После первых успехов он переоборудовал хирургическое отделение госпиталя в своего рода месмерическую фабрику. Поскольку сам процесс месмеризации он находил очень утомительным и требующим времени, то переложил эту сторону дела на тренированных местных ассистентов, сэкономив тем самым энергию для операций. В следующем году госпиталь произвел неимоверное количество операций — более трех тысяч, и что не менее важно, замечает Эсдейл, послеоперационная смертность упала с пятидесяти процентов (это более-менее нормально для того времени и таких серьезных операций) до пяти! Он объясняет это тем, что месмерист, мол, посылает пациенту жизненную энергию, а эта энергия, в свою очередь, мобилизует естественные целительные ресурсы тела. Более вероятно, сокращение смертности произошло благодаря снижению постоперационных травм у его пациентов, которые в первый раз подверглись настоящему обезболиванию.
Эсдейл также посвятил часть времени и энергии распространению новой веры. Наряду с использованием индийских газет и журналов для публикации своих успехов, он написал ряд брошюр и книг. Его работа возбудила подозрения у снобистской англо-индийской медицинской общественности, которая думала, что месмеризм слишком попахивает местной медициной. Он был даже обвинен в подкупе местных пациентов: «Вы же знаете, чего только не сделают бенгальцы за пару пенни!» — сказал корреспондент газеты «Инглишмэн энд милитари хроники» за 29 мая 1846 года. Другие предполагали, что пациенты были обманщиками или истериками, подверженными спонтанной анестезии. В ответах Эсдейла на критику не скрывалось раздражение: «Страдающее человечество не может позволить себе дожидаться медленного вразумления болезненной вялости и здоровой безразличности». Он просил потом губернатора, сэра Герберта Мэддока, собрать комиссию для оценки его работы.
Комиссия оценила его успех в семьдесят процентов, наблюдая его работу с десятью пациентами. Они подтвердили, что во всех этих случаях имел место настоящий транс (Эсдейл применил несколько актерских приемов для проверки транса), однако эксперты были обеспокоены случаями, когда пациент немного корчился, словно от боли. Эсдейл отмахнулся, назвав эти движения инстинктивными, однако комиссия потребовала еще и других проверок: будет ли это работать, к примеру, на европейцах так же хорошо, как на низших формах жизни? На самом ли деле так низка постоперационная смертность, как утверждает Эсдейл? Не сделает ли эта месмеризация пациента подверженным нервным заболеваниям? По-видимому, их нерешительность была подсказана, кроме всего прочего, сомнительной репутацией месмеризма вообще, однако они подняли некоторые тревожные вопросы. Например, Эсдейлу приходилось очень долго месмеризовать некоторых пациентов, — в ряде случаев он должен был их «разогревать» по несколько дней — явно неприемлемая процедура в их критической ситуации. Однако Мэддок отверг их сомнения и приказал устроить месмерический госпиталь в Калькутте в декабре 1846 года. Эсдейла призвали туда, чтобы опробовать медицинские и хирургические преимущества месмеризма, выяснить, имеют ли значение расовые и классовые различия, и отчитаться в своих открытиях.
Наряду с продолжением своей хирургической работы Эсдейл начал затем применять гипнотерапию при лечении целого диапазона заболеваний — от глухоты до эпилепсии и от ревматизма до невралгии — и даже лечить некоторые явно психические расстройства. Он намеренно проводил политику открытых дверей, наверное, чтобы нести слово в массы: каждый мог придти с улицы и засвидетельствовать, что происходит в его кабинете. Его хирургические успехи продолжались, но всякое дальнейшее расширение практики рассматривалось с подозрением; потом оказалось, что невозможно достаточно много экспериментировать с различными расами и классами, потому что ни один индиец из высших каст, равно как ни один англичанин не готов был переступить порог госпиталя, набитого местными индийцами. Но нескольких европейцев ему удалось вылечить здесь и в других больницах, в которых под его влиянием врачи стали перенимать подобную практику.
