Сегодня у него в программе было четыре города: Таллахасси, Тампа, Новый Орлеан и Даллас. Долететь до места, приземлиться, перебраться в лимузин и в сопровождении охраны на мотоциклах поехать на встречу со своими сторонниками. 15 минут рассказывать своим верным почитателям, что всё будет хорошо, одобрить военную подготовку частей, сбежать до того, как ему начнут задавать вопросы о грядущих выборах, снова забраться в лимузин, доехать в сопровождении мотоциклистов и полицейских машин, охрана перед машиной, охрана позади, охрана по бокам, воет сирена, едет он, повелитель всея мира, президент Америки. Не стой у него на пути!

Он должен ходить легко, говорить остроумно, на остановках шутить, это был победный тур, который должен был завершиться у финишной черты, но вместо финишной четы вокруг была одна паника. Они не могли отменить эту поездку, не могли изменить планы и закрыться в Белом доме, чтобы перегруппировать свои силы, чтобы что-нибудь придумать. Отмени они запланированное, и их противники решили бы, что они нервничают, а они ни в коем случае не должны были этого показывать.

Самолёт был забит людьми, в нём размещался весь штаб. Во время кризиса каждый хочет засветиться, урвать кусок славы, хочет, чтобы его идея была услышана и имя упомянуто в истории, рождающейся на глазах.

Предвыборной кампанией Скотта руководил Роджер Уоллес. Уоллес относился к политике так же, как Колин Пауэлл относился к войне. Должна быть большая военная мощь, чтобы противник был сокрушён. В политике роль военных сил выполняли деньги.

Уоллес стоял во главе штаба во время первой предвыборной кампании Скотта. В период проведения праймериз у них было в три раза больше денег, чем у их ближайших соперников. Казалось, они купили сам воздух.

Вторую кампанию Уоллес построил на той же тактике, это была даже не тактика и даже не стратегия, скорее, это было определённое мировосприятие: сила решает всё.

Для предвыборной кампании Скотта были собраны огромные деньги, действительно огромные, сумма превышала последний рекорд почти что вдвое. И, казалось, весь мир смирился, согласился с тем, что результаты выборов предрешены: и его сторонники республиканцы, и перепуганные демократы, и эксперты, и журналисты, и союзники, и противники.

Но Мёрфи удалось воспользоваться похоронами погибших в авиакатастрофе, а эта скотина Хаджопян, то ли еврей, то ли армянин, раздул из этого целую историю серии «Голосуешь за Скотта — голосуешь за деньги», изо всех сил подчёркивая, что такие огромные деньги — это плохо. А Мёрфи у него получилась ну прямо святой Джоанной, или святой Терезой Французской.

Ну, да какая теперь разница. Его собственная предвыборная кампания продвигалась вперёд на «Хаммерах», «Брэдли»[16] и «Абрамсах»[17] — в борьбе за президентское кресло именно эти марки Скотт предпочитал всем другим. Он ведь и сам умел управлять танком и ему нравилось, когда снаряды начинали рыть землю. Кода проводились фотосессии, он с настоящим удовольствием позировал именно в танке. Конечно, не в передовой машине, но он был готов к битве, и он бы стал стрелять, крушить, поджигать джунгли. Подумать только, и кто-то мог сказать, что он пошёл в гвардию, чтобы не попасть во Вьетнам. Может быть, стоило за эти четыре дня развязать новую войну? На этот бы раз он сам повёл бы войска в бой, как Наполеон или Вильгельм Завоеватель. И неизвестно, что бы сказали бы тогда.

Дьявол, уже пятница и они летят в Таллахасси, а в субботу ещё пять городов, а в воскресенье домой, показаться в церкви, сфотографироваться с семьёй и сходить на стадион, а в понедельник ещё пять городов, а потом уж и вторник наступит, и откроются избирательные участки. Сегодня, завтра, послезавтра и понедельник, и всё, всё, что у них осталось. А он уступил лидерство и если ничего не изменится, он проиграет.

