ЗАБЫТЫЙ ПЕВЕЦ Он умирал, певец забытый, Толпы недавний властелин, С своею славою разбитой Он гордо погибал один. Один… Слезою сожаленья Никто поэта не почтил, Никто тяжелые мученья В последний час не усладил. В несчастье брошенный друзьями, Подавлен трудною борьбой, С своими грустными мечтами Он глубоко страдал душой. Кругом угрюмо догорала Глухая ночь, и бледный луч Луна кокетливо бросала, Прорвав покров свинцовых туч. И весь облит дрожащим светом, Угрюм и бледен он лежал. Пред умирающим поэтом Ряд сцен прошедших пробежал. Он вспомнил прежние желанья, Судьбой разбитые мечты, Его влекло его призванье К сиянью вечной красоты. Весь век боролся он со мглою, Он славу дорого купил; Идя тернистою тропою, Он жизнь и силы погубил. И вот, усталый, одинокий, Забытый ветреной толпой, Он умирал с тоской глубокой, С душой, надломленной борьбой. И думал он: когда б, сияя Красой, внезапно бы предстал Пред ним святой посланник рая И так страдальцу бы сказал: «За то, что в людях яд страданий Ты звуком песен заглушал И благородный рой желаний Стремленья к свету подымал, За то, что ты борцом отважным Всю жизнь за человека был И лиру честную продажным И пошлым словом не клеймил, Всего проси — я всё исполню, Ты будешь выше всех людей, Я беспредельный мир наполню Стогласной славою твоей, Я дам тебе покой и звуки, Зажгу в душе отрадный свет, Ты вновь свои забудешь муки, Людьми владеющий поэт; И ты дорогою широкой Пойдешь вождем толпы слепой, И к цели светлой и высокой Ты поведешь ее с собой; И не умрешь ты в этом мире — Ты сам себя переживешь, И в дивных звуках честной лиры Ты вновь по смерти жизнь найдешь», — Он отказался бы от счастья, Он только б об одном просил: Что [б] кто-нибудь слезой участия Его могилу окропил, Чтоб кто-нибудь его сомненья Горячей лаской разогнал И светлым словом сожаленья Душе больной отраду дал. 4 июля 1878 ВО МГЛЕ Была пора, — мы в жизнь вступали Могучей, твердою стопой: Сомненья злые не смущали Тогда наш разум молодой. Мы детски веровали в счастье, В науку, в правду и людей, И смело всякое ненастье Встречали грудью мы своей. Мечты нас гордо призывали Жить для других, другим служить, И все мы горячо желали Небесполезно жизнь прожить. Мы думали, что близко время, Когда мы всюду свет прольем, Когда цепей тяжелых бремя Мы с мысли скованной сорвем, Когда, как дивное сиянье, Блеснут повсюду над землей Свобода, честность, правда, знанье И труд, высокий и святой. Мы выходили на дорогу С желаньем пользу принести, И достигали понемногу До края нашего пути; Мы честно шли, и от начала Вплоть до заката наших дней Звучал нам голос идеала: «Вперед за мир и за людей!» Но годы те давно промчались; Жизнь шла обычной чередой — И с прошлым мы навек расстались И жизнью зажили иной. Забыли мы свои желанья: Они прошли для нас, как сны, И наши прошлые мечтанья Нам стали странны и смешны. Мы входим в мир, всё отрицая, Без жажды пользу приносить; Наш пошлый смех, не понимая, Готов всё светлое клеймить: Зовем мы предрассудком чувство, В груди у нас сомнений ад, Сорвав венец златой с искусства, Мы увенчали им разврат. И, грязь презрения бросая В тех, кто силен еще душой, Проходим жизнь мы, попирая Святыню дерзкою ногой!.. Проснись же тот, в чьем сердце живы Желанья лучших, светлых дней, Кто благородные порывы Не заглушил в душе своей!.. Иди вперед к заре познанья, Борясь с глубокой мглой ночной, Чтоб света яркое сиянье Блеснуло б снова над землей!.. 12 июля 1878 ХРИСТИАНКА Дела давно минувших дней, Преданья старины глубокой. Пушкин. «Руслан и Людмила» 1 Спит гордый Рим, одетый мглою, В тени разросшихся садов; Полны глубокой тишиною Ряды немых его дворцов; Весенней полночи молчанье Царит на сонных площадях; Луны капризное сиянье В речных колеблется струях, И Тибр, блестящей полосою Катясь меж темных берегов, Шумит задумчивой струею Вдаль убегающих валов. В руках распятие сжимая, В седых стенах тюрьмы сырой Спит христианка молодая, На грудь склонившись головой. Бесплодны были все старанья Ее суровых палачей: Ни обещанья, ни страданья Не сокрушили веры в ней. Бесчеловечною душою Судьи на смерть осуждена, Назавтра пред иным судьего Предстанет в небесах она. И вот, полна святым желаньем Всё в жертву небу принести, Она идет к концу страданья, К концу тернистого пути… И снятся ей поля родные, Шатры лимонов и дубов-, Реки изгибы голубые И юных лет приютный кров; И прежних мирных наслаждений Она переживает дни, — Но ни тревог, ни сожалений Не пробуждают в ней они. На всё земное без участья Она привыкла уж смотреть; Не нужно ей земного счастья, Ей в жизни нечего жалеть: Полна небесных упований, Она без жалости и слез Разбила рой земных желаний И юный мир роскошных грез, — И на алтарь Христа и бога Она готова принести Всё, чем красна ее дорога, Что ей светило на пути. |
