Работа над романом длилась шесть лет, в нем затронут множество животрепещущих и больных проблем, и все же главная тема этого произведения — художник, в данном случае скальд Оулавюр Каурасон. Извечный вопрос: долг художника перед обществом и долг общества перед художником. По мнению Лакснесса, с ростом социальных противоречий и социального расслоения роль художника становится все более значимой. Так с кем же должен быть художник? Ответ, который давал на этот вопрос роман, был столь же неожидан, как неожидан главный герой. Оулавюр Каурасон Льоусвикинг в корне отличался от прославивших Лакснесса Салки Валки и Бьятура — неукротимых, крепких характером борцов за социальную справедливость. Нищий сирота, слабый, несуразный, совершенно неприспособленный к суровому хуторскому быту, ничего общего не имел с бунтовщиком, героем, тем паче «вожаком народных масс», хотя революционеры вызывают у него почти детское восхищение, ему привелось даже как-то подержать для них знамя на демонстрации, но это — не его знамя. Да, он ближе к ним в социальном смысле, чем к прочим слоям, ибо ему действительно нечего терять, но у него нет их одержимости, он не стремится изменить мир любой ценой. Поэт, по его мнению, создан Господом для иного: «Поэт — это нерв мира, и в нем сосредоточены горести всех людей», поэт обязан «помогать тем, кому тяжело». Предназначение поэта в том, чтобы уметь сострадать ближнему. Недотепа Оулавюр стал первым в галерее лакснессовских чудаков и мечтателей, рыцарей добра и справедливости. Эти образы, конечно же, идеализированы, возьмем нашего скальда или Бьорна из Брехкукота, среди ник немало миросозерцателей и философов вроде Органиста из «Атомной базы». Гуманисты до мозга костей, они на свой страх и риск берутся врачевать человеческие пороки, совершая своеобразное «хождение в народ». Они всегда готовы протянуть руку помощи, они просвещают и воспитывают, не навязывая себя и не гордясь. Как правило, эти герои близки к природе, к ее красоте.
Вопреки жестокости и тупости, окружающей юного 0улавюра, он смеет мечтать о том. чтобы пригубить мед поэзии, тот самый, который вспоил скальдов древности. Сквозь ругань, пьяные вопли и скороговорку дежурных молитв ему слышатся звуки божественного откровения. Он умеет смеяться над своими невзгодами. Что это: смех сквозь слезы или слезы сквозь смех? Этого мы не знаем но чувствуем, как знаменитая лакснессовская ирония помогает увидеть сокровенные тайны человеческой души, почувствовать неповторимое ее обаяние.
При всей традиционности композиции и сюжетной простоте роман показывает нам происходящее в непривычном, причудливом ракурсе. Читатель видит все «через призму поэзии», глазами мечтателя Оулавюра Каурасона.
«Свет мира» вряд ли можно назвать романом в классическом его понимании. Скорее, его следует отнести к некоему синтетическому жанру. В этом произведении многое навеяно сагой, мифом, сказкой, в нем есть элементы средневекового жития святых и современного острого памфлета, стремительность газетного репортажа и лаконичность киносценария.
Своей эпической монументальностью, полифонией голосов и звуков, органической связью отдельных частей и эпизодов книга очень напоминает симфонию.
Объемность и зримость происходящего позволяет сравнить тетралогию и с произведением живописи. Во всяком случае, именно с живописным полотном, от которого трудно оторваться, сравнил книгу художник Йоуханнес Кьярваль, один из зачинателей исландской живописи, чьи картины с их мягкими бликами и четкими контурами сродни художественной манере Лакснесса.
В романе так точно расставлены мизансцены, так продуманно сменяются общие планы и крупные, наконец, так явственно то ускоряется. то замедляется темп действия, что он очень напоминает киноленту. Не случайно, по-видимому, наш герой порою очень похож на героев легендарного Чарли Чаплина‚ чьим творчеством Лакснесс всегда восхищался и пристально его изучал. По словам Лакснесса, Чарли Чаплин, как и его скальд, являет собой тип «современного Христа».
