Памва. «Онемел и умолчал от благ в то время, когда восстать грешному языку предо мною».

Друг. Подлинно. А как сей злой вождь и глава зми- ина приводит все сердечное сокровище в смущение, так, напротив того, веселый божий мир благовествующни ЯзЬш прйносит всему сердцу, всей бездне нашей радость и свет. «Слуху, — говорит, — моему дашь радость и веселие». Для того как все мое, так и кости мои, прежде всего смирившиеся во нетление, теперь возрадуются. Сему мирному языку веровал, тем же и говорил. А что сказал? Вот что: «Всяк человек — ложь». «Всякая плоть — сено». ♦Плоть — ничто же». «Сказал: имя господне призову». ♦Сказал: сохраню пути мои». Пойду вслед за новым моим языком, за нетленным человеком. Не пойду во нетление за грешным языком. Закричу со Исаиею: «Божий еемь».

Памва. Вошли мы несколько во внутренность плоти нашей, будто в недро земное. Нашли, чего не видели. Людей мы нашли новых, руки, ноги и все новое имеющих. Но еще не конец. Продолжим путь к совершенному миру нашему. Пренебреги, о душа моя, совершенно всю плоть видиму и невидиму! Отходи от нее и приближайся к господу. Верою отходи, а не видением. Вера роет и движет горы. Вот светильник путям твоим, язык новый!

СИМФОНИЯ, НАРЕЧЕННАЯ КНИГА АСХАНЬ[186] О ПОЗНАНИИ САМОГО СЕБЯ

Любезный друже Михаил!

Десять верст от Харькова наппсал я спю кнпгу в лесах Земборских. Дух велел, пусть наречется «Асхань». Асхань есть дочь Халева, вошедшего в землю обетованную. Значит, красота. Он ее отдает братаничу своему в супруги за то, что достал город Арвон. Сей город, иначе называется Хеврон, сиречь дружба и город письменный. Сия есть премудрость божия, сокровенная во глубинах Библии. Все, стяжавшие премудрость спю, невестою услаждаются, по слову Исапну: «Как же веселится жених о невесте, так возрадуется господь о тебе».

Сердце наше, узнавшее себя, есть ведь голубь. Сей голубь вызывает себе из Ноева ковчега, из Библии, чистый — чистую голубицу. Вот невеста! Вот всеприятней- шая и единая жертва богу! Вот пара голубов! Вот вонь благовония господу! Вот верх блаженства! Спя вонь кончит спю книгу. Что значит сломить голубю крылья его? То же, что сломить рога. «Все рога грешных сломлю». Рог, ноготь, волос, перья разнятся от тела, хотя все сие в теле. В теле и разнится от тела, что? Мысль! Мысль чистая есть волос главы негпбнущий, рога и лучи на главе Мойсея[187]. Рог, Иеремппну ногтю адамантову равный, есть то чистая мысль. Крылья голубиные, легко парящие в вечности, вот они: «Помышления сердца его суть в род и род». Сломите крылья — разумей: раздерите сердца ваши. Тогда сломишь дурные крылья и голубице твоей — Библии. Вот пара! «Да отторгнет голову голубову». «Да отлучит‑де гортань с перьем…» Сие есть то же: «Разлучи бог между водою и водою…» Что есть вода спя, если не река, речь, мысль, слово, гортань,, сердце, перья? Всякая фигура, тем более солнце, есть мысль. Ибо нечто нам проповедует. Если же солнце есть то мысль ей! Оно — голубь. Куда летит? В вечность. «Полечу и почию». Тут вечность именуется востоком. Что бы выше ее? «Восток имя ему». Сюда бросай! Бросай на восток гортань и перья. О горнем мудрствуй! Подними вверх. Пожертвуй перья богу. Метай выше пепла, в место пепла. Вместо плоти возверзп на господа печаль твою, тлень твою, плоть твою, ничто сие не твое. Да будут очи твои голубиные выше пепла на месте ином от пепла. Ибо все есть пепел, кроме вечности. Вот тогда‑то исцедишь кровь от солнца. Узнав истину, преложптся тебе солнце во кровь. Ибо что есть оно, если не плоть, кровь п пепел?.. А как кровавые крылья от сердца твоего отлучи, так и скотину твою раздели. Тело твое, пепельная твоя часть — вот то тебе! Дай же место на месте твоего пепла. Слушай! На всяком же месте дай место и богу твоему! В волосе — волосу его, в жилочке твоей — жилке его, в костях твоих — костям его. Поделпся с ним до последней твоей часточки, как царь Содомский[188] с Авраамом. Вот тогда‑то сбудется: «Жена твоя (премудрость), как лоза плодовита, во всех углах дома твоего». Вот тебе леторасли, дети твои! Новые жилы! Новая плоть и кость! А трапеза твоя вышнему — сердце твое.

