2 Поднявшись гордо над рекою, Дворец Нерона мирно спит; Вокруг зеленою семьею Ряд стройных тополей стоит; В душистом мраке утопая, Спокойной негой дышит сад; В его тени, струей сверкая, Ключи студеные журчат. Вдали зубчатой полосою Уходят горы в небеса, И, как плащом, одеты мглою Стоят священные леса. Всё спит. Один Альбин угрюмый Сидит в раздумье у окна… Тяжелой, безотрадной думой Его душа возмущена. Враг христиан, патриций славный, В боях испытанный герой, Под игом страсти своенравной, Как раб, поник он головой. Вдали толпы, пиров и шума, Под кровом полночи немой, Всё та же пламенная дума Сжимает грудь его тоской. Мечта нескромная смущает Его блаженством неземным, Воображенье вызывает Картины страстные пред ним, И в полумгле весенней ночи Он видит образ дорогой, Черты любимые и очи, Надежды полные святой. 3 С тех пор как дева молодая К нему на суд приведена, Проснулась грудь его немая От долгой тьмы глухого сна. Разврат дворца в душе на время Стремленья чистые убил, Но свет любви порока бремя Мечом карающим разбил; И, казнь Марии изрекая, Дворца и Рима гордый сын, Он сам, того не сознавая, Уж был в душе христианин; И речи узницы прекрасной С вниманьем жадным он ловил, И свет великий веры ясной Глубоко корни в нем пустил. Любовь и вера победили В нем заблужденья прежних дней И душу гордую смутили Высокой прелестью своей. 4 Заря блестящими лучами Зажглась на небе голубом, И свет огнистыми волнами Блеснул причудливо кругом. За ним, венцом лучей сияя, Проснулось солнце за рекой И, светлым диском выплывая, Сверкает гордо над землей… Проснулся Рим. Народ толпами В амфитеатр, шумя, спешит, И черни пестрыми волнами Цирк, полный доверху, кипит; И в ложе, убранной богато, В пурпурной мантии своей, Залитый в серебро и злато, Сидит Нерон в кругу друзей. Подавлен безотрадной думой, Альбин, патриций молодой, Как ночь прекрасный и угрюмый, Меж них сияет красотой. Толпа шумит нетерпеливо На отведенных ей местах, Но — подан знак, и дверь визгливо На ржавых подалась петлях, — И, на арену выступая, Тигрица вышла молодая… Вослед за ней походкой смелой Вошла с распятием в руках Страдалица в одежде белой, С спокойной твердостью в очах. И вмиг всеобщее движенье Сменилось мертвой тишиной, Как дань немого восхищенья Пред неземною красотой. Альбин, поникнув головою, Весь бледный, словно тень стоял… …………………………… …………………………….. И вдруг пред стихнувшей толпою Волшебный голос зазвучал: 5 «В последний раз я открываю Мои дрожащие уста: Прости, о Рим, я умираю За веру в моего Христа. И в эти смертные мгновенья, Моим прощая палачам, За них последние моленья Несу я к горним небесам: Да не осудит их спаситель За кровь пролитую мою, Пусть примет их святой учитель В свою великую семью, Пусть светоч чистого ученья В сердцах холодных он зажжет И рай любви и примиренья В их жизнь мятежную прольет!..» Она замолкла, и молчанье У всех царило на устах; Казалось, будто состраданье В их черствых вспыхнуло сердцах… ……………………………………………… ……………………………………………. Вдруг на арене, пред толпою, С огнем в очах предстал Альбин И молвил: «Я умру с тобою… О Рим, — и я христианин…» Цирк вздрогнул, зашумел, очнулся, Как лес осеннею грозой, — И зверь испуганно метнулся, Прижавшись к двери роковой… Вот он крадется, выступая, Ползет неслышно, как змея… Скачок… и, землю обагряя, Блеснула алая струя… Святыню смерти и страданий Рим зверским смехом оскорбил, И дикий гром рукоплесканий Мольбу последнюю покрыл. Глубокой древности сказанье Прошло седые времена, И беспристрастное преданье Хранит святые имена. Простой народ тепло и свято Сумел в преданьи сохранить, Как люди в старину, когда-то, Умели верить и любить!.. 31 июля 1878 ПОЭТ И ПРОЗАИК Прозаик Я прочитал твои творенья, Они подчас сильны, умны, Но, признаюсь, твои стремленья, Ты не сердись… до слез смешны. О чем, скажи, ты так хлопочешь, Куда ты нас зовешь с собой? Какой-то «свет» разлить ты хочешь Над «сном объятого» землей?. Мы разве спим? Прочти газеты: Что новый день — то шаг вперед. Куда ж вы тащите, поэты, Своими песнями народ? Чего добиться вы хотите, Куда стремитесь вы душой, За что наш славный век браните, С какой сражаетесь вы мглой? Зачем озлобленные ноты Вы в нас бросаете порой? Вы не певцы, — вы Дон-Кихоты, И странен ваш «петуший бой». 1878 |
