже не станется, а ей сейчас как раз нужно отвлечься. Взгляд то и дело возвращался к Авдееву с Мишелем, и дорого бы она дала, чтобы знать, о чём же они говорят?

А говорили они вот о чём:

– Волконский, чёрт возьми, потрудись объяснить, что это было?!

– О чём это ты? – как ни в чём не бывало уточнил Мишель.

– Будто не понимаешь?! Об этом вашем танце, разумеется! Зачем ты пригласил её?!

– Авдеев, душа моя, кого хочу – того и приглашаю, твоё разрешение мне без надобности. И чего это ты, скажи на милость, так взъелся? Это был обычный вальс. Насколько я помню, никаких приличий я не переступал, хотя, не скрою, соблазн был, – тут Мишель демонстративно усмехнулся. – Сам знаешь, какая она, ну как тут устоять?

– Не смей! – прохрипел побледневший Сергей.

– Не мог бы ты конкретизировать?

– Ты знаешь, о чём я, – бледнея ещё больше, произнёс Авдеев. Сначала он был не на шутку рассержен, а теперь не на шутку перепуган.