— Мы победим, — решительный и мрачный голос Уоллеса прервал полёт фантазии Скотта. Голос напоминал голос Джорджа С. Скотта из Патона. Жаль, у Уоллеса не было в руках кнута, он бы здорово смотрелся сейчас, поигрывая им. «Помните битву за Арденнский выступ? Тогда противник предпринял отчаянную попытку прорваться сквозь наши ряды, но они только вклинились ещё глубже и были взяты в плен».

— Небо будет чистым и только потому, что следить за этим будем мы. На их контратаку мы ответим контратакой. У них меньше людей и меньше оружия. У нас всего больше. Вся сегодняшняя американская военная политика базируется на этом: у кого всего больше и кто этим пользуется, тот и выигрывает, это и есть залог победы.

Безусловно, Уоллес пёкся только о собственной выгоде. Чем больше денег вбухивалось в дело, тем больше денег оседало у него самого в карманах. Все молчали. Молчали не потому, что не знали, а потому, что не возражали. Каждый зарабатывает, как может, в этом нет ничего постыдного.

— Надо собрать все наши силы и нанести последний сокрушающий удар. Захватим всё эфирное время, покажем им, где раки зимуют, заставим их бояться нас и трепетать перед нами. Вперёд, к победе!

Тут в комнату, где проходило совещание, вошел старенький седенький человечек — это был министр иностранных дел Эдвард Хоаглэнд.

За той областью, где существуют вещи, о которых все знают, но никто не говорит, начинается область догадок и предположений, область, где хранится информация о том, что действительно имеет место быть, но доказать это нельзя никак. Это — результат кивков, красноречивых молчаний, недомолвок. И если когда-нибудь факты становятся общеизвестны, то ни одно из действующих лиц никогда не признается, что принимал в этом участие; такие сделки по природе своей закрытые, о них не говорят вслух, ведь очень часто за ними скрываются преступления.

Но если на земле лежит яблоко, значит, яблоня стоит рядом.

Официально история выглядит следующим образом. Газ Скотт, молодой, энергичный, тщеславный, прошёл в Сенат с первой же попытки. У него были связи, и он со своими идеями удачно попал в струю — в Америке наблюдался рост интереса к консерватизму — кроме этого, он умел убеждать, в особенности он умел убеждать людей с деньгами. И эти люди убедили его попробовать побороться за президентское кресло, пообещав помочь ему не только на словах. Скотт стал президентом и уже в роли президента принялся претворять в жизнь ту политику, в которую верили и эти люди с деньгами, и он сам.

Конечно же, на ответственные посты он стал назначать тех, с кем ему было по пути, например Эдварда Хоаглэнда. Да, у него не было никакого официального опыта работы в сфере международных отношений, но он был нефтяным магнатом и был знаком со многими воротилами, в особенности в странах, где было много нефти.

Но официально история выглядит чуть иначе, хотя основные лица и события остались прежними.

Эдвард Хоаглэнд — глава огромной нефтяной индустрии, его семь компаний часто называют сестрами, и вот он и его коллеги и партнёры по нефтяному бизнесу, знакомые из области энергоснабжения, химической, топливной, фармацевтической промышленности, из сфер теле- и радиокоммуникаций, из лёгкой промышленности решили, что им нужен свой президент. Это решение не было нигде официально зафиксировано, между ними не было даже конкретного разговора об этом, однако решение было принято.

Скотт был не самым удачным кандидатом. Внимательно изучив его досье, они обнаружили, что многое там сильно утрированно, а многое и просто неправда. Скотт был не очень грамотен, например, он мог сказать «носок» вместо «носков», или сказать «мы», когда он имел ввиду «их». И всё же он был на голову выше других претендентов. Он не пытался делать вид, что его очень волнует сельское хозяйство или радоваться находке археологов в Южной Америке. Он очень свободно держался, он излучал энергию, и он не тушевался перед объективами телекамер.

Скотт ли пришёл первым к Хоаглэнду, Хоаглэнд ли его первым заметил, уже не важно.

Важно, что как только Хоаглэнд одобрил его, открылись шлюзы и деньги потекли рекой.