Григорий Сковорода

«Земля была невидима… и тьма вверху бездны».

«Когда познаны будут во тьме чудеса твои и правда твоя в земле забвенной?»

«Помяните чудеса его, то есть судьбы уст его».

«Не утаится кость моя от тебя, ее же сотворил ты втайне». «Дух все испытывает п глубины божии».

«Если не познала саму тебя, о добрая жена, изойди в пятах паств н пасн козлища твои у шалашей пастушеских»

Памва. Прекрасное утро, пресветлый сей воскресения день. Сей веселый сад, новый свои лист развивающий. Спя в нем горняя беседка, священнейшим Библии присутствием освященная и ее же картинами украшенная. Не все ли сие возбуждает тебя к беседе? Слушай, собравшийся здесь новый Израиль, любезные друзья! Оживило меня присутствие ваше. Находясь окружен столь честными и человеколюбными сердцами, могу сказать с возлюбленным Давидом, что согрелося во мне сердце мое.

Аптон. А что это за картпна? Слышь, Лука!

Лука. Дочь царская со служанками, вот видишь, нашла в коробочке плавающего младенца.

Антон. Да, да, да, человека божия Мойсея. А сих двоих картин не знаю.

Лука. Не знаю, какие‑то два города на превысоких горах.

Памва. Вот город Хеврон.

Антон. Что за Хеврон?

Па мв а. Которым благословил Иисус Навин Халева, отдав ему в наследие. Он иначе называется (Ардок, а сей другой есть) Давпр. Издавна назван: город учения, пли город письменный.

Лука. А что ж это за два мужи вооруженные, а меж ними женщина?

Памва. Сей то есть божий муж Халев. Он отдает прекрасную Асхань, дочь свою, в жены братаничу своему за то, что он взял город Давир. Сия вся история видна из 14 и 15–й глав в «Иисусе Навипе» [189].

Антон. О, прекрасные картины!

Памва. Ты видишь одну наружность их. Но если б ты увидел внутренние в них сокровенные мысли и был в числе божиих людей святых, образов событие зрящих, разумеющих самую в картинах силу, намерение, конец и предел, конечно, бы ты не удержался, чтоб не сказать с Давидом пред сенным ковчегом, и с тобою сделалось бы то ж самое, что с тою королевою, о которой в «Третьей Книге Царств» вот что: «И видит царица Савская весь смысл Соломона: и дом, который он создал, и снеди Соломоновы, и жилища отроков его, и иредстояние служащих ему, и облачение его, и виночерпцев его, и всесожжения его, которые приносил в храме господнем, и вне себя была. И говорит Соломону: «Истинны слова, которые я слышала в земле моей о словах твоих и о смысле твоем, и не верила говорящим мне: — Пока пришла сюдаивиде- лп очи мои. И это даже не половина того, что мне поведали. Приложил ты премудрость больше всякого слуха…»[190]

Лука. Вот нам эта знакома! Это паша!

Антон. Какая?

Лука. Рождество Христово.

Памва. Почему она ваша?

Лука. Как же? Ведь мы христиане.

Г1 а м в а. Если эта картина ваша, то и первая ваша, а иначе ни одна не ваша.

Лука. Нет! Там Мойсей, а тут Христос. Тот жидовский, а сей христианский вождь.

Памва. А Мойсей не христианский?

Лука. Никак!

Памва. Для чего ж христиане в собрании читают сие: «Открывши, видит отроча, плачущее в корзинке, и пощадила его дочь фараона, и говорит: «От детей еврейских сие…»

Лука. Для того читают, что Мойсей прообразовал Христа, сына божпя…

Памва. Да разумеешь ли полно сам‑то, что говоришь? Что это значит прообразовал?