По этому поводу полагалось с тоской воздохнуть, но она не смогла, очарованная небывалой красотой усадьбы, возвышающейся перед нею во всём своём великолепии.

Первый и второй этажи венчали две широкие веранды, нижняя с круглыми колоннами под потолок – верхняя открытая, без навеса. Третий этаж за счёт этого казался уже первых двух, но зато каждая из комнат наверху была оборудована собственным балконом. Чугунная узорчатая изгородь тонула в зарослях декоративного винограда, зазеленевшего каких-то пару дней назад, и зрелище это было до того чудесное, что у Сашеньки невольно перехватило дух.

Со второго этажа длинные изящные лозы тянулись вниз, где-то между ними мелькал белоснежный мрамор или белая с розовым кирпичная стена. По ним художественные заросли с обеих сторон спускались до резного козырька, служившего крышей для веранды. Его венчала немного жутковатая львиная голова, ощерившаяся в злобном рыке. Впрочем, поскольку и эта композиция была исполнена в неизменном белом мраморе, совсем уж отталкивающей она не казалась. Лозы винограда не раз пытались укрыть бдительное мраморное животное своими нежно-зелёными ветвями, но умелая рука садовника не давала им это сделать, то и дело выстригая особо настойчивые ветви.

Юлия Николаевна любила этого льва, для неё он символизировал эту каменную твердыню, сам Большой дом, и садовники, верно служащие своей госпоже, не давали фигуре скрыться под покровом зелёных зарослей.

Крыша усадьбы была выкрашена в нежно-голубой цвет и украшена причудливой инкрустацией, изображающей дивных птиц из старославянских сказок, а под ней, в прозрачных стеклянных дверях, занавешенных белым тюлем, стоял Фёдор Юрьевич и с некоторым недоумением смотрел на прибывших.

Собственно, в появлении каждого из них по отдельности не было бы ничего удивительного. Хозяин на то и хозяин, чтобы приезжать, когда ему вздумается, а Александру Фёдор часто звал на чай, когда в усадьбе, кроме слуг, никого не будет, памятуя о том, как полтора года назад она вылечила его любимую Машеньку. Сама Марья состояла при имении кухаркой, и тоже Александру исправно зазывала, обещая "показать Большой дом, пока хозяев нету", а заодно и накормить своим коронным блюдом – пирожками с черникой. Правда, до сих пор Александра вежливо отказывалась и на бесплатную экскурсию в княжеское имение не спешила, справедливо считая, что делать ей там нечего.

Тем удивительней казалось видеть её теперь, этим солнечным майским днём, на пороге Большого дома, да не одну, а в компании молодого князя! Фёдор Юрьевич подумал, что, часом, перегрелся, слишком много времени проведя под весенним солнцем, помогая горничной выбивать ковры и вывешивать их на заднем дворе сушиться.

Хозяин, и… она? Нет-нет, Сашенька Тихонова – замечательная девушка, скромная, вежливая, воспитанная и умная, и руки у неё золотые, но неужели молодой князь не знает, чья она дочь?! Наверняка не знает, раз позволяет себе разъезжать с ней на одной пролётке! Но… как бы поделикатнее ему намекнуть? И стоит ли вообще совать нос в чужие дела? Каждый слуга априори считал себя обязанным это сделать, но в данной ситуации Фёдор поостерегся. Должно быть, причиной тому стал суровый взгляд Мишеля, мельком брошенный на него.

Старый дворецкий от этого взгляда моментально ожил, точно расколдованный волшебным прикосновением, и спустился по ступеням вниз, чтобы встретить хозяина как подобает.

– Добрый день, добрый день! – гостеприимно восклицал он, низко поклонившись. – Саша, а ты откуда здесь?

У хозяина-то он ни о чём подобном спрашивать не стал, ибо князь Волконский не обязан перед ним отчитываться, так что ставка на Александру казалась беспроигрышной. Ей воспитание не позволит оставить без ответа вопрос пожилого человека, своего старого знакомого, Фёдора Юрьевича Потапова.

Но не тут-то было.

– Она со мной, – немного резковатый ответ Мишеля в одночасье пресёк на корню дальнейшие расспросы любопытного старика. Фёдор поспешно вытянулся в струнку, пробормотал какие-то извинения, целиком и полностью признавая неуместность собственного любопытства, и низко склонил голову, демонстрируя безграничную покорность, а также готовность выполнить любую волю хозяина.

