Одно то известно, что весь сей сеновный мпр до последней своей черты, от виноградной лозы до самой крапивы, от нитки до ремня, бытпе свое получает от вышнего: «Отвращу тебе лицо, возмятутся…» Всякая видимость есть образ, а каждый образ есть плоть, сень, идол и нпчто. «Пошлешь дух твой, п созпждутся…» Вгляните на непроходимую чащу левптскпх обрядов, колпкий вздор, однако, вся спя земленность, со всем хворостьем сгорев, в начало течет: «Сколь чудно имя твое по всей земле».

Спе все делает нашедшпй дух от вышнего, зная, что всякое дыхание и тварь ему служит: «Учпненпем твоим пребывает день, как всяческая работа тебе».

Одпн всесильный дух улавливает великого кита сего, п он‑то вопрошает Иова: «Извлечешь ли змия удкою?..» Или: «Вденешь кольцо в ноздри его? Шилом же повертишь ли уста его? Возложишь ли на него руку, господи?»

Он одпн спм змием, как дитя воробьем, играет: «Или свяжешь его, как воробья детищу?» Одну свою руку он один налагает на него, «в разуме руку своею наставпл я»; «дух твой благпй наставит меня…». «Дух все испытывает, и глубины, божип».

Сне‑то покрывало п мрак стены отводит читателей от Библии, лишая нас вкуса, да не слышим говорящего к нам сквозь бурю и облако бога и не можем сказать: «Пройду в место селения дивного даже до дому божиего… войду к жертвеннику божию…» Кроме прочппх, один Соломон для созпдания стены сей сколько натаскал материалов: спя была вещь корысти, которую принял царь Соломон на созидание храма господнего, п дому царевому, и стене иерусалимской, и все внутри Давпра покрыл златом (3–я Царств, гл. 6).

Но кто силен, да воссияет красота дому сему божию, отделить корысти, будто завесу храма отдернуть, войти внутрь Давпра (давпр — значпт «слово») и ввести в самые междорамья? Дух–утешптель управляет сплу Бпб- лнп, вдевает кольцо в ноздрп ее, находясь п сам вечным, и дает слово благовествующпм: «Царь спл возлюбленного радп красоты дому разделит корысти…» А без него все темное, невидимое и неустроенное, пока найдет дух… Тогда все возвращается к безначальному концу, как к кольцу, и к безначальному началу: «Вначале сотворпл бог небо и землю…» «Вначале было слово…» Сей многоразличный плетень образов п фигуральные узлы именуются в Библии знамения п чудеса: «Послал Мойсея и раба своего…» «Помяните чудеса его…» «Просите — и дастся вам».

«Сей род знамения ищет…» «Знаменплся на нас свет…» Разуметь таящуюся в знамениях и чудесах силу слова божия есть дело пророков, то есть видящих, глазастых, прозорлпвцев. «Знамений наших не впдел, нет к тому пророка…» Пророкп то прорицают, что прозп- рают… Провидят в тени сущего. Все то не будущее, чего не будет; все то не будет, что тень; все то тень, что гпбнет. То одно есть будущее, что всегда пребудет: «Воззрев очами своими, видят человека, стоящего перед нпм» (Ипсус Навин, гл. 5), то есть вечно пребывающего и пребудущего. Вот как онп пророчат будущее. Послушаем Давида: «Помянул лета вечные и поучился».

Конечно, творениями помышляемая прпсносущая сила его п божество уразумевается. Рассуждал, без сомнения, он чудеса, образы п фигуры божий, как сам там же сплошь говорит: «Ночью сердцем моим размышлял и испытывал дух мой» (Псалтырь, 16).

Мне кажется, Давид между прочими знамениями размышлял и о фигуре колес, о которых там же поминает: «Глас грома твоего в колесе». Кроме того, лето и год — то же; год и круг — то же; круг п кольцо — то же. Проще ж теперь позвольте мне пересказать его слова хоть так: «Помыслил…» Вспомнил я колеса бесконечные и доразу- мелся, что спя фигура напоминает о безлетном вечного присносущпп. Круг лета по–рпмскп — annus, а кольцо — annulus. «Взыщите господа п утвердитесь, помяните чудеса его…» Помянуть чудеса божип — значпт то же, что римское слово сие comminiscor, commentor — вздумать, надумать, commentarius по–гречески — spjisvsou) — толкую, толмачу. И не дивно, что в Павла сие слово (пророчествовать) — значпт толочь и раскутывать Священное писание. «Дружптеся любви, ревнуйте же духовным паче же да пророчествуете… Пророчествующий человекам говорпт созидание п утешение, и утвержденпе» (К коринфянам, гл. 14).