Тетралогия пронизана оптимизмом, несмотря на гибель главного героя. Людям остались его стихи, его гимн красоте. которая и есть свет мира.
Знаменательные для исландской истории события сороковых годов (окончательное расторжение союза с Данией — 1944 г. и вступление Исландии в НАТО) получили художественное осмысление в двух столь непохожих и на первый взгляд противостоящих друг другу произведениях, как патриотическая трехтомная эпопея «Исландский колокол» (1943, 1944, 1946) и остросовременный роман-памфлет «Атомная база» (1948), известный в русском переводе и как «Атомная станция». К тематике этих романов близко примыкает пьеса «Серебряная луна» (1954), шедшая на сценах русских театров под названием «Проданная колыбельная». И историческая эпопея и роман-памфлет были взволнованным откликом на больные проблемы той поры — Исландия боролась за свой суверенитет, за сохранение национальных традиций. Тот же подтекст звучит в романе «Герпла» (1952), что означает «Повествование о героях». Хотя действие романа развертывается в отдаленные времена викингов, Лакснесс, конечно же, развенчивая современный милитаризм и ложную романтику войны. Этот роман — вершина лакснессовской сатиры. Есть в романе и глубочайший философский смысл: опасен любой фанатизм, в какие бы благородные одежды он ни рядился. На примере трагической судьбы двух главных героев — воинов Торгейра Хаварсона и в особенности скальда Тормода Бессасона, его побратима, Лакснесс показывает, какими жестокими и бессмысленными могут быть жертвы ради идеи, оторванной от жизни, ради «идеи во имя идеи», в конечном итоге служащей во благо власть имущим. Мы видим, что в «Герпле» намечается перелом в «просоциалистическом» мировоззрении Лакснесса. Недаром во многих странах Восточной Европы, где Лакснесс был так популярен в послевоенное время, к «Герпле» отнеслись более чем сдержанно, объявив его «чересчур пацифистским», «абстрактным», свидетельствующим об известной «слабости мировоззрения» прогрессивного писателя. Этот роман так и остался практически неизвестным широкой публике в этих странах.
Уже в первых произведениях тридцатых годов чувствовалось тяготение Лакснесса к стилистике древних саг, его внутреннее родство с этим глубоко национальным и самым популярным в народе жанром древней литературы. По сути, «Герпла» воспроизводит сюжет известнейшей «Саги о побратимах», с величайшим мастерством передан самый дух народного предания. Лакснесса иногда называют «живой сагой Исландии». В сущности, его произведения действительно складываются в некую сагу, образуя единый мир лакснессовской прозы, переплетаясь и дополняя друг друга. То, что намечено в каком-то романе лишь легким штрихом, становится важной темой разговора с читателем в другом, герои и коллизии не умирают, а продолжают жить, судьбы и образы переходят из одного романа в другой, что так характерно для саг. Стоит только поставить рядом Салку Вилку и Углу, героиню «Атомной базы», Бьяртура и Йоуна Хрегвидссона из «Исландского колокола», или Пьетура Три Лошади из тетралогии «Свет мира», или купца Богесена из «Салки Валки», чтобы увидеть, насколько они едины внутренне.
Многотомная эпопея, в которой представлены романы Лакснесса, поистине бесценна. Ни единое важное событие в прошлом, ни одна значимая веха современности не обойдены вниманием писателя, он, как никто другой, умеет передать самую суть национального характера. И неудивительно, что его художническое подвижничество столь высоко оценил исландский критик Кристьяун Карлссон: «Лакснессу удалось добиться того, что, казалось бы, могло быть достигнуто лишь совместными усилиями многих писателей, удалось создать новую литературу, корнями глубоко уходящую в национальную исландскую традицию, причем именно тогда, когда наша литература, казалось, уже утратила связь с прошлым». И далее Карлссон добавляет: «Трудно сказать, по какому пути пошла бы наша литература, если бы не Лакснесс, во всяком случае, мост через пропасть, отделявшую древнюю литературу от новой, возможно, так никогда и не был бы переброшен».
