Сам я не очень-то хороший объект для гипноза, однако в легкий транс вхожу без проблем, и мое самое главное субъективное впечатление об этом состоянии — полная двусмысленность переживаний. С одной стороны, есть уверенность, что стоит вам захотеть, и можно будет не поддаваться никаким внушениям гипнотизера, ибо вы ясно понимаете, как и каким образом он заставляет вас что-то делать, с другой стороны, в голове вертится мысль: «Пожалуй, нет ничего плохого в том, чтобы следовать его указаниям, хотя бы ради успеха эксперимента». Следовательно, вы постоянно сомневаетесь: «Попробовать или нет?» И так происходит на протяжении всего сеанса. Умные врачи используют данное состояние легкого замешательства, которое мы могли бы называть «параллельным сознанием», чтобы заронить в подсознание могущественные терапевтические идеи, ибо сомнения поглощают все внимание нашего сознания. В другом контексте (в связи со спиритическим сеансом) прекрасно описал это ощущение ирландский поэт У. Б. Йетс. Он обнаружил, что его руки и плечи начали подергиваться: «Я мог бы запросто остановить это, — писал он позднее, — но я никогда не сталкивался с подобным явлением, и мне стало любопытно».

Внешне поведение человека под гипнозом может и не отличаться от такового в его обычном состоянии. Однако внутри происходят интересные вещи. Наиболее типичными переживаниями являются следующие: наступает расслабление; внимание отвлекается от происходящего вовне в пользу внутреннего мира; преобладает ощущение, что психические процессы каким-то образом расширились, несмотря на сужение сознания; появляется некоторое безразличие (снижение ассоциативной деятельности), ведущее к живой заинтересованности идеями, в особенности теми, которые подкидывает гипнолог; обнаруживается сравнительная неподвижность и фиксация на отдельных чувственных переживаниях (например, на ритме голоса гипнотизера, который может восприниматься независимо от личности последнего); происходит искажение восприятия времени и частичная потеря памяти, когда полчаса проходят, как пять секунд; пассивный поток переживаний похож на сон; появляется алогичность восприятия («логика транса»), при которой аномальные ситуации воспринимаются как должное. Если спросить находящегося в глубоком трансе субъекта, о чем он думает, то ответом, скорее всего, будет: «Ни о чем». Но на самом деле он — весь внимание: слушает и ждет дальнейших внушений от гипнотизера.

Американский гипнотерапевт Милтон Эриксон считал, что если кого-то не удается загипнотизировать, то лишь по вине гипнотизера. Любой человек поддается гипнозу. Кто может противиться заразительному энтузиазму толпы? Кого не приводят в волнение военные марши? Попробуйте во время просмотра по телевизору захватывающего триллера не напрячься и не сползти при этом на краешек стула. Нам нравится быть конформистами, нравится, когда другие нас принимают. Мы не любим внутренних и внешних конфликтов. Пресс конформизма и делает нас восприимчивыми. Некоторые исследователи определяют гипноз как состояние повышенной внушаемости. Пусть это и не совсем адекватное и полное определение, но частица истины в нем есть: повышенная внушаемость — это необходимейший компонент восприимчивости к гипнозу (гипнабельности). А поскольку мы все обладаем какой-то внушаемостью, следовательно, любого из нас можно загипнотизировать.

Разумеется, все мы восприимчивы не в одинаковой степени. Во введении говорилось, что имеется три ключевых компонента гипноза: восприятие (или сфокусированная внимательность), диссоциация и внушаемость. У высокогипнабельных людей все три параметра находятся на высоком уровне. Наиболее интересен первый из них — восприятие или способность погружаться (образно — входить) в поставленную задачу. Он означает, — и это очень важно, — что люди с высокой гипнабельностью умеют контролировать свое внимание. Привести в легкий транс можно всех, однако в десяти процентах случаев потребуется столько попыток, что достижение эффекта не оправдает потраченных усилий, и поэтому, с практической точки зрения, можно сказать, что десять процентов населения не подвержены гипнозу. Около тридцати процентов населения без труда достигают легкого транса, примерно тридцати пяти процентам доступен умеренно выраженный транс, и оставшиеся двадцать пять процентов могут войти в состояние глубокого транса (хотя некоторые специалисты понижают эту цифру всего лишь до пяти процентов).