Месмерический госпиталь закрылся в 1848 году, главным образом потому, что новый губернатор, лорд Далхаузи, продвинул Эсдейла по служебной лестнице за пределы клинической практики — дипломатичный способ избавить общество от этого ренегата. Грязное крыло другой больницы было отведено под месмеризм, но вскоре пришло в упадок — вследствие завоза в Индию из Европы химических анестезирующих средств, а также из-за продолжающихся сомнений белых относительно тесного сотрудничества между ними и местными, которого требовал месмеризм. Эсдейл занял почетный пост суперинтенданта этого уменьшенного месмерического госпиталя, пока не вернулся назад в Шотландию в 1851 году.
В середине 1850-х годов наступил закат месмеризма, и не столько потому, что консерваторы выиграли войну, но скорее вследствие новых открытий в области хирургической анестезии, которая в этом отношении покончила с необходимостью месмеризма. Ибо раньше это был самый большой дар, который месмеризм мог предложить, — нечувствительность во время хирургической процедуры, и до введения эфира в 1846 и хлороформа в 1847 году буквально сотни безболезненных операций производились в Европе и Индии. Любопытно, что анестезирующие свойства некоторых веществ, например окиси азота, были уже известны какое-то время, но применялись с заметной неохотой. Кроме трудностей с нахождением нужной дозы в то время было далеко не ясно, что нечувствительность есть желаемое состояние. Такое состояние близко к смерти; нечто похожее случается при принятии слишком большого количества алкоголя или опиума; медикам казалось, что оно в корне подрывает свободную волю человека; это могло бы, например, сделать женщину доступной сексуальным прихотям недобросовестного врача.
Пока врачи колебались, другие месмеристы — и не только Эсдейл — производили поразительные вещи. Я уже говорил об ампутации ноги Джеймса Уомбелла, которая была хорошо освещена в одной из книг Эллиотсона. Многие представители медицинской профессии, однако, предположили, что Уомбелл притворялся, — что он находился, дескать, в сознании во время операции, но, будучи в сговоре с хирургом и месмеристом, делал вид, что спит. Месмеристы просто не могли противостоять этой тупой враждебности. В качестве доказательства участия Уомбелла в сговоре указывали на факт, что другая его нога не дергалась автоматически во время ампутации; когда же подобной ампутации двумя годами позже подвергалась женщина и ее вторая нога при этом дергалась, это было принято за признак того, что она все еще чувствует боль! В 1850 году выдающийся физиолог Маршалл Холл поведал Королевскому медицинскому и хирургическому обществу, что Уомбелл наконец признался в своем обмане. Уомбелл это яростно опроверг. Когда от Холла потребовали свидетельств, он сказал, что слышал это от человека, которому доверяет; этот же человек, в свою очередь, — что получил сведения от безукоризненного источника. И этому слуху предпочитали верить больше, чем опровержению Уомбелла.
К 1848 году Реверенд Джордж Сэндби смог насчитать больше трехсот безболезненных хирургических операций, проведенных под гипнозом только в одной Британии — и все-таки профессора медицины отказывались считать этот метод подлинным. В 1850-х годах Королевская коллегия врачей сообщила о публичной ампутации пораженной гангреной конечности под гипнозом. Они и к этому случаю отнеслись с недоверием. «Ланцет» заключил, что пациент был обманщиком, натренированным терпеть боль. Другой обозреватель решил, что этот «закоренелый мошенник» был нанят хирургами за высокую плату. В заметке в «Zoist» Эллиотсона, адресованной Хирургическому совету, сказано: вы должны стыдиться «вашей фанатичной, глупой и жестокой оппозиции непреложному и значительнейшему из фактов. Как долго вы еще собираетесь отказывать несчастному пациенту обходиться без боли от ваших инструментов?» В самом деле, оглядываясь назад, очень трудно понять такое сопротивление хирургов. Был лишь один эффективный способ проведения полной анестезии, чтобы останавливать у пациентов ощущение зачастую невыносимой боли, — и они ничего не сделали.