Взгляните на гл. 11 «Чисел». С какпм прилежанием сыновья Израиля манну собирают и толкут! «Исходили люди, п собпралп, и мололи в жерновах, п толкли в ступах, п варплп в горшках!» Вспомните и то: «Да не заградишь уста вола молотящего». Имеет обычай и Италия молотить волами. Вспомните же и Луку, образуемого волом. Сии суть сыновья Израплевы, очпщающпе от шелухи слово божие: «Находящие в грязи золотое кольцо, да сотворишь на словах два кольца злот…» (Исход, гл. 28), как же, еслп бы было кольцо в колесе.

Обретающие в испорченном вкусное, в мертвенном живое, в бесчестном бесценное, как евангельская жена монету в горничном соре, радуйтеся со мною… как ра- достотворный господа перстень и гривну у блудницы Фа- мари п жезл свой, отцом его Иаковом для овец остроганный, как Иезекииль сокрытые в соре опресноки, говоря с Мойс–еем: «Сей есть господь, его же завещал…» «Сей хлеб… вкусите и видите…» «Обрел Мессию…» «Если изведешь честное от недостойного, как уста мои будешь» (Иеремия, гл. 15).

II чуть ли не спе тайной вечерп зерно кушал с товарищами своими Данппл и сделался добрее лицом и крепче телом, паче служителей, едящих от стола двора Вавилонского. А Иаков через сне же достал от Исава первенство. Поощряет к сему и пророк Михей: «Спи же не разумели помышления господнего…» Что ж делать? Так «восстань, — говорит, — и изломай их, дочь Сиона.., и воз- ложа господу множество пх…» (гл. 4). II толочь знамение п манну, то есть чудо, — значит разжевать, раскусить. Исапя кричит: «Воздвигните знамение на язычников». Воздвигнуть знамение — значит возвысить оное в гору и поднять к разумению самого его начала. Взойтп в божественное понятие, чтобы не пахло больше землею. И сие то значит: «исходили люди…» и то: «возложили господу…», то есть положить на горнем месте, выше всех стихий. И не сюда ли приглашает сие: «Если я вознесен буду от земли, тогда все привлеку к себе» (Евангелие от Иоанна).

Если из тленных стало вынпкать нетленное понятпе, тогда‑то можно сказать: «Зима прошла, дождь отошел, отошел себе. Цветы явилися на земле, время обрезания (виноградных гроздей) приспело» (Песнь песней, гл. 2). «Собралася вода, которая под небесами, в собрания свои, и явилася суша».

В то время точно дается знамение в понятие человеку, когда оно из плоти преобразуется в божество. «Сотвори со мною знамение во благо». Будто бы сказал: сотвори вначале, сделай твоим, приведи к концу. Ты начало и всякой кончины конец бесконечный. И не сие ль значпт манна, падающая сверх поверхности земной? И се ли на лпцо пустыни мелкое, как корбандр (чуть ли не червец), белое, как лед на земле.

Сии ж знамении называются терминами, по–славянски пределами, силу божпю внутри себя заключающими. «Если поспите посреди пределов». Тот отдохнет, кто внпкнет, войдет, раскусит и пажить обретет.

«…Если войдут в покой мой…»

Называются и дверью: «Спи врата небесные…»

« и стеною: «Осягнут слепые стену…»

« и печатью: «Книга запечатленная…»

« и следом: «Изойдет вслед ее…» (Сирах)

« и путем: «На путях ее (премудрости)

присядь…»

« и оконцем: «Проппцающпй сквозь оконца

ее…»

« и тенью: «Люди, сидящие во тьме…»

Сии суть сидящие с Валаамом на подлости тленных образов, падая долу, и не восстанут в совет праведных, доколе от тепп не подымутся п не пролезут стен дома сего, разве о боге. «Те сняты были и пали».

Вспомните читанное из Иоиля в день пятидесятницы: «Дети Спона, радуйтесь, ибо дал вам пищу в правде…» «Изолью от духа моего на всяку плоть (образов) и прорекут сыновья ваши, и дочери ваши, и старцы ваши, сны узрят…»

«Дам чудеса на небесах вверху. И знамение на земле внизу…» (Деяния апостолов, гл. 2). Вспомните не во тьме, но в горнице сидящих апостолов: «И начали говорить, ибо дух дал им…» Кроме того…

Афанасий. О брат Лонгин! Долго везешь твою околесную, с твоими херувимами, верблюдами и ослами. У кольца нет конца, по пословице, и у твоей речи.