Ученые используют «шкалы внушаемости» в психологических тестах, состоящих из множества вопросов, предназначенных для оценки гипнабельности человека как по объективным, так и по субъективным критериям. Я знаю восемнадцать таких шкал (Стэнфордская шкала гипнотической восприимчивости, шкала гипнотической восприимчивости Гарвардской группы и другие) и не собираюсь рассматривать все «за» и «против» каждой из них, замечу только, что главная выгода от них — некоторая стабильность психологических экспериментов по гипнозу. То есть можно составлять группы из испытуемых с равной внушаемостью по какой-то одной шкале, готовить контрольные группы с более высокими и более низкими показателями и так далее.

Если гипнотизер применяет всего одну единственную технику введения, то в некоторых случаях его может постичь неудача, ибо одна и та же методика может не подойти всем без исключения людям. Поэтому гипнотизер обязан быть гибким. Даже сопротивляющиеся пациенты, на которых провалились все другие методики, обычно отступают перед сбивающей с толку техникой, где в быстром темпе даются внушения относительно разных частей тела, чувствующих тяжесть или легкость. Я кратко коснусь других способов преодоления сопротивления в другой главе, когда буду говорить о Милтоне Эриксоне, потому что это было его особым даром.

Часто говорят, что по сравнению со взрослыми дети от семи до четырнадцати лет более восприимчивы к гипнозу, а самый пик приходится на возраст девяти — десяти лет. Возможно, есть доля истины и в современном представлении о том, что люди с сильно развитой фантазией, способные полностью погрузиться в книгу, фильм или собственную иллюзию, игравшие в детстве в игры, требующие воображения, более восприимчивы к гипнозу, чем все остальные. Для гипноза необходимо отстранение от действительности, а склонным к фантазии людям сделать это проще: они легко выделяют часть себя в воображаемую зону, в то время как внешний мир становится для них менее реальным.

Достаточно примечательно обстоятельство, что, оказывается, трудно загипнотизировать невменяемых людей. Чем лучше может сконцентрироваться человек на отдельном сенсорном возбудителе (например, голосе гипнотизера) и не отвлекаться, тем легче его ввести в гипноз. Пожалуй, именно это и объясняет, почему душевнобольные с трудом поддаются гипнозу. Однако не беспокойтесь: если вы — трудный для использования гипноза объект, это еще не значит, что вы сумасшедший!

Гипноз, по-видимому, нельзя назвать однородным феноменом; возможно, он представляет собой комбинацию целого ряда характеристик, включающих в себя способность фантазировать и входить в роль, каждая из которых делает человека более восприимчивым. И если он так сложен по своей природе, то искать простую зависимость между восприимчивостью и типом личности глупо. В викторианские времена считалось, что женщин легче загипнотизировать, чем мужчин. Но современные тесты не подтвердили это открытие; оно возникло на основании предрассудка девятнадцатого века, будто бы женщины являются слабым полом, а для гипноза необходимо подавление воли.

Противоречит фактам и популярное воззрение, что вы, должно быть, глупы, раз поддаетесь гипнозу. Напротив, гипнабельность напрямую зависит от интеллекта или, по крайней мере, от способности к концентрации. На этой идее основан комический эффект фильма «Эббот и Костелло встречаются с убийцей, Борисом Карловым» (1949). Костелло подозревается в убийствах людей в отеле, где он работает коридорным. Мистик Карлов пытается его загипнотизировать, но Костелло, увы, слишком глуп, чтобы поддаться гипнозу. На самом деле существует параметр поважнее интеллекта — это самооценка человека: людей с низкой самооценкой труднее загипнотизировать предположительно потому, что они либо больше опасаются за себя, либо менее заинтересованы в самоисследовании, либо не хотят, чтобы их изучали.