Саша сначала растерялась, столкнувшись с необходимостью объяснений старому Фёдору своего внезапного появления, да ещё и в такой примечательной компании, но когда Мишель пришёл на помощь, растерялась ещё больше. Его слова прозвучали до того необычно, до того твёрдо, что никто не посмел и усомниться в данном факте. Фёдор Юрьевич, седовласый старик, аж по струнке встал перед молодым хозяином, точно солдат на плацу – вот до чего боялись и уважали в Большом доме молодого князя!

А она, Саша, видите ли, теперь "с ним". Излишне любопытный дворецкий ни за что не посмеет больше приставать с расспросами. Волконский словно взял её под своё крыло, и Александра упрямо не желала понимать одного – почему она испытывала по этому поводу такую необъяснимую и нескончаемую радость?!

– Прикажи запрячь карету, нам нужно вернуться в город, – велел Мишель дворецкому. Потом подумал немного и добавил: – И прикажи накрыть на стол, я зверски голоден, – он обернулся на Александру и спросил дружелюбно, безо всякой манерности: – Составишь мне компанию?

Ох…! От этого вопроса, от этого взгляда, и от тона, которым были произнесены эти самые простые слова, у Александры заныло под ложечкой. Нужно было сказать что-то скромно-вежливое или поблагодарить за приглашение, но её хватило лишь на то, чтобы кротко улыбнуться в ответ.

"Господи, какая же я идиотка! Спасибо, нужно было сказать спасибо! – принялась ругать себя она. – Когда ещё выпадет такая возможность – пообедать в Большом доме, да ещё и в такой примечательной компании! А я точно язык проглотила, ну не деревенщина ли?! Деревенщина и есть! Стыдно, Саша, стыдно! Где твои манеры? Что он о тебе подумает?"

Фёдор Юрьевич пообещал исполнить поручения в кратчайшие сроки и поспешно удалился, скрывшись за стеклянными дверями усадьбы. Мишель остановился возле них, дожидаясь Александру.

– Что ты? Не робей, заходи внутрь. Никто тебя здесь не обидит, – с мягкой улыбкой сказал он, наблюдая за её смятением. Саша окончательно расстроилась: выходит, все эмоции и впрямь были написаны у неё на лице? Как это стыдно! Опустив голову, она почувствовала, что краснеет, и еле слышно произнесла в своё оправдание:

– Я просто… впервые в жизни так близко к Большому дому. Никогда раньше здесь не была.

– Ну, так милости прошу, чего же ты ждёшь? – Мишель открыл перед ней дверь, во второй раз посчитав её достойной столь учтивого обращения, и вновь улыбнулся.

– Знаете, в этом что-то есть, – призналась она, с замиранием сердца проходя внутрь, сквозь стеклянные двери, занавешенные белым тюлем, с удушливой майской жары навстречу уютной прохладе каменного особняка. – Никогда бы не подумала, что однажды мне доведётся здесь побывать. Это так волнительно! И в то же время страшно.

– Не бойся, – с милой улыбкой сказал Мишель, заходя следом за ней. – Я же с тобой.

– О! – Александра невесело улыбнулась. – Если быть откровенной, именно это и пугает меня больше всего!

Хотела ли она это сказать, или же непроизвольно озвучила свои мысли, как оно обычно бывало, Саша ответить затруднялась. Правда, в следующую секунду она уже и думать забыла об этом, когда Мишель встал рядом с ней и как-то по-особенному серьёзно на неё посмотрел. Как будто его обидели эти слова, как будто он безмолвно говорил: "Жаль, что ты не изменила своего мнения обо мне!", но это наверняка всего лишь игра её воображения.

"Между нами всё равно пропасть, даже если бы не эта история со свадьбой наших родителей, всё равно он никогда не посмотрит на такую, как я!" – подумала Саша, продолжая медленно проваливаться в необъяснимое головокружительное небытие, под взглядом изумрудно-зелёных глаз.

Неизвестно, сколько продлилось бы это странное молчание, если бы не старая кухарка Марья, вышедшая из столовой с полотенцем через плечо, встречать дорогого хозяина.