Зачем же блаженство ограничивать в одном жития роде или в двоих?

Бог везде есть, и счастие во всяком состоянии, если с богом в оное входим. Нужно только узнать себя, куда кто рожден. Лучше быть натуральным котом, нежели с ослиною природою львом.

Гоняться в звании за доходами есть неложный знак несродности. Не лишишься доходов, если будет в тебе царствие божие в силе своей.

Не чудо ли, что один в изобилии скуден, а другой в скудости доволен? Видно, что природа больше прилагает хитрости, вылепливая фигуру мурашкпну, нежели слона, и дивнейший царствия божпя смысл можно видеть в пчелпных роях, нежели в овечьих и воловых стадах.

Бог богатому подобен фонтану, наполняющему различные сосуды по пх вместпмостп. Над фонтаном надпись сия: «Неравное всем равенство».

Льются пз разных трубок разные струи в разные сосуды, вкруг фонтана стоящие. Меньший сосуд менее имеет, но в том равен есть большему, что равно есть полный. II что глупее, как равное равенство, которое глупцы в мпр ввестп зря покушаются? Куда глупое все то, что противно блаженной натуре?.. Боимся голода, не помня, что гораздо множайшпе умирают от пресыщения. Глупая грусть сама не знает, чего желает. Само пресыщение не от скуки ли? Лучше умереть, нежели всю жизнь тосковать в несродностях. Неср. одность всякой праздности есть тяжелее. И легче не ползать, нежели летать для черепахи. Не ползая, лишается только сродной забавы, а летая стонет сверх того под несродным бременем.

Яков. Слушай, Афанаспй! Слыхал ли ты басню о дворовом псе п осле, что…[422]

Афанаспй. Да, довольно мы третьего дня смеялись, как он, завидуя собачьим ласкам, спятился копытами на брюхо хозяину. Как черепахе не бывать орлом, так ослу придворным человеком.

Е р м о л а й. А скажи, которую награду получил осел, встретивший хозяина придворного ласкою?

Афанаспй. Ту, что служитель, снявший с королевского платья в присутствии блоху.

Лонгин. Такпх всех точный есть герб — обезьяна. Дивно, что они ее не вырежут на своих печатях. На печати Августа кесаря была сила: Festina lente — «поспешай с советом». А на пх печать пристало слово: «Дерзай, хоть не кстати». Общий наш друг— вы знаете, кто мне в уме, — наппсал басню о козленке и играющем на свирели волке, прпточив к ней следующее наставление: Ти nihil invita dices faciesve Minerva, сиречь «Не говори и не делай ничего без благоволения Минервы». Довелось у него спросить, что значит древняя пословица: «Без благоволения Минервы»? Ответил: «Не пялься к тому, что не дано от природы». «Без бога, знаешь, нельзя и до порога». «Еслп не рожден, не суйся в кнгтгочество». Ах, многие через то в вечную пали муку, пе многих мать родила к школе.

Хочешь ли блаженным быть? Будь доволен долею твоей природы.

Самая его аффабулацпя, вот oua: Tu nihil invita dices faciesve Minerva. Quae natura negat, scilicet ilia fuge. Si non est natus Musis, fuge discere Musas. Ней! Multos perdit fistula docta viros. Paucos justa parens Musis Natura creavit. Esse ne vis felix? Sorte quiesce tua[423].

Изрядно великая Россия говорпт: «За богом пойдешь, добрый путь найдешь». Видно, что усердно последовать богу есть сладчайший источник мира, счастия и мудрости. Да знает же всяк свою природу п да искушает, «что есть благоугодно богу». Общество есть то же, что машина. В ней замешательство бывает тогда, когда ее части отступают от того, к чему оные своим хитрецом сделаны.

Слушай, Афанасий! Скажи ж теперь, какой ты зверек, что за птичка и чем рожден?.. Мне кажется, ты рожден к земледельству.

Афанаспй. Правда, что я сады, поля, леса люблю по природе, но отец мой есть точный земледел.

