— Ты мудак?

— Кол, возьми себя в руки!

— Я отвечу за свои слова. Ты где живёшь?

— Ты прекрасно знаешь, где я живу. 33148, Западный проезд.

— Ты живёшь рядом с этим грёбаным Паоло! — теперь уже Кол орал постоянно и голоса не снижал. Каждое слово острым дротиком вонзалось в Варда. — Ты живёшь рядом с ядерным заводом! Утром его взорвали террористы! Сегодня они обломались, но завтра придёт Мёрфи, и они вернутся. И в следующий раз завод взлетит ко всем чертям! И тебя, и твою жену, и твоих детей, всех вас поджарят! Дошло, наконец?! Тебя зажарят как курицу на вертеле! Запекут и сожгут. От тебя ничего не останется! Ни рожек, ни ножек! А ты ещё что-то про членов комиссии несёшь… Мудак!

— Кол, я понимаю, ты расстроен.

— Я расстроен? Я тебе скажу, что меня расстроило, я собираюсь вложить деньги в раскрутку предприятия по продаже подержанных машин в Гайавате…

— Фирма не в Гайавате, она почти что в Седар Рэпидсе.

Но Колу было всё равно.

— …когда этот городишко в любую секунду могут взорвать! Какие-нибудь психи возьмут и взорвут автомобиль прямо в центре! Мои деньги пропадут! И всё почему? Потому что идиот, которому я собираюсь одолжить деньги, настолько туп, что отказывается спасать себя и свою семью!

— Кол, ну зачем же так! Ведь можно…

— Нельзя, — отрезал Кол и бросил трубку.

Вард почувствовал, что его сердце забилось часто-часто. Он начал задыхаться и почувствовал во рту горечь, печёнка пошаливала, ему захотелось выплюнуть эту тошнотворную жёлтую слизь. Если Кол передумает, его предприятию конец, всё будет кончено. А всё так хорошо шло, он был уверен, что всё будет просто превосходно. Ведь… а, черт подери, это же Кол посоветовал ему купить 4 «Мерседеса», один «Порш» и этот дурацкий «Ламборджини», у которого пробег всего 28 тысяч миль, и арендовать землю! Это Кол посоветовал ему арендовать участок, он сказал, что так дело у него пойдёт быстрее, и он сможет быстро отдать им долг, и тогда уже все деньги пойдут ему самому, а с этим «Ламборджини» Кол сказал, что упускать такой шанс — глупость. Он просто летел на равнинах с этим «Дьяволом V-12», и он смог купить его всего за $62 500. Да покупатели в очередь выстроятся! Ужасно. А он же ещё и за парковку должен заплатить, и за новые номера, которые будут как раз готовы к первому дню. Первый день — это день подписания договора о займе, ведь даже если ему не дадут кредита, он всё равно должен расплатиться и за знаки, и за парковку, и за машины.

Интересно, у него просто аритмия? Или уже сердечный приступ?

Я позвонил своему адвокату. Гарри Дж. Хокни не было на месте. Я оставил ему сообщение, но номера, по которому он может меня найти, не продиктовал.

Ниоб позвонила Джеку. Он обрадовался, услышав, что она в безопасности и сказал, что только об этом и думал последние несколько дней. Ниоб сказала, что им надо поговорить, и как можно быстрее.

Сьюзи и Инга в один голос заявили, что когда мужчина решает расстаться с женщиной, он ведёт её в какой-нибудь фешенебельный ресторан, там она не посмеет закатить сцену. Я никогда ни с кем не порывал, не знал никого, кто бы порывал, и думал, что Сьюзи с Ингой почерпнули эту идею из какого-нибудь кино или телешоу. Зачем тратить столько денег на еду, если знаешь, что она никому не принесет радости? Но они настаивали, что Ниоб должна поступить именно так. И она назначила Джеку встречу в фешенебельном месте прямо рядом с Госдепартаментом, куда Джек как раз собирался — там должна была состояться какая-то очень важная встреча, на которой ожидалось громкое заявление.

Она повесила трубку и поцеловала меня, словно бы говоря: «Не волнуйся, я сдержу слово».

Мы стали обсуждать, что каждый из нас будет делать.

— Мне лучше идти одной. Мне так свободнее. Если пойдёт кто-нибудь из вас, я буду постоянно думать, волноваться и поглядывать на вас, а мне надо сосредоточиться на Джеке.