JI о н г и н. Слава богу! Ты к сему родился затем, что иные к иному; а они рождены к другому потому, что ты к сему. Божие сие царство есть: не спорь же. Прибирайся пахать землю, заготовлять пищу для людей и скотов, водить стада или пчел или что твой в тебе господь повелит. Не бойся: самый в делании твоем труд будет для тебя сладчайший, нежели благовонный воздух, чистые вод потоки, птиц пенпе, нежели и самые трудов твоих плоды. Сего ожидает от тебя отечество твое.

Если же не повинуешься господу, знай, что грусть загрызет душу твою среди золоченых палат п заплачешь, вспомнив поля зеленые. Рано скажешь: «Когда тот день пройдет?..» А вечером скажешь: «Когда тот рассвет будет?»

Или скажу тебе мойсеевскими словами: «Будет жизнь твоя висеть пред очамп твоими, и убоишься днем и ночью и не будешь верить жизни твоей. Утром скажешь: «Когда будет вечер?..» И вечером скажешь: «Когда будет утро?..» От страха сердца твоего им же убоишься, и от видений очей твоих ими же узришь».

Сие‑то есть жить в телесном пзобилпп, а лишиться душевного утешения, иметь господа своего, висящего над очами твоими и не покрывающего, будто гнездо и птепцов своих, но бьющего по сердечным зеницам, как орел оленя, сидящий на рогах его.

Афанасий. Уже вы другой раз вспоминаете орла с вашим олепем.

Лонгин. Довелось читать, что, орел оленя на пищу убить намереваясь, прежде катается по песку, чтобы засорить крылья, потом взлетает на оленя и, сидя на рогах, бьет крыльями по очам, пока то ударами, то песком ослепит. А слепой олень быстрее стрелы по холмам устремляется и, взбежав на стремнины, падает в бездну и разбивается. «Блаженны слышащие слово божие и хранящие его». Друг мой, Афанасий!..

…Может быть, ты воином родился?

Афанасий. Не хочу… Я не воин. Я законник. Гражданские законы знать —то мое дело.

Яков. Дай бог вам знать законы да и вкус чувствовать. Тать крадет, однако знает закон: «Не укради».

Ермолай. Что до меня надлежит, куда мне мил всяк человек в сродности своей! Не могу довольно насладиться зрелищем, когда он действует, и его действие, как смирна, издает благовоние. И воином кто рожден, дерзай, вооружайся!.. С природою скоро научишься! Защищай земледельство и купечество от внутренних грабителей и внешних неприятелей. Тут твое счастие и увеселение. Береги звание, как око. Что слаще природному воину, как воинское дело? Закалывать обиду, защищать страждущую и безоружную невинность, заступать общества основание — правду — сей есть его пресладкий завтрак, обед и ужин. Не бойся: с богом легко тебе будет нести голод, жажду, холод, жар, бессонницу, кровокаплющие раны и самый страх смертный и гораздо легче, нежели без него, противное сему, да уразумеешь, сколь сильная природа. Сие воинское горе с богом тебе будет во сто раз приятнее рангов и доходов твоих. Ранг носить может всяк, но дело действительное делает одпн тот, кто природный. Дело п без ранга дело, но ранг без дела ничто, а дело без бога.

Если ж, звание божие презрев, пойдешь вслед своих прихотей и посторонних советников, не забудь проститься навек со всем утешением, хотя бы ты схоронился в роге йзобплия, и, боясь умереть телом, станешь всемнйутно терпеть душевную смерть.

Отнять от душп сродное делание — значпт ее лишить живности своей. Сия смерть лютая. Знаю, что щадишь тело, но убиваешь душу. Сия замена есть худа.

Не понимаю, к чему иметь меч, если не то сечь, на что он выкован. И не разумею, к чему носить тело, если щадить, на то терять, к чему кто им одет. Поверь, что самая Мафусала жизнь вся пропала и самый есть ад, если не истощена на то, к чему тебе господь твой дал оную. Сколь сладкая здравия и лет трата в главноприродном деле! Тогда‑то жизнь наша бывает жертвою благоухания господу. Опера, книга, песня и жизнь не от долготы, но от благолепия и доброты цену свою получают. Цена всему п благолепие — бог. «Красота в деснице твоей…» С богом краткая жизнь исполняет долгие лета, а дело с ним есть само себе верховная награда.

Афанасий. Но что значпт то, что говорят студенты: Ars perficit naturam[424].