Но мы не хотели отпускать её одну. Вслух мы говорили, что беспокоимся, но на самом деле, я думаю, что у каждого из нас были свои собственные соображения.

— Вполне очевидно, — сказала Ниоб, — что Дэвид пойти не может, потому что как только Джек увидит его, он взорвётся. Если он объявит, что Дэвид — террорист, то вполне вероятно, он сможет продержать его всю жизнь в каком-нибудь богом забытом местечке, и адвоката своего тот не увидит ни за что и никогда, и в этом уединённом месте он устроит настоящую расправу, которая потешит его душу, и которую он, может быть, даже сфотографирует, чтобы иногда предаваться приятным воспоминаниям. А может быть, он просто убьёт меня.

Я согласился с тем, что лучше мне подождать её где-нибудь снаружи. Так отпала Сьюзи, потому что она хотела быть там, где буду я.

Но мы категорически не хотели, чтобы она шла одна. В итоге мы решили, что Ниоб сначала пойдёт одна, а минут через десять войдёт Инга, усядется за дальний столик, и если что-то пойдёт не так, позвонит нам или в 911.

Ниоб была вынуждена согласиться.

Они с Джеком решили пойти в ресторан «Пуччини». Я нашёл его на карте, и поскольку хорошо представлял себе местность, решил, что мы будем ждать их за углом. Но прежде, чем я выйду на улицу, мне снова надо было изменить внешность. На это раз я обрился наголо и приклеил усы.

Джек пришёл в «Пуччини» первым. Было уже больше трёх, слишком поздно для ланча по вашингтонским стандартам, и в ресторане почти никого не было. Он выбрал маленький романтичный столик в углу.

Его переполняла радость, и он решил заказать бутылку шампанского. Впрочем, сначала он посмотрел на вина, но они стоили просто астрономически дорого.

Он только что прилетел из Нью-Йорка, чтобы доложить главе Госдепартамента, как идёт расследование обстоятельств взрыва статуи Свободы. Госсекретарь собрал пресс-конференцию и назначил Джека главой группы, которая займётся расследованием этого инцидента.

Это был изумительный политический ход. Назначить человека, который сам совершил этот полный патриотизма, полный возвышенности акт, главой расследования, было подобно закладке камня в основание часовни. Эд Хоаглэнд оседлал своего любимого конька. К тому же это удовлетворяло и желания самого Джека Моргана, ведь он становился публичным человеком. Тот, которому доверили настолько важное дело, преодолеет и ещё одну ступеньку, ступеньку в Белый дом, где станет своим человеком, который всегда поможет в трудной ситуации.

Ниоб была жива и здорова и, как оказалось, очень хочет снова увидеть его.

— Вот это, пожалуйста, — он выбрал бутылку хорошего французского шампанского с очень милым названием «Veuve Clicquot La Grand Dame». Стоило оно $648. Это был расточительный, возвышенный жест.

Негромко звучала «Богема» Пуччини.

Эх, как бы он хотел подольше насладиться своей минутой славы! Насладиться вместе с Ниоб! Но надо обустраивать новое рабочее место, надо бегать, надо проследить, чтобы все отделы и управления заработали как надо, пока этого не сделал кто-нибудь другой. Да, он не позволит никому завести дело так далеко, чтобы его уже было не повернуть на верный путь. Он не выпустит вожжей из рук.

Он был неимоверно рад, что Ниоб жива и здорова, и что она снова свободна. Он испытывал к ней… он испытывал к ней самые возвышенные чувства.

В их жизни должны произойти перемены.

Он проконтролирует, чтобы после этой операции она ушла из разведки. Будет сидеть дома и… ладно, даже дети пусть будут. Только больше никакой службы. Вы когда-нибудь видели, чтобы жена президента работала? Или жёны вице-президентов? Или жёны прочих высокопоставленных чиновников? Это часть режима, конечно же, негласная, но обязательная к исполнению. Муж правит, защищает порядок. Жена сидит дома, а вовсе не работает ни в Конгрессе, ни в Белом доме. И муж у неё не ходит в кухонном переднике и не разыгрывает из себя Первую Леди мужского пола, а именно так Джек и его окружение именовали мужа Мёрфи.